Тени в белых халатах. Белозерские и Ко (#1)

Глава первая

Представьте барашку, бегающую по кругу. Ночью барашка считает овец, пытаясь заснуть на теплом сеновале. Недалеко от отдыхающего стада сопят спящие лошади, а барашка ворочается с боку на бок и не знает о чем писать свою дипломную работу.

Барашка – это я.

В психиатрической больнице, которую местные за глаза называли сумасшедшим домом, собрались психопаты, убийцы и люди не вписывающиеся в созданный человечеством окружающий мир.

Больница стояла на отшибе, в черте города. За большим, непроходимым белоснежным забором высотой примерно в два метра. С колючей проволокой. С огороженной территорией. Около въезда сидел толстый охранник. Дядя Паша. Лет ему было немного…

Стерла последнюю строчку. Незачем профессору знать сколько лет было дяде Паше. Черновик дипломной работы писался неохотно. Трудно. Нельзя начинать дипломную работу с допроса. Как-то не правильно и не интересно.

Глаза болезненно заблестели. Ощущала себя самой настоящей барашкой, запутавшись в лесу и пришедшей не на то ранчо.

В психиатрическом диспансере – далее психушке…

Хотя почему далее?! Снова не то и опять не так! Ладно, попробую снова.

В психиатрическом диспансере – одним словом в психушке – лечились психопаты и убийцы. Их привозили из разных уголков России. Каннибалы, обезумевшие местью психи. Хладнокровные преступники. Всех преступников объединял один недуг, спасший их жизни от пожизненного заключения – шизофрения. Не все пациенты, проходящие лечение, понимали, что они совершили непоправимое. Они вырезали целые семьи, шли напролом написанным законам. Откровенно несли несусветную чушь.

Федеральные каналы день напролет прокручивали новости о сбежавшем из-под стражи серийного убийцы. Пока одни томились за решетками тюрем, отбывая срок за убийство, другие отбывали наказание здесь в психиатрическом диспансере.

Преступники привлекали внимание зажравшихся журналистов. Не для кого не секрет, что многие популярные каналы гонятся за многочисленными рейтингами.

Рейтинги о преступниках, зарубившим целую семью, привлекали внимание обычных экранных зрителей. Нередко многие ценители кровавой расправы часто общались и комментировали произошедшее убийство, случившееся в каком-нибудь маленьком городке. Тогда рейтинги новостных каналов взлетали вверх, принося журналистам не только миг славы – ведь именно они расследовали запутанное дело, но и хорошие деньги.

Журналисты обезумели настолько, что невольно бросали все дела и сломя голову приезжали к нам в деревню. Они думали, что особенные. Что именно им и никому больше не выпадет честь взять интервью у попавшего на лечение в психушку каннибала или наркомана, зарубившего всю семью топором.

Преступники, доставленные на лечение следователями и органами правопорядка, скрывались в диспансере от разъяренных жителей деревни, где случилась трагедия. Они озверели настолько, что были готовы уничтожить живого человека своими руками.

Администрация запретила медицинскому персоналу давать интервью и по возможности пускать на охраняемую территорию журналистов. Никто, кроме медперсонала, не мог общаться с пациентами, проходящими лечение.

Журналисты не сдавались – устраивали под стенами больницы что-то вроде кемпинга. Раскладывали привезенные с собой палатки, грели на костре еду и пили теплый чай из термоса. Их не пугали ни озверевшая администрация больницы, ни приезжающие на вызов полицейские из соседнего города.

Люди с камерами всегда уходили с громкими криками и обещаниями засудить зажравшегося главного врача, съехавшего вместе с пациентами с катушек.

Я недовольно замычала, перечитав написанное. Рука тянулась к клавише делит. Еще немного и я снова все удалю, опять застряну на том же самом месте..

Меня не устраивало начало дипломной работы.

Умом я понимала, что это всего лишь черновик. Редактурой можно заняться позже, когда будут переписаны все предоставленные для изучения материалы.

За стенкой донеслась едва слышная брань Маршалла – главного врача психиатрической больницы. Его ругань пугала пациентов, заставляя их выть сильнее обычного. Спиридонов ходил злым и хмурым. Его заколебали приезжающие в последнее время журналисты.

Я старалась лишний раз с ним не пересекаться. Боялась попасть под горячую руку.

Мне показалось, что моя голова сейчас взорвется и я обхватила голову руками.

От безнадежности хоть на стену залезай. Не получалось у меня красиво открыть дипломную работу. Читабельность покинула чат. Появившиеся в ворде предложения не имели между собой никакого смысла.

Еще один вой – совсем рядом с кабинетом. Медицинский персонал вывел пациентов на вечернюю прогулку. Пациенты, способные утихомирить свой пыл, гуляли на улице и дышали свежим воздухом. Пациенты, приспособленные к бегству, гуляли на этаже и пересекались с другими, менее кринжовыми пациентами.

Этаж интенсивной психотерапии наполнился пациентами, болеющими разной стадией шизофрении.

Вой. Тишина. Снова вой.

Рука тянулась к лежащим на диване наушникам.

Я запустила руки в волосы. Находилась на грани истерики. Меня накрыло отчаяние.

Введение. Во всем виновато введение!