Темные Дары. Книга 1: Заклятое Наследство

Пролог + Глава 1, 2

Пролог

Италия, XV век

В подземелье монастыря Святого Петра было настолько холодно, что ноги узников буквально выворачивались наизнанку из-за постоянно мучивших их судорог. И немудрено, ведь на высоте нескольких десятков метров над их головами, в приёмном покое местного инквизитора уже давно погас камин. На улице стоял лютый мороз: январь в том году выдался особенно холодным, так что всех жителей примыкавшей к монастырю деревни, кто не успел ещё с осени заготовить дрова, ждала грустная участь - замёрзнуть в своих ветхих лачугах.

Это был тот редкий случай, когда представитель церкви вызвался лично подвергнуть испытуемого допросу, забрав его в собственный дом и не побоявшись рискнуть чистотой своей души, на которую от длительного общения с представителем колдовской породы вполне могло перейти знаменитое «несмываемое» проклятье последнего. Однако Отец Мануэль не то, что не побоялся, но наоборот, удивил всех открыто высказанной заинтересованностью в данном вопросе. Некоторые священники тихонько поговаривали, мол, «этот дикий Мануэль только и мечтает о том, чтобы всласть помучить какую-нибудь опростоволосившуюся ведьму, не успевшую вовремя спрятать все свои ржавые котелки и сжечь мётлы». При этом под словом «ведьма» понималась как старая торговка сыром, чей товар оказался не по сезону остр и ароматен, так и молоденькая девушка, чья красота вызывала особую подозрительность у «стражей закона Божьего». Отчасти эти слухи были правдой. Мануэль действительно подвергал своих жертв жестоким, и порой даже неоправданно изощрённым пыткам. Но его основная цель заключалась не в получении эстетического или духовного наслаждения (как-никак он брал на себя право карать всех «нечистых» на территории своего селения, и, что там грешить, втайне гордился этим). Инквизитора интересовал вопрос куда более глубокий и не совсем традиционный для своего времени, а именно, отец Мануэль страстно, выжимая все глубины своей души до предела, желал знать – какова физическая природа колдовского дара? Что конкретно в теле этих женщин и мужчин позволяет им совершать все те удивительные действия, в коих он и вся Святая Церковь их обвиняют?

Именно ради выяснения этого аспекта греховности человеческой природы, он и доводил своих «подозреваемых» порой до самого настоящего Адского ужаса, ибо бывший ученик знаменитого на всю Италию XV века врачевателя хорошо знал толк в анатомии человеческого тела. Найдя своё истинное призвание - оберегать Престол Божий на Земле, Мануэль не гнушался абсолютно никаких методов «изучения» строения тел несчастных. Если быть точнее, отец Мануэль был ярым фанатом распространившегося в те годы так называемого «живого препарирования», при котором внутренние органы пациентов изучались непосредственно в их же присутствии. Собственно, последние три или четыре месяца он как раз и искал подходящую для этого дела ведьму, чей дар было бы наиболее сложно скрыть от окружающих, и, наконец, ему посчастливилось найти такой экземпляр…

Притоптывая от нетерпения, Диего кинул новую охапку соломы в угол комнаты, подальше от камина (чтобы та ненароком не занялась от углей). Дрожащие белые пальцы вытащили из складок тёмной рясы массивную связку потемневших от времени ключей. Подойдя к высокому настенному гобелену, изображавшему сцену из крестьянской жизни, монах вздохнул – и быстро-быстро перекрестился три раза. После чего легким движением откинул нижнюю, подвижную часть гобелена, под которой обнаружилась низкая, маленькая дверца. Она была столь мала, что ему приходилось каждый раз буквально «складываться пополам», чтобы протиснуться в неё. Но, с другой стороны – эта дверь была совершенно незаметна для чужих любопытных глаз, и Мануэль мог не беспокоиться о том, что ее случайно обнаружит прислуга. Спускаясь по скользкой винтовой лестнице (в это время года она уже полностью обледенела), Диего размышлял о предстоящем «допросе». Если он проведёт свой эксперимент как обычно, то тогда достаточно велики будут шансы, что подопытная умрёт, так и не выдав секрета (а он был абсолютно убеждён в том, что нельзя владеть силой, и при этом не знать – откуда она берётся). Но опять же, если он будет держать её у себя слишком долго – Совет может подумать что-нибудь нехорошее, а ему это было не нужно. Подумав об этом, он невольно передёрнулся от отвращения. «Эти старые колдобины считают, будто я предаюсь с НИМИ разврату! Ха, ну что ж, это ещё раз доказывает, что их совершенно не интересует возможность познания, в отличие от юных служек, способных усладить дряблые тела этих стариков. Моё дело – поиск абсолютного совершенства, а им плевать – подавай ещё одну казнь, да и дело с концом! Но ничего, скоро все изменится. Когда я по праву заберу себе то, что сокрыто, и докажу, что Человек Божий так же волен управлять силой, как и сторонники Нечистого (при сих словах, он трижды сплюнул на каменный ледяной пол), вот тогда-то все они будут ползать у меня в ногах, корчась от страха и моля, чтобы я занял место Верховного Инквизитора. И я его, естественно, займу (монах жадно облизнул губы). Вот тогда можно будет по-настоящему говорить о Всемирном Очищении»...

Ключи всё ещё позвякивали в нервных пальцах Мануэля, когда он, наконец, дошёл до нужной ему камеры. Всего одиночных камер в его подземелье было шесть, и все они были довольно большими. Но для этой особы он отвёл самую последнюю, шестую камеру, которую про себя гордо именовал «королевской». Высокие двойные двери, достигавшие в высоту около двух метров, были целиком обиты двухслойным листовым железом, которое полностью «парализовало» всякую колдовскую активность – многие из тех, кого захватил Мануэль, пытались с помощью заклятий и ментальной энергии выбраться наружу, но чистое железо начисто рушило их планы. В самую середину конструкции был врезан замок, точно подогнанный под рост священника, так что он в любой момент мог беспрепятственно, и за доли секунды открыть и закрыть его. Сам механизм был выполнен в виде массивного, посеребрённого распятия, концы которого со всех четырёх сторон плавно сливались со швами железных дверей. Квадратная замочная скважина, приходящаяся Мануэлю точно напротив солнечного сплетения, была глубокой и тёмной, и, казалось, с нетерпением ждала, когда в неё погрузится массивный четырёхгранный ключ. Само это место было предназначено для по-настоящему «особенных» гостей – именно поэтому Мануэль, как только мог, вытягивал деньги на его строительство. «Для того, кто наделён нечеловеческой властью, условия содержания должны быть уважительными. И исключительно из уважения к его Силе – охрана этого существа должна быть столь же сверхчеловеческой». Это говорил он тогда – перед Советом, заранее зная, что столь тяжкая для него затрата будет для них не более, чем чихом ребёнка. Но теперь, когда ему действительно было, что охранять на столь высоком уровне – инквизитор и сам трепетал от непомерного страха перед неизведанным.