Тёмные Территории

1

-Скажи, как мне поступить? – молодая женщина металась в комнате. Ее глаза горели безумным пламенем. Долгое время ее загоняли в угол и какая-то сила, уставшая терпеть унижения, готова была вырваться с минуты на минуты.

                Ее вопрос не был обращен ни к кому. Единственным собеседником было Зеркало. Холодное, безразличное ко всему Зеркало. Иногда оно отвечало пустыми или насмешливыми фразами, но большую часть времени лишь с удовольствием наблюдала за метаниями пленницы.

                Вот и сейчас женщина чувствовала на себе взгляд Зеркала, которое лишь смотрело на нее и молчало. Наверняка уже доложило своему хозяину о ее метаниях. Наверняка уже позлорадствовало. Наверняка…

                Женщина не могла усидеть на месте. Только она садилась в накрытое серебряной нитью кресло, так тут же вскакивала, словно ужаленная и ходила по комнате взад-вперед. Иногда она замирала, оглядывая комнату блуждающим безумным взглядом, беззвучно шевелила губами и снова мерила шагами комнату.

                Сама комната, небольшая, но чисто убранная, не походила на темницу в широком понимании. Здесь была удобная кровать, на  которой грудой набросаны были подушки и одеяла в шелковых чехлах, подле кровати же стоял небольшой столик с гнутыми ножками, на котором размещался серебряный поднос с фруктами, вчерашним ужином и кувшин с прозрачной водой. Все столовые приборы, посуда были из тончайшего хрусталя, по которому серебром проходили причудливые серебряные узоры и вензеля, складывающиеся в фантастические изображения деревьев, птиц и животных. Тут же, на подносе, примостился маленький колокольчик. Ей стоило позвонить, и приставленная к ней служанка появлялась, чтобы поменять блюда, принести ей новую одежду или заменить белье. Но пленница не притрагивалась к колокольчику. У нее было одно желание – исчезнуть отсюда. Почти не притрагивалась она и к еде. Выбирала из изысканных блюд самое простое и ела понемногу, чтобы поддержать силы. Зато воду пила. У здешней воды было особенное свойство: она всегда оставалась прохладной и немного отдавала какими-то приятными ароматами трав, смутно знакомыми пленнице.

                Еще здесь был туалетный столик из темного дерева, на котором и располагалось Зеркало в серебряной оправе. Зеркало было почти в полный человеческий рост. Когда Зеркало говорило, по его гладкой поверхности проходила легкая рябь, и словно на мгновение появлялся туман в его отражении.

                По четырем углам комнаты расположились высокие канделябры, на каждом горело по шесть свечей. В комнате не было окон, и пленница не могла понимать уже, сколько она провела в заточении. Не могла она и замечать, как меняют свечи. Они словно вечно горели. И пламя от них было какое-то с темным отблеском.

                Если не брать во внимание отсутствие окон в комнате, то здесь вполне свободно. На полу лежал темный ковер, ступать по которому было и мягко, и приятно. Тепло, изысканные кушанья и наряды…

                Через каждые несколько часов (пленница не могла отследить), открывалась дверь, и входил воин в полном обмундировании и спрашивал, не желает ли пленница рассказать что-нибудь его хозяину. Пленница отмалчивалась. Воин уходил ни с чем. Закрывалась дверь с обратной стороны и женщина оставалась одна в метаниях.

                Она предпочла бы темницу и пытки. И, может быть, даже казнь. Тогда весть о ее страданиях дошла бы до Ордена Глубин. Тогда они были бы уверены, что она не предавала их. А сейчас…выходило так, что ее лишили даже мученического венца, поселили в такую же темницу (только в комфортную), не пытали физически и, пленница была уверена, позволили дать знать Ордену, что она живет в комнате, питается изысканно и одевается в дорогие наряды. Для нее это было хуже всего.

                Ей не оставляли никакого шанса на возвращение в прежнюю жизнь. Орден не примет ее обратно – не поверит. Благо, если не убьет. И все, что остается – либо рассказать и принять обещанную защиту, либо жить дальше пленницей…насколько это можно будет делать.

                Она металась каждый день. Она уже жалела о том, что вступила в Орден Глубин, который стремился к свержению власти могущественного некроманта Габриэля в этих землях. Не сказать, что жизнь при нем стала хуже – напротив, отступили болезни у многих поселений, собран плодородный урожай, да и сам Габриэль не зверствовал, не убивал направо и налево беззащитных людей. Его сторонники трудились на славу, стремясь принести покой и мир в земли Авьера. Но для населения Габриэль был захватчиком, с которым надо бороться. И самым решительным Орденом по борьбе с ним – был Орден Глубин.

                Пленница вдруг остановилась посреди комнаты. Из коридора донеслись шаги. Как обычно, кто-то гремел доспехами и ступал тяжело…и в этот раз был кто-то еще. Легко ступая, неизвестный приближался к двери.

                Пленница отступила подальше, инстинктивно, не осмысливая еще, что конкретно ее напугало.

                Повернулся засов и немедленно распахнулась дверь. В комнату быстрым, легким и решительным шагом вошла еще одна молодая женщина. На этот раз солдат остался в коридоре. Он с испугом поглядывал на вошедшую, и, казалось, был не очень рад тому, что приходится находиться рядом с ней.

                Заточенная не могла понять, что ее напугало в гостье. Гостья была на вид примерно ее лет и  роста. Правда, по ее облачению становилось понятно, что она занимает высокое положение: черное бархатное платье в пол с длинными широкими рукавами из полупрозрачной расшитой бархатом и серебром ткани. На незнакомке также был дорожный темный плащ с капюшоном. Но больше всего поразило пленницу лицо: молодое, свежее лицо с удивительной бледностью. Большие глаза, на дне которых плясало красноватое пламя, затягивали. Сложно было определить их свет, так как при взгляде в глаза незнакомке все тонуло, кроме гипнотического красного пламени на дне. Черты ее лица были легкими, не совершенными, но очень запоминающимися. Изогнутые в кривой усмешке губы делали ее лицо еще более зловещим.