Торжество Ирмы

Глава 1

Глава I

Сегодня утром, двадцать восьмого декабря…

- Сегодня утром, двадцать восьмого декабря, я сбил человека. Это была девушка. Нет, она не погибла, видимо и не ранена. Я отвез ее в ближайшую больницу, она, даже сама дошла, – cказал мужчина, сидевший в кресле, откинув голову назад, напряженно держа кисти рук, находящиеся на подлокотниках.

- Она вызвала у Вас чувство жалости или ответственности? Зачем Вы вспомнили о ней, раз она даже не пострадала? – спросил его мужчина пожилых лет в очках, находящийся за рабочим столом, похожий на профессора или доктора наук.

- Напротив. Во-первых, она была очень груба. Вела себя крайне невоспитанно. Хлопнула дверью машины, моей машины. Не хотелось бы в будущем встречать таких бестактных людей. Учитывая, что я извинился.

- Вы считаете, она не имела права себя так вести? Может у нее был шок или такая манера самозащиты. Все-таки, Вы ей нанесли телесные увечья.

- Да нет же! Говорю вам! Она с такой скоростью направилась в медпункт. Даже у здорового человека это вряд ли выйдет, - продолжал говорить человек на кресле, не открывая глаз.

- Так, что же Вас задело, захлопнутая дверь?

- Она, выходя из машины с презрением взглянула на меня. Будто во всем превосходит. Мне показалось она еще и невежливо высказалась.

- Однако, эта женщина побудила в Вас эмоции, которых мы давно не наблюдали. Вы всегда относились к такому холодно и равнодушно. Даже не запомнили бы.

- Не думаю. Меня скорее задели ее неблагодарность и хамство. Я знаю цену себе и могу сказать с уверенностью. Ни ее речь, ни манеры, не соответствуют моим..

- Вы же не знаете, куда она торопилась и шла на том перекрестке.. Может она опоздала на работу?

- Вряд ли, она работала в департаменте образования, либо здравоохранения. На ней был обычный пуховик и заляпанные сапоги. Это так безвкусно, серо, уныло.. Так что, куда бы она не торопилась, не имела право так со мной говорить.

- Думаю, Вам пора забыть об этом происшествии и рассказать о вчерашнем дне и сне.

- Мне, - выдержав паузу продолжил, - опять снился тот холм, высокий, как двадцатиэтажное здание, посреди закручены лианы, тропические цветы и одна тропа ведущая наверх. Жаркий. Нет, знойный, солнечный день, только он приносил успокоение в этот сон. На вершине холма пещера и почему я хочу туда подняться, и уже сверху наблюдать за всем? Хоть холм и находился будто в саванне, но очевидно одно, если бы я смог подняться туда, то видел бы весь наш город, словно на ладони. Чем я ближе подходил к нему, тем дальше отдалялся. Не он от меня, а я от него. Что это значит? - Потеряно спросил мужчина.

- А как Вы понимаете? - переспросил доктор.

- Не знаю, может я все делаю неправильно и все зря.. Но я чувствую, что словно тону с завязанными ногами, к которым привязан булыжник, - резко замолчал. Зажал глаза пальцами, пытаясь успокоиться..

- Думаю, на сегодня хватит, - предложил доктор и вышел из кабинета, оставив мужчину одного.

Тот поднялся, постоял у окна. Смотрел холодными, безразличными глазами. О чем-то думал. Затем вышел..

- Кто это был? - поинтересовался ассистент, у профессора лет семидесяти.

- Аллес Фрай - предприниматель. Вдовец. Это человек, который был рожден успешным. Родился с серебряной ложкой во рту. Даже череда неприятностей и трагедий не сделала его неудачником или бедняком. Видимо, у него на роду написано: деньги находят его, а не он их. Хотя не могу назвать его счастливым. Семь лет назад, его вторая жена и одиннадцатилетняя дочь погибли во время землетрясения на полуострове. Они отправились в отпуск, он задержался на сутки, из-за работы. Он так и не отпустил их. Хотя, был однажды в его доме. Там и упоминания нет, ни о жене, ни о дочери. Даже фото, – поправляя очки на носу, говорил доктор.

- Вторая жена, очевидно, была и первая?

- С первой он в разводе, у него есть взрослый сын, двадцати трех лет.

Аллес Фрай. Сорокалетний вдовец, имея колоссальные счета в заграничных банках и владея сетью пятизвездочных отелей, жил вполне скромно. Вел затворнический образ жизни. Жил в пригороде в небольшом для его возможностей коттедже, отделанным изнутри древесиной. Вокруг дома располагалась березовая роща. От его крыльца в самую глубь леса вела одна узенькая тропа, ведущая его на пробежку, каждое утро в четвертом часу.

Темный, мрачный дом в стиле скандинавский лофт. Теплый и комфортный, по его мнению, изнутри. Несмотря на огромные окна, в зимние месяцы из-за отсутствия солнца в доме, вполне, темно. Вся мебель темных серых и коричневых оттенков. Ничего в доме нет оживленного, яркого цвета. Все приглушенное. На отполированном паркете во всех комнатах и гостиной дорогие ковры ручной работы. На верху всего две спальни и его небольшой кабинет. На первом этаже кухня, большая столовая и средних размеров гостиная с огромной библиотекой с неизмеримым количеством книг. Много читал и проводил основное время именно там.

Кухарка лет пятидесяти и молодая уборщица, лет двадцати пяти, приходили по утрам каждого дня и уходили до его приезда. Человеком он был нервным и раздражительным, даже вспыльчивым. Хотя, за пределами дома его знали, как интеллигентного и сдержанного человека. Бывало, кастрюли с блюдами и чашки с кофе летали через окно, прямо на улицу, если его что-то не устраивало. Вряд ли такого человека что-то могло изменить. Он холодно общался со старшим сыном, так как практически не уделял времени его воспитанию.

Он был довольно крупного телосложения, высокий и упитанный. Удлиненные темно-каштановые, легкие волосы, которые постоянно прикрывали глаза, сколько бы он не убирал их назад рукой, они назло, снова рассыпались по лицу. Темно-карие глаза, продолговатой формы. Короткие, но густые, прямые ресницы вдоль века, а по уголкам слегка удлиненные. Верхние веки прямые, слегка прикрывающие радужку глаза, немного меньше половины. От этого постоянное впечатление тучности и печали. Нос средней длины, с горбинкой. Губы средней толщины, но пухлые, верхняя губа немного толще нижней. Массивный подбородок, высокие округлые скулы и широкий лоб. Строгие темные брови. Все черты лица в основном были мягкие, строгость и некая агрессия в основном исходили из этих небольших, мрачных глаз, в которых лишь изредка был заметен блеск. Голос довольно низкого, но выразительного тембра.