Те же и Дракон

И понесЛось…

Уважаемым Профессору и Режиссеру посвящается…

Снаружи Одинокой Горы раздался дикий грохот.

– Кого еще там принесло? – раздраженно прорычал Смауг. Они с Торином вот уже четыре часа кряду резались в кости. Дракон успел просадить одну тысячную сокровищницы, пока разбирался в премудростях игры и гномьих хитростях. Он уже был близок к тому, чтобы отыграться, но Одинокая Гора, похоже, перестала быть одинокой.

– Там пришли эльфы. И люди, – сообщил Бильбо, поглубже засовывая Аркенстон в карман. Он-то прекрасно помнил, чем оборачиваются визиты многочисленных гостей: то ложек не досчитаешься, то носовые платки пропадут, то запасы еды в кладовой испарятся. Видимо, у Смауга и Торина был похожий опыт, поскольку оба, не сговариваясь, заорали:

– Да какого тролля им надо?!

– Тролля им не надо, – пожал плечами Бильбо. – Эльфийский король кричит что-то о нелегальном игорном притоне, а этот чокнутый лучник, Бард, требует зарегистрировать предприятие и уплатить подоходный налог.

Гномий король и дракон растерянно посмотрели друг на друга.

– Что-то у меня руки зачесались, – мрачно проворчал Торин, нашаривая рукоять Оркриста.

– А я есть хочу. – Смауг потер лапой алмазное брюхо. – Может, сделаем перерыв? Но, чур, потом ты дашь мне возможность отыграться, а то... а то...

– А то что? – прищурился Торин.

– А то я так не играю! – обиженно заявил Смауг.

– Ладно, – царственным жестом отмахнулся Торин. – Так и быть, я сегодня добрый.

– Э-э-э... Торин, ты же только что был разозлен, – осторожно напомнил Бильбо, прикидывая, куда бы спрятать еще парочку крупных камней, уже не влезавших в карманы.

– Одно другому не мешает, – хмыкнул Король-под-Горой. – Пошли, дракон, разберемся с этим... комитетом по надзору за азартными играми.

Смауг с уважением покосился на короля. Выговорить такую сложную фразу после пары литров гномьей настойки на барад-дурских яблоках ему было не под силу.

* * *

Когда Торин и Смауг вышли из сокровищницы, Бильбо грустно посмотрел им вслед:

– Они, значит, развлекаются, а я тут работай за всех... Ох, Балрог подери! Только вас двоих тут не хватало!

Фили и Кили, подкравшиеся к нему сзади с арфами в руках, обиженно переглянулись:

– Чего-о-о?

– Сдается мне, Фили, друг Бильбо хотел нас обидеть. – Кили провел рукой по струнам. Бильбо сморщился, как от зубной боли. И угораздило же Гэндальфа затащить их в гости к Элронду! После эльфийской дискотеки и обильных возлияний в мозгах у молодых гномов что-то перемкнуло, и они вообразили себя крутыми музыкантами. Торин уже неоднократно обещал племянникам украсить их шеи многострунными воротниками; племянники не очень-то боялись дядюшкиных обещаний, но старались при нем не бренчать. Зато страдали все остальные.

– Э-э-э... Нет, Кили, что ты! – испуганно затараторил хоббит. – Я просто удивился тому, что вы не репетируете. Вы все время в это время репетируете.

– О, как это мило с твоей стороны – заботиться о творческих личностях! – восторженно произнес Кили.

– За это мы сыграем тебе свою новую песню! – просиял Фили.

– Не-е-ет! – завопил Бильбо. И торопливо добавил: – Слушайте, шли бы вы… к Торину. Они со Смаугом отправились к вратам Эребора... э-э-э... встречать гостей. И сожалели, что не хватает музыкального сопровождения...

Молодых гномов как ветром сдуло.

– ...ибо, ...ужище! – донеслось из-за поворота.

Бильбо в ответ только хмыкнул и попытался впихнуть в карманы еще несколько блестящих камешков.

* * *

– То-о-о-о-ори-и-ин!!! Подожди на-а-а-а-ас!!!

Услышав дикие вопли сзади, Смауг опасливо обернулся, но потом сообразил, что это эхо, и успокоился. Но едва он осознал, чьим голосам это эхо принадлежит, тут же занервничал снова.

– Может, ускоримся? – предложил он Торину, предпочитая разбираться с комиссией по маг-знает-чему, чем общаться с одержимыми племянничками короля. Торин прислушался к гулу побиваемой руками, ногами, рогами и таранами двери и отмахнулся:

– Погоди. Кажется, в пещере что-то случилось...

– Или сейчас случится, – пробормотал дракон, наблюдая как меняется выражение лица Торина при виде Фили и Кили, обвешанных арфами, лютнями, флейтами и еще какой-то музыкальной аппаратурой. На всякий случай Смауг прикрыл голову крыльями – крепкие гномьи выражения он переносил очень плохо, после них у него всегда начиналась депрессия, посещали мысли о бренности бытия и возникало желание покаяться первому встречному эльфу во всех совершенных грехах. И тут его осенило:

– Постой! Они нам пригодятся!

– Тролль подери, как?!

Дракон выпрямился и снисходительно посмотрел на короля:

– Элементарно, дорогой Торин! Пусть они выступят перед широкой аудиторией! – Он мотнул головой в сторону гудящих дверей.

Если бы те, кто побивал врата Эребора, увидели, какой радостью осветилось лицо Торина, то бросились бы врассыпную. Но, к своему несчастью, они ничего не видели и не подозревали, что их ждет.

Фили и Кили были выставлены за дверь, после чего дракон и гном некоторое время с интересом прислушивались к тому, что делается снаружи.

– Дорогой Смауг, – с чувством произнес Торин, – ты гениальный дракон!

– Дорогой Торин, а я всегда тебе об этом говорил! – Смауг повернул было назад, но тут же озабоченно заметил: – А благодарные слушатели не разбегутся раньше времени?

– Не разбегутся, – махнул рукой Торин. – Здесь полно тайных механизмов. Собственно, я поднял главный мост, так что...

– А говорят, что мы, драконы, жестокие, – довольно усмехнулся Смауг, с упоением слушая вопли и проклятия с той стороны ворот.

– Ну что, по паре бутербродов и продолжим? – поинтересовался Торин, убирая меч в ножны.

– Угу, – согласился Смауг. – Если только твой толстяк снова не опустошил кладовую.

– Я тогда из него гномбургер сделаю, – рассмеялся Торин.