Теория обрушения

Теория обрушения

Весело, весело, темно, темно – и падение, скольжение, снова падение, кружение, бледно-зелёные с красным и малиновым, всполохи, всполошена память, прыгают, картинки, дрожат картинки, слюдяной туман, неверные края, робкий свет, и снова темнота, падение, серая воронка.
С другого края воронки – мир. Неведомо, прежний или новый, или кажущийся прежним, но по сути новый, или просто иной, не тот, что прежде, где всё на местах, но вроде бы уже и не на местах, где стены цилиндра-трубы, потолок на выгиб, поток настоянного на пластике воздуха, холодные течения в трубках бортовых кондиционеров, бледный свет разведённой молоком звезды, запавшая клавиша аварийного сигнала, подойди, подойди, я слышу, слышу, слышу тебя, всё кажется прежним, даже сквозь туман кажется прежним, но уже не то, не то…
Свет течёт сквозь разрезы глаз, с болью втекает в череп.
Он приходит в себя. Он вспоминает своё имя. Благо, не трудное его вспомнить. Оно короткое.
И ещё вспоминает, что он – второй пилот. И сейчас рейс…
Как он мог потерять сознание? Что произошло?
Что смогло отключить его почти сразу после взлёта? Что… Или кто?
Он с трудом поворачивает голову – налево.
Первый в порядке. В кресле. Пристёгнут. До сих пор пристёгнут? Набор высоты не закончен?
Хмурится…
Губы дрожат. Бледность. Ссадина на щеке. Тёмные пятна на правом рукаве. На белой ткани кажутся чёрными.
Волосы… как будто слиплись. Его волосы слиплись? Что-то опрокинул… Кто-то пролил…
Боже, какая глупость! Что могло пролиться? Опрокинуться?
Авария… Нет, вроде бы…
Взгляд на приборную доску. Экраны, индикаторы, цифры, прыгающие огоньки, весёлые огоньки…
Двоится. Туманится. Трудно разобрать…
Но, кажется… Не слышного тревожного зуммера, не выводятся предупреждения о крене, срыве в штопор, выходе на запредельный угол атаки. Не чувствуются перегрузки. Спина не вдавлена в кресло, грудь ходит свободно, дыхание ровное.
Вот только…
Он поднимает правую руку. Подносит палец ко рту.
От уголка рта – липкие капли.
Кровь.
«Ударился? О приборную панель? И Первый тоже?»
Поворачивает голову.
«Как он мог так удариться? Почти затылком…»
Нет, что-то не то…
«Может быть, был срыв? Неожиданная перегрузка? Декомпрессия? А теперь всё нормализовалось… всё в порядке…»
Да, в порядке. Надо только придти в себя.
- Очнулся, хабиби? Я уже испугался, что надолго отключишься. У стюардессы раствор аммиака нашёлся, хорошо…
Запах – резкий, нашатырный, выдавливающий слёзы из глаз.
Ватка под нос.
- …Берит…
- Что? Что сказал, не понял?
Ну вот, и губы почти не слушаются.
Надо собраться.
- Уберите!
Всё, уходит запах, уходит.
- Хорошо, уже убрал. Как скажешь, как скажешь…
Поток воздуха сдувает тошнотную вонь.
Легче дышать.
Он приходит в себя. Самое время. Полёт продолжается.
Он – Второй.
А почему…
Он недоумённо озирается по сторонам. Почему…
- …Чему в кабине посторонние?
Смуглые, темноволосые. Один плотного сложения, с вытянутым лицом. Не до лошадиной пропорции, но явно вытянутым. И несколько непропорциональной, выступающей вперёд челюстью.
Держится очень уверенно. Хозяйски. Как-то даже слишком уверенно. Можно даже сказать, нагловато. Стоит за спиной у Первого, почти навалившись на спинку кресла.
Почему Первый это терпит?
Светло-серая футболка с логотипом университета. Чуть выше живота – всё те же тёмные пятна на ткани.
«Что он тут…»
Второй гость… Нет, какого чёрта они в кабине?!
Второй низкорослый. Не то, чтобы толстый, но полноват. Широкое лицо. Если первый – просто смуглый, то второй – смуглый до черноты. Изрядно поджарен на солнце. Зрачки в чёрных кольцах радужных оболочек подрагивают беспокойно. Складками ходит кожа на бритых щеках.
На нём рубашка тропического колера с короткими рукавами. Обтягивает живот, отчего узорчатые линии и многоцветные ромбы на ткани растягиваются в странные, изогнутые, деформированные фигуры.
Широкие ладони. Толстые пальцы давят на жёлтую ручку канцелярского ножа.
