Траншеи Пепла

Черные густые тучи - словно угольный дым, закрученный сильным ветром. Сквозь темное месиво изредка видны едва пробивающиеся лучи алого солнца, вмиг заливающие кабину подвесной турели красными бликами. Самолет-разведчик ритмично трясется, рассекая острым носом плотное небо, пропитанное гарью от полыхающего бензина, осколками снарядов и криками боли. Многие гвардейцы втайне боялись здешних плотных туч и верили, что те могут не пропустить душу погибшего к Золотому Трону. Разведчик не верил в это, но сейчас, смотря, как тучи с явной неохотой расступаются перед стальным носом машины, он почувствовал отдаленный скрип острых когтей беспокойства по задней стенке черепа. -Выходим на точку через три сотни, - раздается в наушниках голос пилота. Статические помехи рвут его слова на куски, и разведчик едва понимает, о чем тот говорит. - Готовь аппаратуру. Солдат кивает невидимому собеседнику и включает расставленные по турели камеры. Его руки едва заметно вздрагивают каждый раз, когда мужчине кажется, что самолет снижается. Прямо под ним расстилалась земля, скрытая черными тучами, усеянная трупами, разрываемая взрывами последние два года. Два года - с тех пор как 618-й Бронетанковый Полк Имперской Гвардии, отвечая на призывы о помощи местного планетарного губернатора, высадился на раздираемую гражданской войной планету. Наступающих еретиков удалось остановить, и теперь воющие стороны зарылись в укрепления, наставили орудий и занялись медленным, планомерным пережевыванием собственных солдат в мясорубке позиционной войны. Разведчик включил последнюю камеру и уселся обратно в кресло. Мужчина внимательно наблюдал за плотностью туч, и каждый раз, когда ему казалось, что в них вот-вот начнут появляться разрывы, солдат покрывался холодным потом. Из-за двух солнц, круглыми сутками заливающих Дайзен 6 красным светом, ночь наступала, только когда позиции накрывали жирные черные облака. Но они могли пропасть в любую секунду, и тогда разведчик окажется под прицелом зениток, а его силуэт романтично окрасится алыми отсветами солнц. - Вышли на точку, - снова зашуршал в ухе голос пилота, словно сухой саван, что трепещет под ветром выгоревшей пустоши. - Врубай аппаратуру. Разведчик приникает к видеоаппаратуре и заглядывает за завесу черных облаков. Объектив камеры сначала не ловит ничего, кроме жирных, струящихся, завывающих небесных потоков. Они закручивались перед взглядом мужчины, словно вспучивающиеся внутренности варпа, притягивающие взгляд и пугающие одновременно. Но прошло несколько секунд, и самолет вынырнул из массы облаков, легонько клюнув носом, а в объектив прыгнула изрытая снарядами земля. Первое время разведчик видел только точки полыхающих костров, а потом зрение привыкло, и всё приобрело четкость. Землю прорезали изломанные линии траншей и укреплений, земляных валов, рокритовых брустверов и едва выглядывающих над поверхностью пласталевых бункеров. Разведчик не увидел ни одной зенитки, но он кожей ощущал их жадный, голодный, ищущий взгляд, блуждающий по темным небесам. Сейчас тучи были забиты вражескими и дружескими самолетами, разведывающими местность. Каждая сторона пыталась выжать из набежавших облаков максимум возможностей. Разведчик встряхнулся и быстро защелкал объективами, переключаясь с камеры на камеру. Все пикты, полученные им сейчас, будут отправлены в подразделения, чтобы командиры спланировали атаку и проложили маршруты отрядов через десятки, сотни искореженных, ржавых, гниющих трупов бронетехники и хаотично рассыпанных мин. Гвардеец отвлекся на секунду, заметив приглушенные вспышки, плеснувшие огнем на трухлявые стальные тела. Разведчик увидел мельтещащие фигуры, прижимающиеся к земле и размахивающие оружием - так выглядят люди, старающиеся убивать друг друга потише. Кто это столкнулся - мародеры с обеих стороны или разведка с трупоедами? Солдат видел только мелькающие между остовов бронетехники тела и, пожав плечами, прильнул к видоискателям камер. Если это мародеры-гвардейцы, то лучше им добить противника побыстрее и сбежать со всем награбленным. А то привлекут внимание комиссара или командира, и тот их отправит к стенке, сообразуясь с приказом по Полку № 16.3487.41 “О мародерстве”. По нему постоянно кого-то ставили к стенке, но гвардейцы продолжали рисковать, поставляя местным торгашам трофейное оружие, куски брони на амулеты и черепа еретиков для частных коллекций. Перекупщики вечно крутились около военных частей, и иногда случались настоящие кулачные свалки за особенно приглянувшийся артефакт. Изредка торгашей разгоняли патрули военной полиции, но на следующий день они возвращались. И, судя по всему, большой процент с их продаж уходил в карманы местным большим командирам, иначе сборище разогнали бы куда как жестче. Самолет вздрогнул, вильнул, а сердце от страха заколотилось у разведчика прямо в горле. Рядом со стальным