Тихоня для единственного

Пролог

Пролог

Ясмина

В темноте подъезда я не вижу совершенно ничего. За спиной захлопывается дверь, а я часто моргаю, пытаясь привыкнуть к кромешной тьме.

Моё сбивчивое дыхание кажется слишком громким в тишине, а стук сердце, который не может выровняться после долгой пробежки, оглушает.

Выставив и руки вперёд и слепо шаря ими перед собой, пытаюсь найти хотя бы стену, чтобы опереться и обрести уверенность. Шаг, два, три.

Но вместо стены, я ладонями упираюсь во что-то безумно горячее, просто опаляющее и часто вздымающееся. Тихо вскрикиваю от испуга и неожиданности и пытаюсь одёрнуть руки, но мне не позволяют этого сделать.

Мои пальцы сжимают в горячих, шершавых ладонях, дёргают с силой вперёд, притискивая к пышущему жаром телу. Мой нос встречается с твёрдой грудной клеткой. Из груди вырывается испуганный писк, но древесный запах с нотками цитруса не даёт панике накрыть с головой.

Я прекрасно знаю, кто стоит передо мной. Я знаю этот запах до молекул. От него знакомо подгибаются колени, а в груди разгорается пожар, волнами опускающийся к низу живота. По затылку и спине проходятся огненные всполохи волнения.

Я облизываю губы, которые мигом стали сухими. Тщетно пытаюсь и увлажнить. Но жар, идущий от высокого и поджарого тела, по щелчку пальцев высушивает их. Будто в квартире оказалась, где батареи работают на полную катушку. Пальцем прикоснёшься и получишь ожог.

— Ты меня напугал, — шепчу, пытаюсь вырвать руки из крепкой хватки.

Но пальцы смещаются на запястья и сжимают с силой, на грани боли. Показывая, что свободу мне сейчас никто не даст. Никто не позволит мне сбежать так просто. Ведь ОН ещё не получил то, чего хотел. Я слишком хорошо его знаю. Понимаю, что разговора не избежать.

— Пытаешься бегать от меня, оленёнок? — Назар выплёвывает слова со злостью, сильнее сжимая мои руки.

Мой нос вжат в его грудную клетку. И хоть я пытаюсь не дышать, мой судорожный вдох становится ошибкой. В нос забивается запах древесины и грозы. И я выть в голос готова из-за того, что реагирую на него так. Из-за того. Что мне хочется привстать на носочки, уткнуться носом в его шею и часто дышать. Напитаться его запахом. Чтобы он впитался в поры. Стал воздухом в моих лёгких.

Но я вспоминаю и другой запах. Запах книг и умиротворения. Запах надёжности и летнего солнца. Мягкий, не такой подавляющий.

Только голову ведёт от обоих. И колени дрожат, будто я не способна управлять собственным телом.

— Пусти меня, — шепчу, напрасно дёргаясь и пытаясь вырваться из цепких рук. — Я всё тебе сказала, Назар. Оставь меня в покое.

Парень резко разворачивается, а в следующее мгновение я теряю дыхание, потому что моя спина встречается со стеной, а обе руки оказываются вытянуты над головой и вжаты в твёрдую поверхность. Я вытягиваюсь по струнке, и каждой клеточкой тела чувствую Назара. Он прижимается слишком тесно. Так, что даже капля не сможет просочиться между нами. Нарушает все мои личные границы.

Хотя про какие границы можно говорить, когда рядом оказывается он? Беспринципный, наглый, прущий напролом.

— Оставить тебя в покое, оленёнок? — хмыкает весело, но я слышу неприкрытую злость в его голосе. — С какой такой радости? М?

Носом проезжается по моему виску, втягивает шумно мой запах, свободной рукой скользит по выгнутой спине ладонью вверх. Чтобы сжать заднюю поверхность шеи.

— Я никогда не упускаю своё, Ясмина, — молодой человек ртом прижимается к моему ушку, с каждым словом цепляет влажными губами хрящик и мочку.

Мне кажется, что каждое его слово током проходит сквозь моё тело. Каждое его слово заставляет дрожать и прикрывать глаза. От бессилия. От собственных чувств, которые накрывают с головой. Это отвратительно. Я ненавижу себя за это. Я не имею права ничего к нему чувствовать.

— Я не твоя, Назар, — говорю с огромным трудом.

Мой голос дрожит и срывается. Он выдаёт моё смятение и боль с головой.

— Я решил, что ты моя, Ясмина, — Назар кусает меня за мочку. — Моё решение не оспаривается.

— Ты же знаешь, что я люблю другого! — выкрикиваю, снова дёргаясь в его руках, как птица в силках. — Я не предам его! Я не стану твоей игрушкой! Я видела тех девушек! Я знаю, что ты был с ними! Пусти! Отпусти меня сейчас же! Даниил никогда так не поведёт со мной!

— Ты не любишь его, — ладонь, которая до этого лежала на задней поверхности шеи, резко смещается на горло. Стальные пальцы перекрывают доступ к кислороду. — Все твои чувства принадлежат мне, слышишь? Мне! — выплёвывает слова в лицо. — Не смей говорить о любви. Только ко мне.

Его эгоистичное желание злит ещё сильнее.

— Я люблю его! — повторяю упрямо. — Люблю! Люблю так, что дышать без него не могу. Он благородный и добрый! В нём нет зла!

— Забавно, милый хлюпик Даня так зацепил нежное сердечко, — огромная горячая ладонь ложится на лицо, большой палец в обманчивой ласке поглаживает щёку и скулы. — Он даже не способен тебя защитить. Сутулая очкастая собака, которая вздрагивает от каждого звука.

— Ты совсем его не знаешь!

— Я знаю его. Очень хорошо знаю, Ясмина. И я тебе обещаю, что если я ещё хоть раз увижу его рядом с тобой, я размажу твоего хлюпика. Предупреди его и увидишь, как он сбежит, сверкая пятками, — сжимает пальцами мои щёки. — Ты моя. И на этом разговор закончен.

— Я не вещь. Я сделала свой выбор. Давно сделала. И выбор не в твою пользу, Назар. Смирись!

— Я бы смирился, оленёнок, — хмыкает насмешливо, — но только есть одна маленькая загвоздка.

Он выдерживает долгую паузку. Пальцами нежно поглаживает лицо. Ловит моё загнанное дыхание. И будто бы смакует, как самую вкусную сладость. А я…

Я глупо забываю о теме нашего разговора. Я снова реагирую на его близость. В голове путаются мысли, колени подгибаются. И я уверена, что я бы рухнула на пол подъезда, если бы сильные руки не удерживали мои запястья над головой.