Точка входа

Точка входа

- Я стою на пустой платформе. Позади меня поле, уходят вдаль железнодорожные пути, передо мной город. Ночь. Город красив, как каждое поселение человека. Огни жилых квартир, много высоток, улицы освещены фонарями. И зелёное марево спускается с небес. Город уже накрыт им, а на окраину зелёный туман только начал проникать. Это не кислотная дымка из комиксов, это настоящая взвесь жидкости в воздухе. В нём двигаются скелеты, в которых без труда можно узнать простых прохожих. Они не ковыляют, не идут, как в дешёвом треше, снятом за неделю и двести тысяч баксов. Нет, туман несёт их, как волна тюленей. Это очень странно, видеть, как скелеты взрослых плывут в метре от земли, перебирая руками и ногами, но мне некогда размышлять над деталями, туман совсем близко, его первые рукава уже миновали меня, рядом проплывают два мертвеца. На них ещё много плоти, есть одежда, но глаза уже провалились, и я вижу, как ямы становятся больше, глубже, шире. Значит, это туман. Чем дольше находишься в нём, тем больше разложение. Логично, вообще-то. Мертвецы поворачивают головы, когда проплывают мимо, но они не хотят мне зла, они только смотрят. Не в них угроза. Даже женщина, появившаяся передо мной и пролетевшая совсем рядом, не пугает, хотя её трансформация зашла очень далеко. Сразу ниже глазниц её лицо переходит в два очень широких клыка, каждый шире моей ладони, которые доходят почти до груди. В другой ситуации я бы её испугался, но сейчас только провожаю взглядом. На меня опускается туман. Я не бегу, это не имеет смысла. Только в кино можно убежать от взрывной волны, от цунами и прочих сил, чей масштаб гораздо больше человеческого. Я поднимаю руку и успеваю увидеть, как кожа вскипает в месте соприкосновения с зелёной дымкой. В следующую секунду я оказываюсь в кровати, глаза закрыты, мозг практически проснулся. Меня всегда выбрасывает из сна за миг до смерти. Наверное, сознание не приемлет смерти, срабатывает какая-то блокировка, предохранитель, чтобы не было эффекта стигматов. Наше тело ведь послушно исполняет все наши убеждения. Поверил, что тебя распяли, и на руках закровоточили раны. Я болен. Пустяки, обычный грипп. Это единственный для меня способ поспать после девяти. В будни работа, в выходные ребёнок и жена. До восьми утра мой мозг занимается штатной работой – осмысливает вчерашние события, я вижу сумбурные, незапоминающиеся сны. После восьми всё меняется. Работа выполнена, можно поработать вхолостую, но я не умею. Сознание начинает работать творчески. После восьми мне снятся яркие, сюжетные сны, я помню их несколько часов, иногда дней, самые кошмарные задерживаются на многие годы.

Пациент был немолод, его виски уже тронула седина, но лицо всё ещё свежее, даже хранило какие-то неуловимые подростковые черты. Тревожили глаза. Они не улыбались, даже когда пациент засмеялся над контрольной шуткой. Этот человек действительно жил по ту сторону бытия, не осознавая того. Первый свой кошмар он увидел в три года и помнит его до сих пор. Убегал от косматых и клыкастых чудовищ, занял огневую точку и открыл огонь из пулемёта… М-да. Интересный набор шаблонов для трёхлетнего ребёнка. Жить это не мешает, вне сна пациент адекватен и спокоен, успешно закончил школу, институт, отслужил в армии, женат, работает. Всё хорошо. Неплохо, для любителя, разбирается в психологии, сам объяснил причины своих кошмаров, сам пришёл к врачу, когда наметилось обострение.

- Мои сны очень редко повторяются, каждый раз что-то новое. Но недавно я стал видеть одних и тех же персонажей в сходной обстановке. И если раньше мне кошмары снились где-то раз в полгода, то теперь два-три раза в неделю. И как-то резко это всё сменилось. Явных причин не смог найти, изменений в жизни у меня не было, всё как всегда.

Всё, как всегда… ну, конечно. Работать в милиции следователем и думать, что всё, как всегда. Сам же рассказывал, что на работе каждый день какой-то невроз, простые опера сталкиваются с самыми ужасающими последствиями пороков человеческих. Это их работа, это ежедневный быт. Вытаскивать завшивленных истощённых детей из гнилой квартиры семьи алкашей, разложившиеся трупы из колодцев теплотрас и малолетних проституток из подпольных борделей, а потом удивляться, что снятся кошмары? Чудак человек. Но очень хорошо, что с высшим образованием – начитан и разумен. С таким пациентом работать одно удовольствие. Обдумать образы, выяснить подробности быта, сопоставить, найти взаимосвязи, поставить диагноз, назначить лекарства. Поскорбеть о судьбе России, в которой такие талантливые люди медленно сходят с ума от безысходности и невозможности реализовать свои таланты. Пациент адекватен, он понимает, что болен, что в реальном мире нет места для существ из сна, это не голливудские сказки. Ни нам к ним не перейти, ни им к нам.

- Именно так, - кивает пациент. – Хм…

Начинается. Сейчас будет копать под свой кошмар, попытается найти разумный подход для доказательства реальности галлюцинаций.

- Мы можем рассмотреть теоретическую модель, как если бы это было реальностью? Человек видит только в узкой части спектра, нам недоступны даже знаки на листьях цветов, с помощью которых они сигналят насекомым, что нектар кончился, потому что они нарисованы в ультрафиолетовой части. Мозг человека это в своей физической части электрическая система. Вся личность в электрическом смысле это поле, аналогичное полю вокруг бытового трансформатора. Логично допустить, что отпечаток сознания человека появляется в окружающем пространстве, создаваемый электромагнитной индукцией. Никакого шаманства, школьный учебник физики. Так же логично, что этот слепок будет устойчивым, поскольку поддерживается десятилетиями, подпитывается живыми нейронами, закрепляется в виде какого-то контура, и продержится ещё какое-то время после смерти создавшего его мозга.