Тёмная кровь

Тёмная кровь

Прежде я никогда не задумывалась об этом амулете. Кто его изготовил для меня, каким образом, а главное — что за магию он в себе скрывает? Люди обожают носить обереги и окружать себя зачарованными вещицами: на здоровье, на удачу, на счастье, на любовь. Едва только пробудился мой дар, а это произошло чуть более пяти лет назад, родители закрепили на моей шее оправленный в тонкое серебро камень и наказали ни за что не снимать его. Впрочем, могли бы и не предостерегать: снять амулет всё равно не было никакой возможности. Я убедилась в этом недавно, когда испробовала все доступные мне способы разорвать или распилить невероятно прочную цепочку из серебристого металла. Тогда же, в двенадцать, я лишь послушно кивнула, погладила пальцами прозрачный холодный камешек с дымчатым облачком внутри и убежала играть с подружками и братом, уже через несколько минут забыв о странном украшении.

Теперь амулет не давал мне покоя: я постоянно ощущала его вес, словно день ото дня камень наливался незнакомой мне силой и становился всё холоднее и тяжелее. Я сжимала его в ладонях и испытывала необъяснимую тревогу, а по ночам мне казалось, будто гладкая, как змея, цепь нарочно обвивается вокруг моей шеи, чтобы задушить меня. При свете дня я осознавала, что всё это были лишь игры моего богатого воображения. Отец всегда говорил, что я с детства отличалась хорошей фантазией, как и многие его знакомые мистики — дядя Рикард или леди Глория, жена управляющего.

В том, что из всех магических наук я выберу мистицизм, никто уже не сомневался: лучше всего у меня получалось отыскивать при помощи заклинаний потерянные и спрятанные предметы, распознавать чары, угадывать вероятность тех или иных происшествий. К тому же стихийная магия, которой в буквальном смысле горел мой младший брат Фредерик, всегда казалась мне чересчур простой и незамысловатой. Нет ничего интересного в том, чтобы разжечь огонь или вытянуть из влажного воздуха ледяные иглы и запустить их в мишень на школьном дворе. Первоэлементы — не для тех, кто любит разгадывать загадки. «Они для тех, кто предпочитает действовать, а не сидеть в раздумьях!» — восклицал мой самоуверенный брат. Может быть, он прав. Но мне больше нравилось ломать голову над загадками и раскрывать тайны. А потому амулет на моей шее и его неизвестная магия долгое время занимали все мои мысли, пока не случилось одно неожиданное и весьма странное происшествие.

Мои ровесницы любили поговорить о том, что с ними что-нибудь не так: ростом не вышли, волосы или глаза достались не того цвета, нос не удался, грудь слишком маленькая или же, наоборот, неприлично большая… Меня не особо занимали эти разговоры, чаще всего я только кивала и слушала вполуха. Я вовсе не считала себя красавицей, скорее не задумывалась о внешности вообще, вспоминала о ней лишь тогда, когда поспешно заглядывала в зеркало перед школой и пару раз проводила расчёской по растрёпанным волосам, приглаживая их. Гораздо больше беспокоило меня внутреннее, а особенно мой дар, с которым в последнее время творилось что-то неладное. И я, поглощённая попытками в очередной раз перекусить цепочку моего амулета при помощи обыкновенных кусачек, раздобытых в сарае, вдруг почувствовала связь между странным камнем и магией, бьющейся в моей груди. Мои руки с утроенной силой принялись за работу: я кусала, пилила, дёргала проклятущую цепь, но всё было тщетно: какое-то заклинание препятствовало всем моим попыткам избавиться от амулета.

Поранив палец, я со злостью бросила бесполезное занятие и отошла к окну нашей с Фредом каморки: для того, чтобы мы могли спокойно заниматься уроками, отец выделил нам чердачное помещение с большим окном в сад. Я слизывала кровь, бегущую из ранки, и смотрела, как носятся между голых ещё деревьев мои младшие сестрёнки, Элин и Молли. Их головки, рыжие как крохотные солнышки, мелькали среди ветвей. Тогда-то, три месяца назад, меня и осенила догадка: никто в моей семье, ни старенький дедушка Матеус, ни отец, ни брат и сёстры, ни даже матушка, беременная уже в пятый раз, никто не носил на шее никаких оберегов. Что же такого особенного во мне, помимо нездоровой худобы и странной бледности, разогнать которую не в силах даже летнее солнце?

Сердце моё билось в тот момент так сильно, руки так дрожали от волнения, а воздуха в груди осталось так мало, что я дёрнула за ручку оконной рамы и распахнула её, впуская в каморку влажную весеннюю прохладу. Откуда-то сверху на подоконник выпала засохшая мёртвая бабочка с пятнистыми крылышками. Я положила её на ладонь и прислушалась к ощущениям: бедное насекомое скрывалось от непогоды и забилось в узкую щель, а выбраться назад уже не смогло. И всё же, повинуясь необъяснимому порыву, я направила в её хрупкое тельце тонкую струйку магии и тем тоном, каким мой отец разговаривает с тяжёлыми больными, приказала ей: «Проснись!» Она вздрогнула и медленно, нехотя шевельнула застывшими полусогнутыми лапками. «Вставай!» — сказала я почти в голос. Насекомое расправило крылья и неуклюже вскарабкалось по моему указательному пальцу. «Лети!» — я встряхнула рукой. Бабочка разжала лапки, сделала несколько быстрых взмахов крыльями и, врезавшись в оконное стекло, как сухой листик, спланировала на пол к моим ногам. Когда я подняла её, чтобы как следует рассмотреть, она вдруг рассыпалась в моих руках в тонкую сероватую пыль.

Несколько дней после этого случая я провела с головой зарывшись в книги и позабыв даже о мучениях с амулетом. Я пролистывала сборники заклинаний, изучала переданные в наше с братом распоряжение тетради с лекциями из Вестенской академии, которые остались со времён учёбы отца и матери, проверяла каждую полку школьной библиотеки. Мне хотелось найти объяснение случившемуся, разобраться, что же на самом деле произошло с несчастной бабочкой. Быть может, она всё-таки спала глубоким сном, а я разбудила её и по неосторожности испепелила её тельце, влив в него слишком большую порцию энергии? Я обшарила все углы и окна в поисках ещё одного насекомого, но мне попались только останки высохших мух и коричневый паук, который при моём приближении быстро скользнул в щель между досками потолка. Загоревшись идеей, я побежала во двор и наткнулась на лежащую на пороге бездыханную мышь. Наша полосатая кошка по имени Мурчалка часто радовала маму подобными подарками.