«Это…»
Самое время догадаться.
- Борт захвачен, - произносит Первый.
Так спокойно и буднично, будто захват – стандартная процедура полёта.
Впрочем, если хорошенько разобраться да хорошенько же подумать…
А тяжело это делать с гудящей и звенящей на разные тона головой!
…то в такой ситуации и полагается сохранять спокойствие и общаться именно таким, подчёркнуто спокойным тоном.
Чего их злить, этих…
«Так они его по голове? Сзади… И меня? А меня куда? Тоже по затылку? И в лицо… Точно, один удар был прямо в лицо. Губу разбили…»
…этих захватчиков.
Что у них на уме?
«Сакраментальный вопрос! В такой ситуации он должен прозвучать обязательно, этого требует священный обычай воздушных бедолаг. Самое время его задать…»
- Захвачен, двое здесь, один в салоне…
- Молчать! – кричит Тропический.
Выбрасывает руку вперёд.
«О, да он опасный парень! Вон как рот кривится… Того и гляди, истерику закатит»
- Сами же просили в обстановке разобраться, - спокойно возражает Первый. – Вот и разбираемся.
Теперь в его голосе чувствуется волнение. Пока – не страх. Но волнение он уже скрыть не может. А следом за волнением приходит неуверенность. Зыбкость бытия. И страх.
«Говори, говори. Удерживай их внимание. И мне отсрочка. Время, чтобы разобраться в ситуации».
- А ты прав, - отвечает Серый.
И улыбается. Как будто и в самом деле старается успокоить.
Впрочем, может быть, и впрямь старается. Зачем-то пилоты им нужны…
«Раз мы до сих пор живы»
- Прав…
Поворачивается к Тропическому. И произносит.
«На каком языке он говорит?»
Короткая фраза. Тропический стихает. Сопит обиженно. Опускает руку.
Отвечает фразой длинной и, похоже, путанной. Что-то пытается объяснить.
«На каком языке они говорят? Не на английском, это точно. Не испанский, не… Что-то резкое, выдохи какие-то. Прямиком с Востока…»
Серый перешёл на понятную речь.
- Надо разобраться, это правильно…
«Что у них из оружия? Нож и кулаки?»
Нож, похоже, не один. У Серого какая-то ручка торчит из кармана джинсов.
- Честно говоря, ты уже должен быть мёртв. Это если бы всё по плану шло.
«Это он обо мне? Это он мне говорит?»
Серый подходит ближе. Достаёт нож из кармана.
«Правильно я угадал. Нож»
Стоит между пилотами. Так, чтобы лучше контролировать ситуацию.
- Ты мёртв. На твоё место садится этот…
Кивает на Тропического.
Трудно на него смотреть вполоборота. Надо бы развернуться, заодно есть повод отстегнуть ремни.
А вот Первый и вовсе заслушался. Он…
«Руки не на штурвале. На автопилоте идём?»
Взгляд на приборную панель. Странно, идет снижение. Но не в зоне ожидания.
Слушать, слушать…
- Он тоже пилот, - продолжает Серый. – Не профессионал, конечно…
Тропический обиженно фыркает.
- …Но присмотрел бы за твоим командиром, если что. У нас ведь план простой был. Поначалу. Свидание с другом Бернардом. А теперь вот всё сложней стало.
«У них был план. И теперь всё не по плану. Интересное дело...»
- Этот…
Серый скривился и показал лезвием ножа на Первого.
- Только что, минут пять назад, обрадовал нас. Прямо скажу, развеселил. Он, оказывается, не контролирует самолёт! Ты слышал?
Кивок в ответ.
- Хорошо слышал? Ясно? Отчётливо?
Кивок в ответ.
- Всё понял?
«Код захвата?»
Молчание.
- Если всё понял, то мне подскажи. Объясни барану, как это может быть. Первый пилот больше не контролирует свой собственный борт. Самолёт управляется системой, которую он не может разблокировать! Ты слышал?
Он поворачивается к Тропическому. Длинная фраза всё на том же, непонятном, языке. И злой, ехидный смешок Тропического.
- А вот мой приятель думает, что твой командир нас дурит.
И Серый морщится брезгливо.
- За дураков нас держит. Видно, решил, что безмозглые дикари ему попались. Как вы там говорите? Некомпетентные менеджеры!
Тропический снова срывается в смешок и, будто от внезапно охватившего его смущения, короткими, отрывистыми движениями затряс головой, отчаянно пытаясь растянуть короткую, затянутую в колбасно-жирную кожу шею.
- А мы, признаться, компетентны. У нас хорошие учителя были. Я вот тоже пилотированию учился. Конечно…
Чертит рукой круг. Поблёскивает лезвие.
