Тень и плоть

Тень и плоть

–Хозяин, к вам ещё один проситель! – Паймон как всегда подобострастен и не скрывает этого. Самоуничижение ему как суть, а тени гордости в нём давно уже нет.

Но Тёмному Властелину нет дела до какого-то мелкого прислужника, пресмыкающегося у его трона – усталость ограждает его от таких ничтожных хлопот. Усталость и долг. Прежде Тёмный Властелин и не знал, как правление может изматывать. Сказал бы ему кто тогда, что все будут идти к нему на поклон и бесконечно чего-то просить, и снова просить, и всё равно, даже получая то, о чём просили, будут недовольны – он бы…

Нет, он бы не отошёл от своей цели и войны бы своей не прекратил. Но был бы готов и пенял бы только на себя. А сейчас как себя обвинить? Советники, которые по мере роста его силы прибавлялись, звали его дальше, тянули вверх, и не говорили ему о том, что будет после. Легионы злых духов и нежити, что переходили на его сторону и вовсе не были способны к размышлению и трагедии.

Трагедия! Да, власть – это настоящая трагедия. Теперь он, приняв титул Тёмного Властелина, возвысившись на костях своего предшественника, это понимает. Понимает, что и не уйти ему от этой власти – никто не уходит, вкусив её, остаётся до последнего, себя и душу свою иссушая.

–Пригласи,– велит Тёмный Властелин и Паймон суетливо бросается в приёмную.

Тёмный Властелин спохватывается запоздало, что надо бы заодно и узнать о том, сколько вообще просителей ожидают его сегодня. Но не кричать же в спину Паймону?

–Мой господин! – перед троном возникает проситель, и Тёмный Властелин едва сдерживает смешок – редко его навещают призраки! Толку от них? ползают по мраку невесомые, унылые, мрачные, ушедшие в свои трагедии. Иной раз и в мир смертных выходят, сами того не зная. Пользы нет, вреда тоже – пусть существуют.

Но о чём просить призраку?

Это забавно. В беспросветной рутине власти забавно.

–Чего угодно? – Тёмный Властелин веселится. Он разглядывает призрака с любопытством, которое, как сам полагал, давно им было забыто.

Призрак хранит лик человека. Значит, умер недавно, не прошло ещё и смертной жизни. В полупрозрачном лице угадываются мягкие черты, а в невесомых, то проступающих отчётливо, то расплывающихся руках явная печать – физического труда умерший не знал, иначе не имел бы таких ухоженных рук. Впрочем, о том говорит и сохранившийся на призраке образ одежды…

–Мой господин, – призрак смотрит смело, он ещё не знает, что скоро не сможет смотреть и превратится сначала в тень от тени, а затем и вовсе станет слепым, глухим, бездумно блуждающим пятном. И ему повезёт, если это будет именно так, если не сохранится у него память.

Что делать, посмертие бывает жестоким!

–Моё имя Вильгельм Ламарк, – призрак привык прикрываться этим именем в жизни, но посмертие играет по своим правилам. Вернее по одному: правила устанавливает сильнейший.

–Вы желаете повидаться с родственниками? – интересуется Тёмный Властелин насмешливо-доброжелательно. и в тоне скрыто напоминание: «ты здесь никто, Вильгельм Ламарк – ты умер молодым, а при жизни принадлежал к знатному роду, но и предки твои также смертны…»

–Ни в коем случае! – призрак издаёт нервный смешок. Это Тёмному Властелину в общем-то понятно – до того как начать путь к верхам, он тоже имел родственников и тоже не желал бы их видеть хоть ещё один раз.

–Тогда в чём дело? – но в пустоту все шутки! Хватит. Есть дела, есть вопросы. Тьма не может позволять себе рассусоливания. Тьмы слишком много, и от того в ней всегда больше дел. Это свет может позволить себе неделю-другую не справляться о делах вовсе – все его служители и подопечные имеют обострённое чувство совести. Во Тьме совесть не угасает, но может обернуться фанатичным зверем и, снова здравствуй, усиленный контроль!

И этого тоже Тёмный Властелин во время своего восхождения не осознавал. А теперь куда от осознания деться?

–Понимаете, – Вильгельм Ламарк мнётся, впервые ощущая неловкость, – моё тело оно…оно в ваших рядах.

–Вы изволите жаловаться тому, что ваше тело поднято из посмертия? – Тёмный Властелин снова удивлён. Тело! Ха! Да что значит это слабое, жалкое, ничтожное смертное тело? Тело растёт, тело стареет, тело умирает и обращается в гнилое ничто. А он, Тёмный Властелин, даёт этому телу шанс послужить ещё. Разве это не благо? Разве это не спасение от ничто? Душа значит больше, она не гниёт и её не закапывают, душа не горит, горит лишь плоть. Душе не должно быть дела до тела.

Разве не так?

–Я не жалуюсь, – торопливо замечает призрак. – Но это…то есть, все его повадки, это же оскорбление!

Паймон, про которого Тёмный Властелин с большим удовольствием уже успел забыть, издаёт угодливый смешок, полагая, что и его хозяин сейчас рассмеётся наглецу в лицо. Надо же! оскорбляет!

Но Тёмный Властелин не смеётся и даже не улыбается, и смешок Паймона тонет в глухоте тьмы, разбивается о великий чёрный трон, сложенный из костей и черепов отживших своё Властелинов.

–Оскорбление кого? – вместо смешка Тёмный Властелин задаёт вопрос.

Призрак разводит руками:

–Меня! как личности!

Это что-то определённо новое во тьме. Но забавное. И в то же время горькое. Тёмный Властелин считает, что армия нежити, собранная из поднятых из посмертия тел, больше оскорбляет его самого. Во-первых, пока эти тела поднимаются, они умудряются потерять важные части своих тел. И добро, если это ещё просто кости и поднимаются уже совсем истлевшие тела – костей много, нет одной-двух-трёх – не беда. Но когда поднимается ещё не перегнившая плоть, которая при подъёме теряет руку или ногу, или даже голову…