Тьерри Миллер

Тьерри Миллер

«Нужно быть очень храбрым, чтобы каждый день оставаться самим собой в мире, где тебя никто не любит. Я бы не смог, мне не хватило бы храбрости»

«Воспоминания воображаемого друга» Мэтью Грин

– В какую позу мне встать, месье Тьерри? – мужчина вальяжно крутился на фоне шкур и голов убитых животных. Неподалеку также висело некоторое количество весьма изысканных картин, на которые он даже не обращал внимания, только на их ценность и престижность. Сам он был одет в нескрываемо дорогой костюм, сшитый из бархата, с серебряными и золотыми вышивками, точечно обсыпанный мелким жемчугом. На голове красовалась шляпа, украшенная белым страусовым пером. Одеяния смотрелись отчасти вульгарно и безвкусно, однако Фиакру казалось, что это делает его особенно элегантным.

– Быть может в такую? Или может в такую? Как Вы считаете, месье Тьерри? – он продолжал довольно хаотично двигаться, отчего его пышные формы немного болтались из стороны в сторону, даже с учетом того, что его тело скрывалось под одеждами.

«Свинья зажиточная…» – подумал тот самый месье Тьерри, ухмыльнувшись.

– Я думаю, именно данная поза делает Вас воистину великолепным, месье Фиакр, – его ухмылка в тот же миг превратилась в обаятельную шикарную улыбку.

Наконец, когда Фиакр, выпучив свои и без того выпуклые глаза, замер в позе, Тьерри продолжил писать портрет.

«С таким «господином» могу все же и не успеть…. Вот черт!» – он случайно дернул рукой на нервах, тем самым слегка испортив мазок по холсту.

– Тц… черт… – пробормотал парень, закусив губу, но продолжая писать.

– Вы что-то сказали, месье Тьерри? Мне еще долго так стоять? А давайте, может, я встану вот так? Мне думается, что все же, та поза неудачна. Вы уверены в своем профессионализме? – начал бурчать мужчина, выйдя из позы и войдя в другую, чем усложнил работу человека стоящего за мольбертом.

Тьерри сделал максимально тихий глубокий вдох и выдох, дабы от греха подальше не сорваться. Фиакр же был абсолютно спокойным на первый взгляд, возможно на его лице читалось только сомнение и недовольство.

– Соглашусь с Вами, возможно, здесь действительно была моя ошибка, господин Франс, – спокойно ответил художник, слегка улыбнувшись с натянутой добродушностью.

Напряженный Тьерри продолжил писать уже ненавистную им картину, хоть так и любил это занятие. Изредка давал себе пару секунд на то, чтобы кинуть взгляд на часы, висящие на стене левее него. Тьерри Миллер рассчитал свое время так, чтобы успеть сегодня на поезд. Он пообещал себе, что именно сегодня, он уедет из этого затхлого города навсегда и больше никогда не увидит этих мерзких людей, начнет жизнь с самого начала.

«Шануар, ох, моя Шануар… Сегодня мы встретимся, я непременно к тебе приеду» – парень расплылся в легкой мечтательной улыбке при воспоминании той, кого так сильно полюбил. Шануар Ламбер стала для него той самой единственной, кого он почитал аки богиню. Познакомились они случайно, после продолжая общение по переписке.

Около полутора месяца назад, парень обнаружил письмо от нее среди своей многочисленной почты. Художник не помнил, как она в точности выглядит, поэтому то и дело прощупывал пальцами по продавленной от пера бумаге ее письма, что она ему прислала, пытаясь хоть так узнать еще больше о своей возлюбленной. В его столе можно было найти несколько десятков различных портретов и эскизов. С каждой работой, ему казалось, он все ближе и ближе к идеальным очертаниям своей Шануар. Девушка понимала все его чувства и переживания, все его невзгоды она разделяла вместе с ним. Когда Миллер нервничал, то думал именно о ней и только о ней. А сейчас, как раз тот самый случай, ведь заказчик оказался издевательски бестактный.

– Долго, месье Тьерри? – недовольно поинтересовался Франс, прерывая мечтания парня. К счастью для него, натурщик не выходил из образа.

– Нет, не долго, осталось совсем за малым, – вновь дежурная натянутая улыбка играет на лице парня. – Вы потрясающе работаете, месье Фиакр! Я так счастлив, что Вы решили заказать портрет именно у меня! – он бурно восхвалял господина Франса, хотя в глазах читалось абсолютная противоположность его речи.

Еще несколько мазков, несколько утраченных нервных клеток Миллера и столь долгожданный портрет наконец-то был окончен.

– О, это великолепно, месье Тьерри! – восхищался мужчина, как только ему разрешили двигаться и посмотреть результат их усердной совместной работы.

– Не стоит, господин Франс, все благодаря Вам, – парень поцеловал ему руку в знак уважения.

В кои-то веки, закончив обмениваться лживыми любезностями, Фиакр остался рассматривать новоприобретенную картину. А Тьерри, собрав свои вещи, поспешил домой.

Если вчера шел дождь, то сегодня погода одарила город теплыми лучами. Осень уже полномерно играла своими красками, а от солнца казалось, что крона деревьев и под ними – все усыпано золотыми монетами. Проходящие мимо люди, с восхищением наблюдали за этой картиной. Но только не Тьерри Миллер.

По мостовой, в сторону своего дома, шел худоватого телосложения паренек, лет двадцати семи на вид, с небрежно обмотанным шарфом на шее. Легкий ветер обдувал его темные до плеча волосы, которые явно были не причесаны уже как минимум дня два. И каждый раз непослушная прядь волос опускалась прямо на лицо. По ощущениям Тьерри, волосы пытались выколоть его уставшие темно-карие глаза. Ночью он совсем не спал, все нервничал из-за предстоящего отъезда к Шануар. Возможно сейчас, он и немного злился на игры ветра, но до последнего старался не показывать этого окружающим его людям. Плавно и аккуратно, он убирал волосы своей тонкой изящной рукой назад, вследствие чего рукав длинного черного пальто складывался, что Тьерри раздражало не менее, особенно после бывалой компании господина Франса.

«Черт бы побрал этого гребаного Франса! Я так опоздаю!» – художник, как никогда нервничал, ему не хотелось пропустить поезд, ведь он обещал ей приехать, именно сегодня, хоть и не получил ответа на свое письмо. На его лице начинал поблескивать злобный оскал. Если бы у Миллера имелись друзья, то они бы точно не сказали о том, что он бывает, неряшлив, порой груб, неаккуратен или чересчур мечтателен. Все, что бы они видели и то, что на данный момент видели прохожие – всего-навсего маска. Маска, которую человек не снимал на публике, но порой случались некоторые казусы… Например, как сейчас. Резко взгляд начал носиться по пейзажу осени, будто что-то выискивая.