- Такой махиной не управлял. Поменьше было судно и попроще. Но в вашем деле кое-что понимаю.
Наклоняется вперёд. И переходит на шёпот.
- Не бывает такого.
И снова – громко. Отчётливо.
- Не бывает такого! Это ваша инструкция, да? Самолёт управляется автопилотом, а вы в это время рассказываете нам сказки. Кружите, сбрасываете топливо. А потом садитесь на заранее указанный аэродром. Подальше от мегаполиса, подальше от прессы, подальше от родственников пассажиров. А там нас уже ждут. Случись что – авиакатастрофа. На неё и спишут потери. Так?
Он шипит выразительно.
- Пшик! Бах-х!
Тропический больше не смеётся. Даже истерично, даже самым коротким смешком. Он напряжён. Чёрный сусличий взгляд беспокойно прыгает: с Первого на Второго. И обратно. Ищет слабину. Трещину. Ложь. И саморазоблачение.
- А не выйдет! – резюмирует Серый. – Не на тех нарвались, шакалы хитрые! Твари!
«Сейчас, наверное, и грозить начнёт. А его тоже внутри колотит, раз до оскорблений дошло. Так что же…»
- Я знаю, вы мне не верите,.. – начинает Первый.
- Заткнись, - коротко и обречённый бросает Серый.
«В глубине души верит. Потому и срывается…»
- Вот ты мне скажи…
Он подносит лезвие к шее Второго.
- Правду скажи, очень тебя прошу. От этого твоя жизнь зависит. Если ты скажешь правду, то останешься жив. Клянусь, останешься! Понимаешь? Командир сдохнет, а ты будешь жить. Нам тебя одного хватит. Если, конечно, ты можешь нам помочь. Понимаешь, к чему неправильный ответ может привести? К очень, очень плохим последствиям. Кивни, если понял. А то заторможенные вы какие-то, трудно с вами.
Второй кивает в ответ.
- Вот и хорошо, - медленно произносит Серый.
И убирает нож. Недалеко. Просто отводит в сторону и опускает руку.
- А теперь скажи: правда это или нет?
Перехватывает взгляд.
- На командира не смотри, он тебе не нужен. Просто ответь: правда? Или он нас за нос водит?
- Код захвата, - выдыхает Второй.
- Что? Не понял!
- По инструкции, - поясняет Второй, - в случае захвата борта командир вводит с программатора код, который запускает алерт-систему. Наземные службы, в том числе и диспетчерские, получают сообщение о захвате борта. С этого момента считается, что судно не контролируется экипажем и не может двигаться по полетному плану. Борт выводится на резервный эшелон…
Серый поморщился.
- Ты тоже решил сказками меня кормить? Тарафа нашёлся, сказитель! Смотри, хабиби, оба плохо кончите! Ты мне просто ответь: в каком режиме работает система управления? И кто вообще этой проклятой железкой управляет?!
Последнюю фразу он уже выкрикнул. И слегка приподнял руку, явно угрожая.
- В штатном режиме контроль сохраняется, - ответил Второй. – Но это в штатном…
- А мы в каком?! – завопил Серый.
- Врут они, врут, - подал голос его напарник.
И отступив на шаг, подпер спиной дверь пилотской кабины.
«Конец… Конец…»
И ту подал голос Первый.
- Он вам всё не скажет…
«Почему? Что он такое…»
Серый медленно повернул голову. И лезвие сдвинулось влево – вслед за движением головы.
- Не скажет? А, может, скажет? Или ты свою жизнь хочешь спасти? Ведь ты этот код ввёл. Ты подставил! За одно это тебе башку отрезать, и оправданий не слушать!
- Я же вам и сообщил, - напомнил Первый. – Без меня вы бы до последнего момента…
Наклон. Правым бортом.
«Разворачивается? Чёрт, как будто на глиссаде… Но ведь мы не в зоне ожидания, и не в зоне посадки. Где диспетчер, чёрт бы его?..»
Серый схватился на спинку кресла.
- Что творишь? Убью, гад!
- …ничего не поняли, - заметил Первый. – Это не моих рук дело. У меня даже руки на штурвале не лежат. И это не программа автопилотирования. При приложении усилий к штурвалу автопилот отключается. Сейчас этого не происходит. Управление жёстко перехвачено. Он…
Кивает на Второго.
- …ничего не скажет. За три недели до полёта бортовая алерт-система была заменена. Новая компания-поставщик… Мне сообщили только, что новая система интегрирована с бортовым компьютером и системой автопилотирования. Связано с блокированием опасных манёвров… Но похоже, она все мои манёвры блокирует.
