Теплая чашка любви

Часть 1 Юко-повелительница (Глава 1)

Часть 1

Юко-повелительница

1

Вы знали, что японские сигареты ужасно горькие на вкус? Нет я серьезно…

Холодный ночной ветер обдал горячее лицо и еще более горячий кончик сигареты. В ночи вспыхнул красный кружек накаленного табака и бумаги, над головой пролетела звезда, а с сакуры сорвало хорошую половину листьев.

Они такие… такие… извините, кроме как «нерусские» ничего сказать не могу. Это так. И это очень странно, поскольку, когда я жил в России я боготворил все что хоть как-то связанно с Японией. А теперь вот, держу в руках этот горький окурок и…

Луна в эту ночь закрыла практически половину неба. На улице так ярко, что можно рассмотреть надпись на фильтре сигареты – «Winston». За городом хорошо, довольно тихо и точно так же свежо. Не хотелось бы оказаться сейчас в городе. Даже отсюда слышно, как там гудят машины (пусть и еле-еле, но от моего дома до начала города, как минимум километра полтора) и видно, что звездное небо перекрывают яркие неоновые вывески магазинов.

Ай, да кого я обманываю. Дешевая сигарета не может изменить моего мнения о Японии. Прекрасной солнечной стране. Просто во мне разыгрался какой-то полумертвый патриот, которого я каждый день пытаюсь добить окончательно. Но он всегда рано или поздно дает о себе знать.

Я выкинул слегка расплавившийся фильтр (пришлось докурить сигарету до конца, поскольку курить хотелось жутко) и ощущая на ногах мягкие тапочки, сквозь которые не проходит холод деревянных ступенек крыльца вошел обратно в дом. А там...

А там меня встретила тишина. Тишина, которая для меня со временем стала музыкой. Если на улице и было довольно тихо, то вы все равно слышали либо звук ветра, либо шорох листвы, по которой возможно крадется пушистый заяц, либо тот же звук города. Здесь же воцарилась полная тишина. И несмотря на то, что для меня тишина - это несомненно плюс, тишина именно в этом доме меня пугает. Пугает потому что…

Я снял тапочки в прихожей и решил по прохладному полу пройтись босиком. Ногам эта идея несомненно понравилась. Протопав до кухни, я заглянул в холодильник, достал из него бутылку вишневого пива и уселся за круглый столик на полу. Когда мы только переехали с родителями в Японию, для меня этот столик был диковинной, но позже я к нему привык и он оказался не так уж и плох. Вспомнив родителей (хотя я почти никогда о них не забываю) я посмотрел на фотографию, которая стояла в рамке около черно-белого телевизора на котором я частенько поигрывал в «Нинтендо». На фотографии была запечатлена семья. Прекрасная семья. Молодой мужчина, в полосатой майке, черных шортах, с черными взлохмаченными волосами обнимает за талию прекрасную девушку, волосы которой светятся не менее ярче солнца. Никто бы и не заметил подвоха, если бы ее волосы поместили на белое полотно и вывесили на каждой улице Японии. Голубое платье придает этим волосам и милому личику еще больше яркости. А на плечах у мужчины сидит улыбающийся, довольный паренек, с точно такими же волосами как у отца, но мамиными голубыми глазами. Все верно. Это я.

Я делаю глоток и кислое холодное пиво ласкает горло. Несомненно меня пугает тишина этого дома. Ведь в этой тишине я вижу их. Своих маму и папу. Своих призраков. Все произошло как-то очень быстро. Я очень быстро с ними расстался, вот о чем я пытаюсь сказать. В Японию мы переехали в 1983, когда мне было всего семь, а спустя два года мои родители отправились обратно в Россию (ненадолго, как они сказали, по делам) оставив меня с бабушкой. И назад они больше не вернулись. Нет! Вернулись! Только без возможности обнять родного сына, но с возможностью проходить сквозь стены или что там еще умеют делать призраки. Бабушке позвонили и сообщили об ужасной авиакатастрофе, которая забрала ее дочь и моих маму и папу. Бабушка умерла спустя несколько лет, подарив мне отличное понимание всего окружающего. Понимание жизни. Умерла она чуть больше года назад, в 1990 и для меня это был настоящий удар. Она заменяла мне и мать, и отца, и брата и сестру, которых у меня никогда не было. И конечно же, она не переставала быть моей бабушкой.

Я сделал еще один глоток и поставил на половину опустошенную бутылку на стол. Ухо пощекотал приятный звук соприкосновения стекла и деревянного стола, который тут же пролетел по всему дому (звук конечно же, не стол), отбиваясь от стен.

Я встал из-за стола и немного пожалел, что снял тапочки. Ноги окоченели от холода, поэтому я отправился в свою комнату, стянул с кровати теплый плед и вернувшись с ним на кухню, укутался в него как в кокон, сел на пол и включил телевизор. По телевизору как всегда не показывали ничего интересного. Где-то снова произошло землетрясение, где-то огромный волосатый парень поставил рекорд по поеданию хот-догов на время. Обычное дело.

Рука потянулась к столу, на который я ранее положил пачку сигарет, но я вовремя остановил ее. Курить не очень-то и хотелось, и я решил, что не стоит лишний раз глотать этот горький дым. Выключил сначала телевизор, потом свет на кухне и тогда дом окутала темнота. Но меня, понятное дело, это не смутило, поскольку я смог бы перемещаться по своему дому и с закрытыми глазами.

Я перебрался в свою комнату, в которой не пришлось даже включать свет, поскольку огромная луна расположилась прямо напротив окна и освещала всю комнату. Освещала мою небольшую, но невероятно удобную кровать. Освещала мой письменный стол, за которым я часто с отцом проводил время собирая очередную модель военного самолета. В такие моменты отец любил рассказывать мне о Нагасаки, как бы странно это не звучало, мне его рассказы нравились. Освещала луна также и гитару, которая прислонившись к стулу ждала, когда по ее струнам пробегутся умелые пальцы. Освещала все-все, но мне это было не нужно. Я и в кромешной темноте знал где что находится, под каким углом лежит и как выглядит.