Аннотация
Я не могу его видеть. Я не могу слышать его завораживающий голос. Я хотела бы забыть о нем и жить своей жизнью, но…
Наша дочь выбросила скрипку, покрасилась в зеленый цвет и собирается делать революцию в музыке. И пусть чертова звезда попсы не думает, что ему удастся остаться в стороне! В конце концов, дочка-то вся в него!
Каждый портит свою жизнь так, как считает нужным.
И чего мешать?
(ВК)
– Ты почему зеленая?
Я увидела дочь, пришедшую со школы – и просто остолбенела.
– Я не зеленая, – оскорбленной пароходной сереной взвыла Катя. – Я – мятная!
Я посмотрела повнимательнее на эту… мятную зелень. И чуть не взвыла сама. Где моя девочка? Неясно. А тринадцать ее лет – вот они. Как по часам. Откуда взялось это чудовище с упрямо поджатыми губами, зло сверкающими темными глазами в обрамлении длиннющих ресниц? Где…
– Волосы, – простонала я. – Где? Коса… Мы же с тобой… Отращивали. С самого детства. А сейчас?
Господи, это что за лохмотья на голове…
Я понимаю, умом, наверное, понимаю, что раз все живы, почти здоровы, то ничего не произошло. Наверное. Ну, зеленая, как жаба. Ну, коса, с детства рощеная.
А теперь. Не удержавшись, я всхлипнула.
– Это все глупости, мама.
Катя посмотрела на меня хмуро. Отвернулась. Хотела было проскочить мимо меня в комнату. Но тут… Сверкнуло на крыле выразительного папиного носа что-то…
– Это. Что?
– Пирсинг, – с негодованием глянула на меня юная… – И, мама, я в эту отстойную школу больше не пойду.
Ба-а-ам.
Что-то лопнуло во мне. Разлетелось осколками. Нервы? Терпение? Я сама?
– Отстойная?! Школа?! – Теперь заголосила и я. Стены, ощутив постановку моего голоса, дрогнули, но устояли. – Вот так просто – не пойду? В школу при консерватории?
– Да кому все это надо, – не осталась в долгу дочь, а дом протяжно и жалобно вздохнул. – Весь этот бред с вашими скрипочками? С тирлим-тирлимами. Все эти Бахи и Брамсы ваши бесконечные. Да вы устарели еще лет сто назад. Вам с вашей классикой только детей пытать.
– И это ты у нас запытанная? Бедная? – схватилась я за голову.
– Что тебя это все дало? Твоя школа при консерватории и классическое музыкальное образование? Сильву заглавной партией раз в год в твоей оперетте? И каждый раз трястись – может, кого другого поставят! А отцу? Его песенки дурацкие в квартете дебильном и рояль, на котором он почти не играет, потому что у них Лева есть?
– Катя. Что ты несешь?
Честно говоря, я понятия не имела, что сказать. Такого просто быть не могло. Не со мной. Не в нашей семье. Не с моей девочкой-скрипачкой.
– Правду, – ничуть не смутившись, ответила дочь. – Я все сказала в школе. Можете, кстати, забрать документы. Теперь все сказала тебе. И обязательно выскажу отцу.
Бам-бам-бам! Барабаны в моей голове зашлись в ритме изумительно тяжелого рока.
– Ах, отцу, – протянула я и вдохнула поглубже, пытаясь успокоиться. Но руки подплясывали, когда я схватила телефон, выбрала номер: – Отцу. Конечно. А что. Давай прямо сейчас.
– А давай, - ребенок закусил удила.
Меня трясло, пусть уж и бывший муж насладиться. А то все время – папа хороший, а я так. Мегера. Уроки заставляю делать и на дополнительные занятия по музыке загоняю. Устарела и запытала. И Баха люблю.
Трубку ожидаемо никто не брал. Ну, кто у нас самый занятой человек на планете Земля и в ее окрестностях? Кто б сомневался.
– Как обычно, – нахмурилась Катя.
Мне б помолчать, но я уже не могла:
– Ну, на его последние выступления ты сама не захотела. Хотя он ждал и обижался. А ты почему-то сделала крайней меня.
– Что я там не видела? Его новых вешалок?
– Катя.
– Что Катя? У него вешалки – одна другой противнее. Губищи – во! Ноги – атас просто. Тупые-е-е.
– Катя. Нас это не касается.
– Нас теперь благодаря тебе вообще ничего не касается, – тихо ответила дочь, резко утерев внезапно появившиеся слезы. – И девочка теперь рядом есть. Одной из них. Некая Ма-ша. Пусть с ней и общается. Пусть она к нему на концерты и ходит. Весь этот отстой про оленей слушать.
– Довольно, – прервала я поток обличений. – Я не желаю все это проходить в одиночку.
– Что это – все?!
– Загоны твои подростковые. Хочешь высказаться, пойдем, выскажешься. Собираемся.
– Куда? – насупилась юная бунтовщица. И, кажется, слегка струхнула.
– К отцу.
- Зачем?
– Масленицу справлять будем. Вся Москва гуляет, чем мы хуже.
#763 в Разное
#242 в Юмор
#12933 в Любовные романы
#1732 в Короткий любовный роман
Отредактировано: 29.04.2020