Темные врата

Старые знакомые

Диана

«Свет твоего окна, свет моей любви, боль моей любви…»

Я проспала почти весь день. Понятия не имею, навещал ли меня кто-то, или я, как несвежий труп, провисела весь день в гамаке никому не нужная, но, когда я продрала глаза, солнце уже садилось за высокие горы, обрамляющие реку. Его красноватые лучи проникали в мою каморку через крошечное окошко. В голове было пусто и гулко, и почему-то лейтмотивом привязалась старая наивная песенка кудрявой девичьей группы Лицей. Ну просто сил никаких нет, как она засела.

«Ты отпусти меня, ты отпусти меня-а-а и больше не зови… не зови, не зови-и…»

Я испытывала буквально физическую потребность в том, чтобы ее спеть. А если очень хочется, значит, это кому-нибудь нужно? Судно скрипело и постанывало, мягко покачиваясь. Все это складывалось в своеобразный аккомпанемент. Мурлыча под нос, я выползла на свежий воздух. Я ничего не знаю о кораблях. Кроме того, что вот эти палки – мачты, развешенные на них сероватые тряпки – паруса, а доски под ногами – палуба. Передняя часть корабля с обломком русалки – нос, задняя часть с каютами и пристройкой с штурвалом – корма. Как-то так. Поэтому первые мгновения мне показалось, что все, кто бегали, как деловые муравьи, наверняка иностранцы. Я ни слова не доперла. Потом уже, опираясь на борт и любуясь подмигивающей на берегу огоньками деревенькой, сообразила, что с момента попадания без проблем разбираю любой язык Арданы, хоть устно, хоть письменно, но понятнее вообще не стало. Специфические термины, морской язык и все такое. Ну и ладно. Я тоже иногда в процессе спора могу перейти на латынь или применять исключительно иностранные термины, и непосвященному человеку это, наверное, тоже напоминает призыв дьявола.

Моряки обменивались репликами, которые помогали им вести судно по узкому судоходному каналу в русле реки, поскольку последняя была не такой уж глубокой, чтобы просто расслабиться и идти по течению. Их было меньше десятка, если только кто-нибудь не спрятался в трюме.

- Эй вы, мель по правому борту, шевелитесь, крысы трюмовые!

Ух, какой зычный голос, я аж восхитилась. Кто там у нас? Уже виденный и оплеванный мною гном, зовущийся мистером Бинсом, стоял у штурвала так колоритно, что хоть картину пиши с него. Даже с трубкой в зубах. И мистер Бинс – очень типичное поименование для помощника капитана, ага? Как будто где-то существует генератор "Типичных Имен Помощников Капитана", выдающий что-то типа "Гибс", "Бонс", "Лом" и "Эрроу". Хотя с учетом того, что это гном, он должен бы быть, как минимум, Хулио Иглесиас. Или Педро Гонсалес, на худой конец. Впрочем, он может им и быть, а мистер Бинс так, корпоративное прозвище.

Но где же сам бравый капитан? А вот и он, развалился на двух бочках неподалеку и дремлет, запрокинув голову. И рот открыл, как голодный птенец в гнезде. А если на него чайка нагадит, он, интересно, проснется? А то вон они летают, целятся, поди… После массовой голубиной атаки на свадьбе я совсем не доверяла коварному птичьему роду.

- А ну, вставай сейчас же, шлимазл штопаный! – непонятно, откуда Валера откопал этот еврейский сленг, но подчинился ему Ник Чайка беспрекословно. Буквально с закрытыми глазами.

- Цыпа… Это Ди научила тебя плохому? Ты нарочно сделала такой мерзкий голос, меня тошнит от него… – простонал он, еле разлепляя оплывшие очи.

- Пить меньше надо, - отчеканила я, от щедрой русской души избавляя страдальца от продуктов отравления алкоголем, но от похмелья не получилось. Ну как не получилось. Я не захотела. В воспитательных целях, ага. Я просто взяла его за руку – и он дернулся, будто схватился за оголенный провод. Зеленовато-карие глаза уставились на меня впервые с таким неподдельным интересом и, наверное, страхом. Лицо Ника сложилось в непередаваемо печальную болезненную мину. Да, похмелье – это неприятно. Пьянству – бой, как говорится. В конце концов, мы на воде, а капитан в сопли, так не годится.

Осторожно освободив конечность и внимательно ее осмотрев на предмет повреждений, капитан выразительным жестом пригласил меня спуститься на палубу, а затем пройти в его каюту. Гном при этом явственно давился хохотом, издавая булькающие звуки, и только минимальные понятия о субординации не давали ему заржать во всю луженую глотку. Стоило за моей спиной захлопнуться двери, как многоголосый ржач сотряс и без того скрипящие стены.

- Вот зачем так делать? И чего еще от тебя ждать, жестокая ты моя? – нервно спросил Ник, плюхаясь с размаху в порядком потертое кресло, словно сошедшее со средневековых картин, и закидывая ноги в ботфортах на невысокий кряжистый столик. Мне он кресла не предложил, жлоб, так что я села в одно из оставшихся двух, показавшееся более чистым.– Если готова разговаривать, давай, жги оркским огнем, я готов слушать. Тем более, мне необходимо дать команде более конкретный курс, нежели расплывчатое «надо доставить кое-кого на Киренику». И, кстати, ты правда женщина? Хотя…

Взгляд почти осязаемо скользнул на мои нижние регионы, ласково погладив округлости, соответствующие, по-видимому, эстетическим предпочтениям тощего длинного мужчины. Противоположности притягиваются, говорите? Как по мне, так пара «каланча и бодибилдерша» выглядит гораздо лучше, чем «каланча и пышка-коротышка». По крайней мере, никому из них не придется запрокидывать голову, чтобы посмотреть в глаза другому.

- И ведь говорил я ей, что предпочитаю жирок сушеному мясу, но нет, «лошади, лошади»… - под нос себе пробормотал он, отвлекшись.

В каком смысле «лошади»?