Точка отрыва

Точка отрыва

ТОЧКА ОТРЫВА

«Существует теория, относительно которой, при извержении вулкана или любом другом крупномасштабном событии, не носящем глобального характера, существует возможность изменять структуру и свойства события, несгенерированного Высшим Разумом и незаснятого при этом на фото и видеопленке, уже после произведенных этим событием изменений в окружающей среде. Таким образом, утверждается, например, можно будет спасать случайных туристов, попавших под завалы. Очевидно, также, что эта в высшей степени сомнительная теория ущемляет права журналистов.»

выпуск газеты «Между строк» №29(428) от 7 августа ...5 года

Был прохладный майский день, обычный день, как для последних лет. Небо было светлым и безмятежным, сквозь легчайшую вуаль из вычурных куцых облачков светило по мере своих неокрепших сил расплывчатое рыжее солнышко. Парочка шла вдоль набережной, держась за руки. Дул неприятный порывистый ветер, пробирающий до костей, как и положено вблизи моря по весне. Майская запоздалая весна, плавно переходящая в лето, ощущалась во всем – в резких выкриках чаек, парящих над бирюзовой прозрачной гладью, лениво перекатывающей небольшие волны, в людском относительном оживлении, пестрящих красках вокруг. Снова выросли многочисленные лотки и лоточки, на некоторых из которых уже продавали мороженое. Безусловно, все это появилось даже не вчера, просто именно сегодня Боря и Таня застигли это воочию.

- Видишь, как хорошо, что ты сегодня не работаешь, - сказала Таня. – Когда бы мы еще вырвались днем? Смотри, как красиво!

- Я работал, - вяло огрызнулся Боря. – Просто меня отпустили.

- Знаю я как ты работаешь, - отмахнулась она. – Тяп-ляп и все готово. Лишь бы закончить.

- Да ну, - возразил Боря, - мне же деньги платят.

- Да? – Таня развела руками, а точнее рукой, которая была не в ладони Бориса, - и где они эти деньги?..

Они немного помолчали, все так же неторопливо шагая по набережной. Начинать старый спор не имело смысла, они оба это прекрасно понимали. Аргументы женатых друг на друге людей неизбежно заводят в тупик, который почему-то принято называть компромиссом – это азбука семейной жизни. Боря и Таня были женаты больше года, поэтому эта страница уже неоднократно пролистывалась.

«Купите гвоздички, смотрите какие гвоздички!..» - взывал к сердцу и карману Бориса немолодой цветочник в затертой кепке. Таня, как и все женщины, любила цветы, но такой шаг к примирению (а разве они ссорились?) казался ему насквозь фальшивым, как сам тон цветочника, как его дурацкая кепка, в которой он наверняка прячет замусоленные купюры. Боря работал в госучереждении, и не на первых ролях, возможно, от этого и шла его не всегда обоснованная неприязнь к «торгашам», как он их называл.

- Пойдем сегодня вечером на дискотеку? – спросила Таня, прерывая молчание.

- Посмотрим, - уклончиво ответил Боря. – А ты там, что, взяла задание на дом? (Таня работала в свою очередь в проектном отделе частной фирмы)

- Да, - Таня вздохнула. – А у тебя что – тоже есть что делать?

- Ну…да. Но ничего, вырвемся я думаю, - сказал Боря, потирая глаз.

- Все как обычно, - опять вздохнула Таня.

- Что – «все как обычно»? – начал закипать Боря. – А что, как обычно – это плохо? Почему тогда…

- Подожди, - прервала его Таня, беря за локоть. _ Смотри, какое небо!

Они остановились возле парапета, за которым начинался спуск на пляж, глядя на раскинувшуюся перед ними красоту. Картина и впрямь была необычной: солнце на миг зашло за тучи, невесть откуда взявшиеся на небосводе, отчего тот стал похожим на полотно абстракциониста: багряно-сизым, клубящимся, точно разверзнутый небесный вулкан, из жерла которого потихоньку распозается раскаленная лава, готовящаяся низвергнуться в море, которое потемнело, словно в ожидании этого, стало величественным и таинственным, как Солярис из старого фильма Тарковского. Только на миг, а затем облака разбежались кто куда, и наваждение рассеялось.

- Правда красиво, да? – спросила Таня, все так же держа его локоть.

- Красиво, - согласился он. – Только … мрачновато.

- У тебя все мрачновато, - засмеялась она, шутливо ущипнув его за руку, и Боре сразу стало легко на сердце, и он тоже засмеялся. «Боже, почему я так люблю ее?..» - подумал он про себя. – «Наверное, потому, что она такая…такая хорошо. А вообще-то потому, что она Таня. Моя родная Танюха.»

- Ну что, спустимся вниз? – предложил он.

- Нет, давай лучше наверх, - сказала она. – Я там не была, а там есть такие интересные места… А к морю мы всегда успеем спуститься.

- Наверх так наверх, - согласился он, и они стали подниматься вверх по обсыпавшимся каменным ступенькам, вросшим в скалу и ставших ее неотъемлемой частью. Противостояние человека и природы, успешно завершившееся очередным «компромиссом».

- Ой, - вскликнула Таня, едва не поскользнувшись, Боря придержал ее, отчего на миг она прильнула к нему телом, и у него по коже пробежали мурашки. – Когда их тут починят, наконец, упасть же можно!

- Можно. Но лучше не падать, - сказал Боря, стараясь сдерживать дыхание, сбившееся от крутого подъема, чтобы не показать, что он устал. Таня тоже шумно дышала, на секунду остановилась, опираясь рукой о колено. Он давно отпустил ее ладонь, она взбиралась впереди, а он сзади, как страховщик. Таня была в обычных синих джинсах, но вид ее обтянутой попки, обращенной к нему своей неоспоримой наглядной красотой, заставило зашевелиться что-то в глубине его души. Или не совсем души. Но прокомментировать это Борис не решился, так как знал, что Таня почему-то не любила этого. «Уф-ф», - сказала она. – «Да, тут высоко. Хорошо, что потом спускаться».