- Не бывает, - уже безо всякой надежды выдохнул Серый.
- Почему? – возразил пилот. – Все режимы полёта давно программируются.
Солнечный заяц, круглый и оранжевый, важно прополз по стене кабины.
Наклон.
«Разворот влево…»
Разбавленная грифелем синева под облаками.
«Океан? Заходим над океаном…»
- Ещё двадцать лет назад агентство оборонных исследований начало разработку системы, которая позволяла бы дистанционно, с земли, перехватывать контроль над захваченным бортом. Предполагалось, что борт приземлят на резервном аэродроме. Вот только…
Первый ткнул пальцем в середину экрана.
- Судя по этим данным, мы движемся не к аэродрому. Мы идём прямиком в мегаполис. И осталось до него около ста миль. Скорость снижается, рассчитать трудно… Но, думаю, что минут через пятнадцать будем на месте. Не знаю, правда, на каком…
Серый схватил его за плечо.
- Свяжись с диспетчером! Срочно! Я понял…
Он зашипел, выбрасывая брызги слюны.
- Это я болван! Баран! Кретин! Заманили, гады… Назови имя! Бернард! Назови…
- Пытался, - ответил Первый.
«Точно конец…»
Странно, но обречённость не давила камнем. Она была какая-то очень спокойная, эта обречённость.
- Я уже говорил… Связь отключилась через минуту после введения кода.
Он демонстративно снял и отбросил наушники.
- Мёртвые и глухие. Бесполезно.
- Тогда зачем…
Ещё разворот. Нос опускается.
- …вы оба нам нужны?
Тропический начинает что-то говорить. Но осекается. И неожиданно всхлипывает.
- Мне бы твои заботы! – досадливо машет Серый. – Стереосистему он не успел поставить… Пропади она пропадом, твоя машина!
- Они лгут, они всегда лгут, - бормочет Тропический.
- Не убивайте нас, - говорит Первый.
Тон у него не просящий. Скорее…
«Предупреждает?»
- Мне кажется… Возможно, только кажется… Кабина прослушивается. Те, кто управляет, слышат нас. Пока пилоты живы, есть надежда на восстановление контроля. Можно договориться… Надо только понять, чего они хотят. По какой процедуре работают. Надо только это понять и сделать правильные выводы. И всё будет хорошо! Если нас не будет, самолёт введут в пикирование. Никто не допустит…
- Врёшь!
Серый хватает пилота за подбородок.
- Вот это видишь? Да, вот это!
На линии горизонты, всё отчётливей проступая сквозь редеющий утренний туман, поднимаются над океаном вертикальными росчерками прорисованные силуэты небоскрёбов.
- В пикирование? Обрушить нас могли бы и раньше! Прямо в воду… Да они нас тянут прямиком туда! Прямо туда! Прямо!
Серый разжал пальцы.
И, сбавив тон, тихим уже голосом закончил:
- Эти дураки-пассажиры трясутся от страха и рассказывают по мобильникам о страшных террористах, захвативших самолёт. Надо же, такие ужасные, прямо черти из ада… Как бы от них избавиться, от чертей? Не знаешь? Вот и я не знаю. А они пассажиры знают. Тут с десяток отчаянных ещё и сопротивляться надумали. Некоторые и сюда ломиться пытались, пришлось одного зарезать… остальным сказали, что у нас бомба. Теперь тише стало… Может, не сопротивляться уже? Толку от этого? Мы же ничего не захватили. Мы просто клоуны. Дешёвые клоуны…
Крик за дверью.
Тропический повернулся.
«Пора!»
Второй бросился вперёд. Попытался перехватить руку с ножом.
Самолёт подбросило.
«Турбулентность… Чтоб её!..»
Пальцы скользнули.
Краем глаза: Первый подаётся из кресла, вперёд, пытается выгнуть тело в отчаянной попытке с ходу дотянутся до захватчика.
Серый отскакивает назад. И сразу – бросок вперёд.
Наклон направо.
Лезвие скользит по рубашке, прорезая ткань.
Ещё удар в дверь. Ещё удар.
«Рвутся. В кабину. Знали бы они…»
Второй пытается ударить захватчика в челюсть. И…
«Нет же…»
Боль в боку. Тропический добрался, прыгнул от двери.
И огненная, ноющая полоса – по груди.
Первый кричит… неразборчиво, захлёбываясь выдохом…
Хватается за шею. Кровь пульсирующей струйкой бьёт в спинку кресла, заливая алым подголовник.
Темнота.
Будто шторки опускаются на окнах.
«Это… Нет, я жив. Я ещё жив»
Ещё…
Стены на горизонте скоро закроют солнце.

Александр Уваров ©