Touch me

Touch me

Миа стонала. Почти плакала, выгибаясь в немыслимых позах. Постанывала с утробным рычанием и не сводила затуманенных страстью глаз с мужчины, вставшего у разобранной постели, где на сбитых простынях расположилась она – прекраснейшая из прекрасных.

– На ласку напрашиваешься? – хрипло усмехнулся он, взъерошив влажные после душа волосы. На широкой гладкой груди блестели капельки воды, из всей одежды – лишь полотенце, небрежно обмотанное вокруг бедер. Красавец. И руки у него просто волшебные – с горячими, сильными пальцами, умеющими делать по-настоящему хорошо.

Взгляд Мии стал умоляющим. Она прогнулась в спине, протяжно застонала. Низко, утробно – никто не остался бы равнодушным, тем более он. Она прекрасно знала, что на белых шёлковых цветах её гибкое тело смотрится изумительно. Как картина или художественная фотография. Так и притягивает взгляд, моля коснуться, прижать к груди и класться в вечной любви. Вот только столь желанный мужчина вновь улыбнулся, не делая ни малейших попыток унять её страдания. А потом и вовсе отвернулся к зеркалу, стянул с бёдер полотенце и начал невозмутимо вытираться.

Миа перевернулась на живот и принялась прожигать мужскую фигуру алчным и горящим взглядом. Следила, как белое махровое полотенце собирало влагу с широких плеч, поясницы с заманчивыми ямочками, длинных крепких ног и подтянутых ягодиц... Следила и ждала, когда он обернётся.

А он всё не оборачивался. Стоял, прихорашиваясь, у зеркала и любовался лишь самим собой. Каков эгоист, а? Она же страдает без его внимания!

Миа раздражённо рыкнула, изогнулась ещё призывнее, выгибая позвоночник на максимум. Потянулась всем телом, показывая себя во всей красе, не скрывая манящих изгибов и животной грации. Она отражалась в зеркале, перекатываясь по простыням, но мужчина будто нарочно не замечал её в отражении.

Её тело ломало от страсти, от сжигающего нутро желания, а он – единственный, кто мог потушить этот пожар в крови, – нагло её игнорировал!

– Миа, помолчи хоть минуту, – её мужчина обернулся, нахмурив густые брови, и Миа от неожиданности и холодного тона клацнула челюстью, едва не прикусив язык. Секундное молчание вызвало довольную улыбку на мужском лице, и со словами: – Хорошая девочка, – он потянулся за гелем для волос. Причёска для него оказалась важнее!

Миа застонала от обиды. Почти взвыла, скользя всем телом по гладкому шёлку. Прохладная ткань не спасала от сосущего чувства неудовлетворённости. Ничего не спасало. Ей мог помочь только он. Его руки, дарящие немыслимое наслаждение, его губы, шепчущие жаркие комплименты, его тело...

Она готова была умолять о ласке. Разлечься прямо у ног, демонстрируя полную капитуляцию. Но гордость, присущая всем настоящим женщинам, заставляла лежать и ждать, что он клюнет сам. Поймёт, почувствует, проникнется её настроением.

Ему же тоже нравятся их игры вдвоём. И даже усталость после работы уходит на второй план, когда она оказывается рядом – такая алчущая, ждущая, готовая к любым экспериментам.

Страсть почти душила. Сжигала изнутри, танцуя внизу живота огненным торнадо. До боли сладко, но с каждой минутой промедления боли становилось больше, чем медовой сладости возбуждения. Миа застонала громче, низко, с вибрацией в голосе, всем своим существом умоляя: «Услышь меня, наконец!», но мужчина лишь обернулся и цыкнул, чтобы вела себя потише.

И Миа захныкала, не в силах терпеть. Не в силах потушить огонь, бегущий по венам, изгнать из тела томление и пересилить манящую тягу к столь желанному и нужному мужчине.

Она выгнулась совсем уж неприлично, раскрывая себя, свою женскую суть, и закричала, зазывая самца. Сильного, молодого, уверенного в себе. Такого, который поставит её, Мию, во главу угла. Который не уйдёт, не отвернётся, пока она не получит то, чего столь отчаянно жаждет.

Настоящего мужчину.

А не этого нарцисса и павлина, предпочитающего любоваться самим собой!

– Ну ещё минуточку, Миа, – даже не обернулся он, заканчивая с причёской. Волосы, уложенные гелем, блестели в электрическом свете, как напомаженные. А от обильной порции лака пахли так, что у Мии аж в носу зачесалось. – Потерпи, я сейчас подойду. Видишь же, что занят.

Закончив и расставив все бутылочки и тюбики по местам, он всё-таки обернулся. Демонстративно повёл плечами, привычно разминаясь перед игрой. И полный любви взгляд, доставшийся Мии, обласкал не хуже, чем настоящие прикосновения. Обычно под таким взглядом она сгорала от предвкушения, зажмуривалась от грядущего восторга и ждала. Но не на этот раз.

На этот раз Миа разозлилась. Зелёные глаза сверкнули сталью, зрачок истончился, но мужчина не заметил изменений в её настроении. Игриво усмехнулся, прыгнул на матрац, растянувшись рядом на сбитых простынях, протянул руку, чтобы наконец-то коснуться...

Резкий выпад, и на загорелой коже расцвели три кровавые полосы. Миа возмущенно зашипела, спрыгнула с кровати и горделивой походкой от бедра ушла из спальни, даже не обернувшись.

– Миа! – крикнул вдогонку мужчина, соскакивая с постели и досадливо морщась. Поднял руку, разглядывая набухшие кровью царапины, и скривился ещё сильнее.

– Миа, ну ты что, как дикая? – с укором спросил он, отправляясь обратно в ванную, промывать боевые раны и заливать их перекисью. Там-то его Миа и поджидала, затаившись в засаде.

В темноте глаза её сверкнули зажженным фосфором. А движения были настолько быстры и смертоносны, что он даже вскрикнуть не успел, а она уже сбежала, метнувшись прочь из ванной комнаты.

– Миа, ну что ты творишь? – простонал мужчина, зажигая свет. Взгляду предстали новые царапины, на этот раз на ноге. Одна оказалась глубокой, с рваными краями – пришлось не только промывать, но и заклеить пластырем. Но ругаться он и не думал – сам виноват, слишком долго игнорируя требовательный зов страдающей от гормонов женщины.

Он вернулся в спальню, но Мии там не было. И на кухне её не нашлось. Она отыскалась в гостиной, на диване – настороженная, с блестящими глазами. Тело напряженное, как пружина – того и гляди бросится.