Тилья из Гронвиля

Глава 11

Эх, зря радовалась. Высокомерные студиозы старших групп смотрели на меня свысока, как на затерявшееся среди отборного гороха червивое ядро, другие игнорировали. Правда они и друг друга не слушали, только себя. Нам следовало спокойно обсудить и совместно решить, каким будет дар городу, но почти сразу же беседа перешла в базарную склоку.

Словно торговки, старшекурсники галдели, перебивали друг друга, самоуверенно утверждая, что их идея самая лучшая. Право, на них смешно смотреть, потому что они напоминают раздутых от гордости жаб.

Один предложил сделать парадный бюст градоправителя. Вроде бы его идею подхватили, но я не выдержала и съязвила:

– Увидь я свое перекошенное лицо, на его месте попеняла бы вам на кривые руки и дурные способности.

– Ты неуверенна в себе, поэтому сомневаешься в нас! – закричал один из присутствующих студиозов. Я не осталась в долгу и уколола:

– Слепая самонадеянность ничуть не лучше неуверенности!

Светловолосый блондин вышел из себя и заорал, что с малоумными деревенщинами работать не станет. В ответ, видимо те, кто из деревень, указали ему на дверь…

Кажется, я всех окончательно рассорила, хотя совершенно этого не хотела.

Выпустив пар и накричавшись до хрипоты, присутствующие на собрании успокоились. Тогда другой предложил сделать бюст дочери мэра. Не знаю, в чем подвох, но студиозы неприязненно косились на меня и мерзко гоготали. Понимаю, что я на самой низшей ступени обучения, однако их уничижительное ко мне отношение вызывало в моей душе гнев. Я все больше злилась и не хотела с ними работать. Но решение декана не обсуждается.

Потом кто-то вспомнил, что мэр увлекается выращиванием тыкв. Надо сказать, странное увлечение для мужчины, однако парень с пеной у рта доказывал, что это правда, и градоначальник Эльверда очень гордится выращенным в этом году урожаем. После чего собрание отложили на пару дней.

Когда мы собрались в следующий раз, студиозы каким-то образом убедились, что подозрительный слух правдив. Подхалимы не смогли оставить этот факт без внимания и решили увековечить памятный урожай в скульптуре. Но нашлись и те, кто настаивал, что если даже тыква получится чудесной, она никогда не займет места в городе, ибо мэру будет неудобно перед горожанами.

– Зато в его усадьбе займет лучшее место! И он, и его гости запомнят наши имена! – приводили доводы их соперники, и я догадалась из-за чего сыр-бор.

Сотворившие скульптуру записывали свои имена на дарственной табличке и таким образом получали некоторое признание и первых заказчиков. Поэтому студиозы хотели сделать нечто грандиозное, чтобы о них узнало как можно больше горожан.

– Я не буду участвовать в этом! – закричал кто-то. – Тыква – это смешно!

– Тогда твое имя не впишем…

Я тихонечко сидела в углу и молчала.

Еще через встречу эскиз был готов. Но стоило взглянуть на набросок, не смогла сдержать разочарования. Огромная тыква с листьями – что может быть скучнее? Я бы добавила живности – бабочек, ящерку, цветы… Но меня не спрашивали, поэтому свое мнение держала при себе.

Когда распределяли работу, они сделали вид, что меня в аудитории нет.

– Тоже хочу! – не стала я отмалчиваться и подала голос, на что высокомерный тип со второй ступени зло прокомментировал:

– Эй, ты! Можешь не приходить и не мешаться. И без тебя справимся! Или сиди и помалкивай!

Даже если бы я возмутилась, меня бы не стали слушать, поэтому мне ничего не оставалось, как втихомолку заняться тем, что интересно мне. Благо, остальные заняты собой и на меня не обращают никакого внимания. Я заняла свободный горн в дальнем углу мастерской академии и тихонечко ковала ручниками ящерку и бабочек, затем украшала их чеканкой и таушированием. Работа ювелирная, кропотливая и успокаивающая…

Впервые я работала одна, но заготовка будто сама собой изогнулась, как бы лег хвостик ящерки, и все пошло… Дело заспорилось.

Спинку ящерке размером в две мои ладони я сделала медной, даже красно-бурой, а брюшко медно-зеленым. Для этого пришлось в общежитии травить фигурку (кислотами) по папиному рецепту, зато она вышла, как живая.

Мне не терпелось показать ее Лейку, и я принесла свое творение в академию. Там она привлекла внимание студиозов, и уже скоро к нам явился сам декан Нейл, чтобы лично увидеть «ожившую» ящерку.

– Какая прелесть! Какая изюминка! Какая работа! – восхищался он, поглядывая на меня так, что мне хотелось убежать подальше.

Если бы не моя ящерка в его руках, так бы и сделала, однако он не выпускал ее из рук. Прозвенел колокол, студиозы стали разбегаться по аудиториям, и только декан и я остались в пустынном коридоре.

– Тиль, какая изумительная вещь. Нам стоит обсудить твое удивительное мастерство, и чем я могу облегчить твою непростую жизнь. Вижу же, что ты очень стараешься.

– Благодарю, но у меня все хорошо, – проработав в таверне, где частенько собирались сомнительные мужчины и женщины, я стала понимать гораздо больше, чем раньше. И теперь улыбка декана вызывала тошноту, а липкие взгляды, что он бросал на мою грудь, заставляли его сторониться.

– Простите, господин Нейл. Я спешу, – думала, он вернет ящерку, однако декан лишь крепче сжал ее в ладони, будто догадываясь, что только она держит меня около него.

– Ах, Тилья, Тилья. Не надо спешить. Ведь нам всегда найдется о чем поговорить… – он подошел ближе. Настолько, что расстояние между нами стало неприличным! – О твоем таланте и мастерстве. Интересный способ окрашивания…

Я хотела отступить, однако большая мужская ладонь неожиданно легла на мою талию.

– П-пустите! – выпалила я.