Территория

Глава 28

Элла лежала на диване в холле Дома Культуры. На ее лицо падал лунный свет, тянущийся серебристой тропой из широкого окна. Рядом стоял Черномор и парень в футболке с надписью «ДДТ». За их спинами зиял черный дверной проем входа в кинозал. А справа, за деревянной стойкой, тянулись ряды вешалок раздевалки, которой пользовались только в осенний и зимний периоды. Сейчас же на стойке находился рекламный щит: «Распродажа обуви. Скидка 30%».

Черномор коснулся пальцами щеки Эллы.

- Будет не просто ее вернуть, - признал он. В пустом холле его голос отозвался эхом. – Элла всегда была упрямой девчонкой. Вся в меня. Знаешь, Игорь, я не могу ее винить в том, что она сбежала. Ей ведь ничего не известно о Красоте, - он склонился над дочерью и сделал глубокий вдох. – О да… запахи осени. Они уже не те, что раньше, но аромат увядших цветов все еще чувствуется. Миры меняются, свет лун гаснет. Такова реальность, - Черномор повернул лицо к Игорю. – Скажи мне вот что… ты не жалеешь об изменении? Не жалеешь, что стал иным?

- Ни капли, - ответил тот. – Это лучшее, что со мной случилось в жизни. Сейчас я счастлив. Кажется, счастлив.

Если бы он рассказал о своей жизни, то это была бы история о неудачнике, который смотрел на будущее, как на минное поле, затянутое туманом. Два года назад его бортанули за пьянство из рок группы «Молот» им же самим организованной. С того времени группа записала два, ставших успешными, альбома, и исколесила с гастролями всю Россию. А что оставалось Игорю, несчастному и, как он считал, преданному всеми, музыканту? Конечно, бухать. Напиваться и повторять как мантру в пьяном угаре, что жизнь дерьмо, все люди козлы, а нормальные талантливые ребята обречены влачить жалкое существование.

Но настоящий перелом в сознании случился, когда Игорь пропил электрогитару, на которой поставил автограф сам Джеймс Хэтфилд во время концерта в Москве в две тысячи втором году. С утратой гитары исчезли остатки веры, что все еще может наладиться, исчезла мечта. Тормоза сорвались и локомотив под названием «Жизнь несчастного музыканта» рванул под откос. Если до этого Игорь просто бухал, то теперь он бухал с остервенением, с единственным желанием забыться. Даже новость о том, что у него гепатит «А», Игорь воспринял спокойно, ведь жизнь от этого хуже не стала, потому, как хуже уже было некуда.

Однажды он увидел по телевизору концерт «Молота» и разрыдался. Теперь ему больше не казалось, что все люди козлы, а нормальные талантливые ребята обречены на жалкое существование. Теперь Игорь винил во всем только себя. Состояние «Одной ногой в могиле» сделало его мудрее. А может, он просто устал от самого себя.

И когда сегодня днем дверь его жалкой квартирки сломали и внутрь ворвались чудовища, Игорь даже не сопротивлялся. Он закрыл глаза и отдался на «милость» порождений белой горячки.

Потом пришла боль. Жуткая, невыносимая боль. Но то, что случилось после… Это было блаженство! Он прикоснулся к Красоте, стал ее частью. Посмотрел на мир глазами морбеста. То, что раньше имело смысл, стало не важным, все прошлые переживания показались ничтожными. Черное превратилось в белое, а белое в черное, и это было чудесно! Красота подарила иную жизнь. Жизнь, в которой нет места такой чепухе, как группа «Молот» и гитара с автографом Хэтфилда. Теперь у него было одно желание: служить Красоте! Правда он многого еще не понимал, а потому смотрел с завистью на Черномора, которого Красота сделала особо приближенным и посвятила во все свои тайны. Но ведь так всегда бывает: кто-то - пешка, а кто-то - король. Некоторые вещи не меняются. И не стоит забывать, что пешка может стать ферзем.

- Почему бы ее не обратить прямо сейчас? – спросил он, глядя на бледное лицо Эллы.

Черномор состроил брезгливую гримасу.

- Не думал, что ты такой идиот. Правда, не понимаешь? Она ведь сбежала. Ее сознание сейчас далеко. Если Эллу обратить прямо сейчас, то она станет никчемной куклой, а скорее всего – просто погибнет. Ты ведь не хочешь моей дочери такой участи?

- Конечно, нет.

- Нет? Вот и славно. Только больше не задавай мне идиотских вопросов, не разочаровывай меня, - Черномор поправил съехавшие на нос очки. – Нужно вернуть ее сознание, и я знаю хороший способ, как это сделать. Немного все это не по-отцовски, но… ты достал, что я просил?

- Ага.

Игорь протянул руку и разжал кулак. На ладони лежала булавка. Черномор взял ее двумя пальцами и поднес к лицу.

- Замечательно. Булавочка. Остренькая. Знаешь, как-то я читал книжку о средневековых пытках. Оказывается, самые эффективные штуки для пыток были не «Железные девы», «Испанские башмаки» и прочая изощренная лабуда, а обычные иглы.

- Всю жизнь боялся шприцов, - сознался Игорь.

- Вот-вот, и я о том же, - Черномор сел на диван рядом с Эллой и приподнял ее руку. – Я должен это сделать, дочка. Когда все закончится, ты скажешь мне спасибо.

Он поднес булавку к указательному пальцу Эллы и с силой вогнал острие ей под ноготь.

Тронный зал замка освещали сотни свечей в массивных канделябрах, которые стояли возле стен. Пламя отражалось в отполированных до зеркального блеска каменных плитах пола. Вдоль красной ковровой дорожки, ведущей к трону, тянулись ряды колонн. Их украшала лепнина в виде виноградной лозы и маски, с растянутыми в улыбках ртами. На дальней стене, между двумя гигантскими статуями сатиров, висел шелковый стяг синего цвета. На нем был изображен черный квадрат, обрамленный белой каймой.

Элла сидела на троне. Она знала, что отец будет пытаться вырвать ее из Страны чудес, и готовилась испытать боль.

- Ты справишься, - сказал Артемка. Он стоял рядом, держа ее за руку.