Тени Витрувии

Интерлюдия - Легенды не Горят

Возьмите общеизвестную истину, отполируйте ее так, чтобы она производила впечатление свежести, молодости и оригинальности, и вы сделали работу поэта.

Жан Кокто

- Бесполезный никчемный слизняк! - от вопля Ольги дрожат пластиковые окна. - Пустое место!

Звон очередной разбиваемой тарелки заставляет Роберта втянуть голову в плечи, опасливо выглядывая из-за угла коридора на кухню. Ольга обычно похожа на сытую кошку, уютную и домашнюю - но только не сегодня. Исчезла рачительная хозяйка и неутомимая пчелка-труженица. На ее месте - дикая фурия, безумная и страшная в своем бешенстве.

Причины гнева есть, но нет никаких решений. Поэтому Роберт прячется и пытается переждать шторм в гавани потише. Увещевания и обычные приемы уже не помогают. Все зашло слишком далеко.

- Ни на что не годный, бесцветный, противный... Да как я вообще могла на тебя позариться?! - Ольга продолжает буйствовать в кухне, зная, что Роб слышит. - Кроме своих игрушек ничего больше не видел никогда в жизни, и даже пальцем о палец ударить не хочешь! Денег - нет! Жилья - нет! Даже работу найти себе не можешь, идиот!

Роберту до смерти надоели эти скандалы. Он переехал к Ольге через день после смерти Ровенралла только потому, что хотел почтить его память хотя бы одним днем траура. Первая неделя была прекрасна, вторая - тоже, на третью случился первый скандал. Не поделили работу по дому. Милая и прекрасная Оленька обратилась в ядовитую злую мегеру, и после выяснения отношений они несколько часов не разговаривали.

- Где все нормальные мужики?! Одни задроты и хлюпики остались! - несется с кухни.

Самым страшным оказалось, что Роберту было в принципе наплевать. Полыхающее пламя страсти в его душе загоралось и тухло как газовая конфорка. Большую часть времени, как и всякий нормальный человек, конфорку он держал выключенной. Из его жизни пропал огромный пласт, и теперь, глядя на то место в интерфейсе дополненной реальности, где раньше была иконка запуска «Сказаний», он ощущал только неизбывную тоску.

- Да чтобы я, да еще раз, да вообще на тебя посмотрела! Слизняк!!!

Говорят, привычка формируется три недели. Прошло уже больше, но рана не заживает вовсе. Реальность - университет, Ольга, новый дом, какая-то мелкая работа, что ему подкидывали - размыта и смазана. Как будто кто-то насыпал в глаза цветного стекла и теперь увлеченно крутил, как в калейдоскопе. Наверное, это зависимость. Но Робу все равно.

Он просто хочет оказаться от всего этого подальше, но ему чертовски страшно. Его воспитывали приличным мальчиком, который всегда делает то, что нужно, а не то, что хочет. Вот и теперь, наверное, нужно пойти туда, на заваленную битой посудой кухню, обнять, успокоить, сказать, что все исправит. Потом действительно все исправить, конечно же. Найти работу, начать жить как нормальный человек - друзья какие-нибудь, поездки в непонятные места с непонятными целями, посиделки в пятницу, что там еще люди обычно делают...

С каждой новой мыслью к горлу все ближе подступает комок тошноты. Картины будущего вызывают у него только тягу к опорожнению желудка. Разве этого он хочет? Разве так нужно? А если нужно, то кому?..

Вопли на кухне сменяются рыданиями и всхлипываниями. Кажется, скандал перетек во вторую стадию. Фурия исчезает, и появляется маленькая несчастная зверушка, которую срочно нужно пожалеть и утешить. Дальше этого он еще ни разу не заходил, будучи по натуре сердобольным и жалостливым. Ольга это тоже отлично знает. Манипулирует она так, или воспитать пытается, или просто на всю голову больная - черт ее знает.

Ольга стонет она с кухни. Ей вроде бы и правда после крика каждый раз хреново. Зачем она орет и плачет вообще, если знает, что будет? Роберт не может отлипнуть от стены коридора, в которую будто врос. Нужно выбрать, куда пойти. Входная дверь - налево. Кухня - направо. Вещей у него все равно почти нет...

Голова тяжелая и квадратная, как и положено после бессонной скандальной ночи. Вся эта история циклично тянется с шести вечера и до половины пятого утра. Ольга всегда проявляла потрясающую выносливость в постели, на кухне и в скандалах. Работать бы ей еще с такой энергией, и цены бы не было - но не сложилось.

Когда ком тошноты подкатывает к горлу слишком близко, Роб отлепляет себя от стены; приходится постараться, чтобы это сделать. Он заходит на кухню, внутренне сжимаясь. Не терять лица, не сдавать позиции, просто пройти мимо...

Картина маслом. Несколько разбитых тарелок (хотя куда меньше, чем казалось из-за шума), пара стаканов и чайная чашка из древнего фарфорового сервиза. Рыдающая в уголке Ольга: лицо в колени, обнимает саму себя, нечесаные волосы разлетелись во все стороны. Образ жалости, ничуть не меньше. Роберт спокойно проходит мимо и берет с полки целый стакан. Шумит краном, наливая воды. Выпивает. Ставит на стол.

Так же молча разворачивается и уходит. Ольга поднимает ему вслед голову с немым вопросом на зареванном лице: а как же так? Почему он прошел мимо и не утешил? Почему хрустит под ботинками битое стекло?..

Почему хлопает входная дверь? Он что, ушел?!

Да как же...

Дикий вой отвергнутой женщины заглушается звоном очередного разбитого о стену стакана.

* * *

- Анвар, привет. Извини, что так поздно... или рано... в общем, у меня тут ситуация. Да, нехорошая. Да, нужна помощь. Привези покрепче чего-нибудь. В общем... Да нет, не выгнала. Сам ушел... Долго объяснять. Приедешь - расскажу.