Тору: Путь в Коссхоэн

Глава первая. Невезучая.

Этим утром Тору проснулся с предчувствием чего-то грандиозного и невероятного, и даже знал причину столь волнительных ощущений: первый день лета!

Именно в этот день в приют, где воспитывался Тору, приезжал представительный человек из самой столицы Великого Единого Королевства, чтобы забрать с собой наиболее талантливых сирот.

Тору, да и другие дети, часто гадали: что же потом происходит с теми счастливчиками, на которых пал Его взгляд, и всегда сходились во мнении, что это должно быть что-то жутко важное и увлекательное.

Раньше, в силу возраста, Тору только и оставалось, что вместе со сверстниками завистливо наблюдать из узкого окошка их общей спальни за тем, как старших его товарищей отец-настоятель Фергус выводит во внутренний двор и строит в шеренгу. Ребята любили делать ставки на то, кого из везунчиков заберут первым, и потом азартно переживали каждый за «своего» воспитанника.

Но в этом году Тору, наконец, исполнилось десять лет, а это значит, что ему тоже предстоит сегодня выйти во двор, и у него появится шанс отправиться в Эндам – столицу королевства. Правда, шанс этот, нужно признать, был совсем невелик: у него не было такого же красивого голоса как у Сида или Тодда, он не умел так же искусно играть на инструменте как тихоня-Оливер, да и прочими талантами, Тору, к величайшему своему огорчению, не блистал. Разве что можно назвать сомнительным талантом умение находить неприятности буквально на ровном месте, зарабатывая тем самым очередное наказание от отца-настоятеля Фергуса. Но мальчик упрямо верил, что именно он как никто другой достоин уехать в Эндам, потому как у него была Цель. Он мечтал освоить счет и грамоту, скопить немного деньжат, купить большую карту мира – точно такую же (или даже лучше) какая висит в кабинете у отца-настоятеля Фергуса, и отправиться на поиски своих родителей.

Тору не сомневался даже, что оказался в приюте при храме Святого Химона-Заступника, который располагался в маленьком городке Бор, не иначе как по роковому стечению обстоятельств. Наверняка его родители знать не знают где их любимый сын и давно отчаялись отыскать его. Ну да ничего! Тору обязательно найдет их сам – вот только попадет в столицу, да подучится немного, а потом уже можно будет и в путь отправляться. У мальчика даже имелись предположения о том, где искать отца и мать: отец-настоятель Фергус не раз вскользь упоминал при нём, что все его безобразное поведение не иначе как дурная наследственность от родителей-коссхов.

- Вставай, коротышка! – вывел мальчика из утренних мечтаний голос Тима, которому сегодня тоже в первый раз предстояло предстать перед Ним.

Тору возмущенно воскликнул, когда Тим нахально сдернул с него куцое штопаное одеяло из колючей тонкой шерсти, и тут же попытался лягнуть обидчика голой пяткой, но тот ловко увернулся, дерзко рассмеявшись.

Мальчик сел на узкой жесткой койке и свесил на пол тонкие, словно две тростиночки ноги, которые покрывали ссадины и синяки разной степени давности и размера – яркий пример того, насколько неуклюжим и невезучим был Тору.

В общей спальне раздался звон тяжелого медного колокола, который призывал воспитанников к завтраку. Тим показал Тору язык, и выбежал за дверь вслед за остальными ребятами, оставив мальчика пыхтя от злости, спешно натягивать на себя штаны с заплаткой на колене и простую льняную рубаху. Сунув ноги в стоптанные ботинки, мальчик поспешил в обеденный зал, опасаясь того, что Тим или еще кто-нибудь возьмет себе его порцию. Братья-послушники дежурящие во время приема пищи не особенно следили за этим и нередко Тору приходилось оставаться голодным.

На это раз ему, к счастью, удалось успеть вовремя: овсяная каша на воде и ломоть ржаного хлеба дожидались его на столе. Тору запустил щербатую деревянную ложку в вязкую сероватую массу и, вытащив ее оттуда с громким чавкающим звуком, отправил в рот.

В обеденной комнате повисла тишина, нарушаемая лишь стуком ложек по стремительно пустеющим мискам. Братья-послушники замерли вдоль стены, ожидая окончания приема пищи и следя за тем, чтобы дети вели себя прилично и не вздумали баловаться во время еды.

Когда в помещение вошел отец-настоятель Фергус, воспитанники одновременно отодвинули от себя миски и поднялись со своих скамей, низко склонив головы в знак почтения.

Вслед за отцом-настоятелем ребята проследовали в моленную, где отстояли часовую утреннюю службу, усердно повторяя слова молитв Единому.

Тору едва сдерживался от того, чтобы не подскакивать от нетерпения на месте. Ему даже начало казаться, что время издевательски остановилось, чтобы оттянуть тот момент, когда отец-настоятель Фергус поведет на двор его, Тима и еще нескольких ребят, которые подходили по возрасту.

И вот, наконец, этот благословенный миг настал: Тору стоял во дворе с нетерпением глядя на подъездную дорогу и высматривая появление крытой повозки и всадника на красавце-жеребце.

- Зря таращишься, - толкнув его в ребра острым локтем, негромко обратился к нему Тим, - на такого доходягу как ты Он даже внимания не обратит.

- Заткнись! – вскинулся в ответ Тору, но тут же затих под строгим взглядом отца-настоятеля, и инстинктивно вжал голову в плечи.

Горло сдавило от обиды, и самое горькое в словах Тима было то, что они являлись правдой: низенький, щуплый – он действительно выглядел гораздо младше своего возраста, за что его часто шпыняли более сильные мальчишки. Сейчас, стоя среди рослых подтянутых ребят, он чувствовал себя невероятно жалким, и уже был далеко не так уверен в том, что сегодня он отправится в Эндам.

Когда вдалеке на подъездной дороге показались неясные еще темные точки, в ряду воспитанников, который замыкал Тору, произошло заметное оживление: мальчишки вставали на мысочки и тянули шеи, безуспешно пытаясь разглядеть Его получше.

Отец-настоятель вынужден был шикнуть на непосед, призывая тех к дисциплине, хотя наверняка прекрасно понимал причину их волнения.