Торгаш

Торгаш

На дворе стоял обычный день поздней осени. Накануне уже предугадывались первые заморозки, но нынче за окном снова накрапывал надоедливый дождь, а промозглый ветер старательно клонил на бок податливые верхушки деревьев и кустов. Под затянутым серой пеленой угрюмых туч небом по пешеходным дорожкам торопливо бежали по своим житейским делам люди, вынужденно пряча головы под шапками, капюшонами и зонтами. По мокрым мостовым размеренно двигался общественный транспорт и стремительно проносились блеклые автомобили, подчас совсем неожиданно окатывая неосмотрительных пешеходов сотнями мелких капель грязной воды. Всё вокруг выглядело унылым, безрадостным и навевало лишь неизъяснимую тоску, однако в одной из квартир пятиэтажного кирпичного дома уже с самого утра оживлённо и немного взволнованно хлопотала по хозяйству Анна Петровна Бекетова. Именно сегодня эта седовласая невысокая женщина с водянистыми серыми глазами и глубокими морщинками на некогда миловидном лице с горячим нетерпением ждала встречи с сыном, который наконец-то выкроил в своём плотном распорядке немного времени, чтобы навестить родную старушку.

Проснувшись в прекрасном настроении и выпив чашку ароматного фруктового чая, Анна Петровна заботливо полила все декоративные растения, что трепетно выращивала в пластиковых горшочках на подоконниках, потом приготовила и замешала в глубокой миске бледное тесто, оставила его настаиваться на кухонном столе и поспешила навести порядок в своей малёхонькой комнатке. После проведённой лёгкой уборки бодрая женщина ещё раз размяла густую мучную массу, завернула миску с тестом в большое махровое полотенце и принялась за мытьё пола в узкой прихожей. Когда же однородное тесто превратилось в пышную лепёшку, Анна Петровна раскатала его деревянной скалкой, разделила верхней кромкой широкого стакана на множество круглых частей и стала укутывать в них комочки вязкого яблочного повидла. Затем она аккуратно выложила сырые изделия на продолговатый противень, смазала их взбитым яйцом и, отправив в уже разогретую духовку, пошагала в комнату, дабы переодеться в своё любимое тёмно-синее платье, усыпанное жёлтыми головками ромашек, и в скором времени встретить в нём сына.

Ровно в одиннадцать часов, как и было оговорено ранее, в квартире Анны Петровны раздалась приятная мелодия дверного звонка. Женщина торопливо отворила дверь и гостеприимно впустила в прихожую подтянутого мужчину лет сорока, который держал в одной руке бумажный коричневый пакет, а другой рассеянно приглаживал мокрые светлые волосы.

– Божечки мои! Вымок же весь! – затворив за драгоценным гостем дверь, оживлённо воскликнула хозяйка квартиры и поспешила снять с горячей трубы в ванной комнате тёплое полотенце.

– Спасибо, мама! – поставив пакет на пол у невысокой тумбочки, благодарно произнёс мужчина. – Ну как ты? Как здоровье?

– Да ничего, потихоньку, – коротко ответила Анна Петровна, забрала слегка влажное полотенце и ловко бросила его в открытую стиральную машину, затем снова повернулась к сыну и участливо изрекла: – Ты-то как, Алёшенька?

– Всё хорошо, мам, я ненадолго, – предупредительно сказал мужчина и стал снимать чёрную кожаную куртку, после чего повесил её на прикреплённую к стене деревянную вешалку, сел на зелёный пуфик, стоявший в углу прихожей, сменил свои коричневые ботинки на мягкие серые тапочки и прошагал в кухню, где расположился на салатовой табуретке.

– А я пирожков твоих любимых испекла, – войдя вслед за ним, ласково произнесла женщина, зажгла газовую конфорку под чайником и сняла с глубокой тарелки широкое блюдечко, представив тем самым румяные мучные изделия, – ещё тёпленькие, только недавно из духовки достала.

– Спасибо, мам! Очень вкусно! – откусив кусочек от одного пирожка и прожевав его с наслаждением, ответил гость.

– Ну как вы там, Алёшенька, живёте? Давно ты ко мне не заезжал… – слегка обидчиво проговорила женщина, раскладывая по двум чашкам пакетики чая и насыпая туда же сахар.

– Да ничего, всё по-старому, мотаюсь туда-сюда, вот и сейчас – только из магазина, новую партию зимней обуви завозил, – ответил в общих чертах Алексей и принялся за второй пирожок.

– А Ванечка как? Что-то редко вы его ко мне пускаете… – стоя у стола, продолжала интересоваться мать.

– Так он занят почти всегда, по будням школа и плавание, а на выходных по дому помогает и готовится к учёбе на предстоящую неделю. Уже не беспечный детсадовец…

– Или это Светлана его ко мне не пускает? – хмуро вставила Анна Петровна. – Она ведь всегда ко мне с пренебрежением относилась-то, та ещё невестка…

– Ай, мама, не начинай, опять ты себя накручиваешь, – недовольно выпалил мужчина и кивнул на серебристый чайник, – закипает уже.

Женщина тут же выключила газ, аккуратно разлила шипящую воду по чашкам, снова поставила чайник на плиту и тоже присела за стол, принявшись молча глядеть на сына полным любви и какой-то доброй ностальгии взглядом.

– Ну что ты так смотришь? Обиделась, что ли? – осторожно отхлебнув пару глотков горячего напитка, произнёс Алексей. – Привезу я тебе твоего Ванечку, на этих же выходных и привезу, только ты не балуй его слишком…

– Ой, гляди, разбаловала! – возмущённо воскликнула Анна Петровна, но тут же по-доброму и довольно улыбнулась.

– Эх, дырявая моя голова, совсем забыл, – виновато сказал рассеянный гость, поднялся на ноги и вышел на пару секунд из кухни, после чего возвратился с оставленным недавно в прихожей пакетом, снова сел на табуретку и вытащил из него белую коробку с непонятной для Анны Петровны жирной надписью по бокам.

– Что же это, сыночек?

– Как что? – удивлённо возгласил Алексей и резво сдёрнул крышку, держа коробку у себя на коленях. – Вот, нравятся? Натуральная кожа и овечья шерсть! Тёпленькие, как раз на зиму…

– А я уж было и запамятовала, что просила у тебя… ах, красота-то какая! – стала застенчиво лепетать обрадовавшаяся женщина, не осмеливаясь притронуться к новым чёрным сапожкам с молниями и бляшками.