Темное солнце в ее руках. Восхождение Ленсара

Глава 8 Ленсар (1)

Слава Солнцу, мы спасены. Древняя магия Фела проснулась вовремя, жаль лишь, что ненадолго, и убрать бурю братец все еще был не в состоянии. Так сказать, включился аварийный режим. Потом подоспел отец Милорады, которого держали связанным и запертым в выделенной комнате, перебил охрану – и общими силами харчевня стала нашей. По большей части, все же силой Фела.

- Это значит, что она не ушла насовсем! – уже отмывшись и переодевшись в сменную одежду из дорожных сумок, радостно скакал дофин, - я-то думал…

Если бы он хоть иногда думал, мы бы не попали в идиотскую ситуацию, не подвергли бы опасности кучу других людей. Но я промолчал, чтобы не омрачать общую радость.

- Ленс, я понимаю, - вдруг посерьезнел брат, - я помню, что тебе нужно лекарство. Как скоро?

Цифры, вырезанные в памяти, не требовалось подсчитывать.

- Через пять-шесть дней.

- И что будет, если вдруг… ну ты понимаешь? – с эльфийской физиономии, так похожей на мою, сошли все краски.

- Не знаю, как долго я продержусь. Отец говорил, что с приемом нельзя затягивать. Однажды я увлекся книгой, - тут я имел в виду свою собственную книгу, над которой работал последние месяцы, - и пропустил первые симптомы. Очень сильная жажда, боль в горле и деснах, светобоязнь, слабость… - стало слишком стыдно, - обмороки.

- Простуда, что ли? – брат озадаченно хлопал глазами, а у меня не было даже сил, чтобы злиться на горе-лекаря, - ладно, а тебя не мог никто проклясть? Тебе ли не знать, что болезни для нас редкость. И чтобы одна из них постоянно возвращалась… Немыслимо!

- Кому по силам проклясть снарра императорской крови? Кровь Элвелоров защищает сильнее любой магии, ты это тоже знаешь. Я родился таким.

- Мама сказала, да? – едва слышно, глядя глаза-в-глаза, спросил Феликс.

- Не напрямую, но… да.

- А ее саму не могли проклясть, враги с тех времен, когда она была, ну…

- Фавориткой? – даже странно, что старший брат не может выговорить это слово, по отношении к нашей матери давно переставшее быть чем-то постыдным. Вся империя знает, что выпускница школы укрощения Сайерона Коул* привлекла внимание самого императора, стала его фавориткой и затем официальной женой – и каким-то образом их брак возродил способность снарров делиться бессмертием со своей парой. - Исключено. Мы были рождены в законном браке.

- Тогда я просто не понимаю… - он схватился за виски. Хотя можно было бы и за вИски – ситуация располагала, - в этой гхаровой деревне должен быть целитель, мы должны обратиться к нему…

И мы оба понимали, почему голос Фела звучит так неуверенно – если лучшие целители империи не сумели меня излечить, то куда провинциальным шарлатанам, если они вообще тут есть. Но был небольшой шанс облегчить симптомы…

- Господа, - постучался какой-то вихрастый мальчонка, - кушать подано.

В стенах этой харчевни кусок в горло не лез, но организм требовал свое.

- Пойдем, брат, - Фел хлопнул по плечу, - прорвемся.

Прорвемся-то прорвемся, только куда? В еще более безнадежную яму?

Готовила на этот раз, за отсутствием местных поварих, Милорада.

- Вот это поистине пища богов! – нахваливал Фел, а дочь егеря так мило краснела – под стать своему имени.

А я злился. Конечно, брат теперь герой – хотя что он сделал, постойте? Да ничего, чуть спасение не проспал. Его сила всего лишь среагировала на смертельную опасность, сам он и пальцем не пошевелил. Но в ее глазах герой не я, а Феликс, то есть Федор.

Вот куда пропадает моя способность излагать мысли? Когда я рядом с ней, не могу и два слова связать. Еще и наговорил ей глупостей, что она теперь подумает?

Память напоминала, что Мила ответила «ты мне тоже нравишься», но скорее всего это было сказано, чтобы утешить, подбодрить перед отправлением в последний путь.

Стыд и злость – вот две змеи, что душили меня, когда она смеялась над очередной шуткой Фела-младшего. Конечно, она влюбилась в него – сильный маг, а я… ущербный сын. Насколько ущербный, она пока даже не подозревает.

Я сидел в своей комнатушке и изливал чувства на бумагу – слава Солнцу, здесь нашлись перо и чернила. Хозяйка заботилась, чтобы у постояльцев была возможность послать весточку голубем.

Нет, я не вел дневник – оставлю этот удел девчонкам, я писал новую главу своей книги. Моя печаль удачно ложилась на переживания главного героя, и строчки летели за строчкой.

- Ленсар, - я вздрогнул от звука нежного голоса, - ты совсем не выходишь в общую залу. А мы, вообще-то, обсуждаем план спасения.

- И есть мысли, как унять бурю?

Мила с детской непосредственностью присела рядом на кровать, предварительно разгладив юбку. От одного ее присутствия на душе становилось легче, и черная грусть сама собой рассеивалась.

- Ни одной. А что ты пишешь? Письмо? Разве можно отправить весть в такую погоду? Точнее, непогоду, - она тихонько хихикнула.

- Нет, - спрятал листы за спину, - это другое.

- Расскажешь? – девушка застенчиво улыбнулась. В голубых глазах светился искренний интерес. Не праздное любопытство от скуки, я был уверен, а интерес ко мне. Ей и правда было не все равно.

- Наверное, ты будешь смеяться, - не знал, как начать, - я пишу разные истории.

- Сказки? – Милорада выпрямилась и чуть наклонилась вперед.

- Ну… можно и так сказать, - еще не слышал такого определения своим романам, - только их лучше не давать читать детям.

- Почему? – кажется, она чуть не подпрыгивала от любопытства, - они настолько… страшные?

- Порой и такое встречается, - не стал отпираться, - а иногда там встречается… - я замялся, - про любовь.