боком, разрывающим черные тучи, вспыхнул луч прожектора. Он вслепую пошарил по небу и потух, не найдя ничего интересного. - Начинают осматривать наш сектор, - пробормотал пилот. - Минута - и сворачиваемся. Разведчик осмотрелся в последний раз и мимолетом заметил группу мужчин в черном, прячущихся за траком перевернутого танка. Черная форма, аугментации - техники-ремонтники полка. Разведчик заметил, как один из них взглянул в бинокль и уставился прямо на него. Махнув приветственно рукой, пожелав удачи и пробормотав быструю молитву во славу Императора, разведчик взглянул на стекло подвесной турели. По нему забарабанили первые капли. Репарт-фельдфебель, глава ремонтников, вытер пахнущую гарью и бензином воду с лица, убрал бинокль и грозно харкнул в грязь под ботинками. - Говноед сраный, - рыкнул Гаррет, ткнув в сторону разведчика неприличный жест железной рукой. - Переждем, пока улетит, а пока рассаживайтесь поудобнее, доставайте амулеты и займитесь удачей. Командир проследил, как его подчиненные расселись по укрытиям, достали амулеты. Сам Гаррет взглянул на небо, где самолет разведки пролетел прямо под вспышкой красного солнца: плохой знак. Им сейчас не нужно никаких плохих знаков, хватало и заливающего поле дождя. Командир повернулся к подчиненным и уселся на ржавый кусок танкового остова, что остался здесь после одной из тысяч предыдущих атак. Потери среди механизированных бригад такие, что нельзя ждать подкрепления: пока жирные баржи Муниторума приползут сюда, чтобы наконец высраться новыми танковыми клинами, у Полка уже не будет чем атаковать. Гаррет хмуро взглянул на хронометр, - три часа ночи. Он до сих пор отсчитывал время, словно тут была какая-то смена суток, не продиктованная изменчивым путешествием черных облаков. Репарт-фельдфебель взглянул на небо, дождь, барабанящий по ржавым танковым трупам, словно неумелый импульсивный убийца, беспорядочно тыкающий тупым ножом уже давно мертвую жертву. Тяжелые капли превращали поле боя в непроходимую грязищу - она липнет к сапогам, пытается крепкими лапами вцепится в штанины, схватить пока еще живого солдата торчащими из земли обугленными костями. Гаррет вскидывает голову и вглядывается в луч прожектора, прорезавший облачную тьму. Разведчик пока остается незамеченным, но стоит ему хоть чем-то выдать себя, как еретики и предатели на том конце поля тут же примутся за любимое дело - исступленно давить на гашетку. В такой обстановке танк не уинтендантишь. Командир ремонтников осмотрел людей, устроившихся на небольшой поляне, окруженной остовами техники. Они почти неразличимыми силуэтами затерялись в тенях, закутавшись в черную форму техников, и занимались кто чем. Кто-то точно играл, торопливо выкидывая кубики на расстеленный поперек разбитых гусениц плащ. Никто из них даже не старался выиграть - они просто кидали монеты и называли какие-то цифры, изредка швыряя кости на мокрую ткань. Цель была в том, чтобы проиграть, потому что проигранные деньги - жертва удаче. Потом, когда игра закончится, они закопают банк под танком, зачитывая молитвы Императору, облаченному в доспех из золота. Вот другая парочка солдат выпила по глотку из маленькой фляги и быстро сунули ее в разбитый корпус бронетранспортера - небольшой жест, чтобы точно вернуться и допить начатое. И каждый тихонько проверял специальный карман на груди черного комбинезона, скрытого бронежилетом. Там, надежно обернутые армированной тканью, тщательно запакованные в непромокаемые пакеты, лежали последние письма - то, что будет отправлено на родину в случае смерти. Только карман Гаррета пуст. Пока что пуст. В свой он складывал письма тех, кому уже было не суждено покинуть поле боя. Командир вскинул голову и взглянул за спины ремонтников, на тропу, проложенную промеж противотанковых ежей, осколков снарядов, кусков самолетов и остатков старых траншей. Там приютились те, кто потянет основную лямку, растаскивая окоченевшие остовы техники и подсоединяя к танку трос лебедки - сервиторы и приписанные к техникам солдаты, обвиненные местными полевыми судами в какой-нибудь оплошности. Заснул на посту? Торговал краденым? Украл у офицера амасек, чем подорвал боеспособность отряда? Две-три вылазки с ремонтниками - и ты вернешься в строевую часть. Возвращались, правда, редко. Гаррет оглядел перепуганные лица, судорожно сжатые ножи, и хмыкнул. Этим дальнобойного оружия не полагалось - только мечи, топоры, ломы и кувалды. Сам командир вооружился небольшим стабпистолетом с глушителем и тонким, словно шило, ножом-свиноколом, купленным у местного фермера, одиноко переступавшего с ноги на ногу посреди моря новобранцев, снующих внутри военного комиссариата и центра призыва. Гаррет кинул взгляд на плачущее небо и злобно оскалился: хороший знак так и не появился, но затягивать больше нельзя. Тучи могут уйти в любой момент. - Собирайте рататули, - командир харкнул на землю и выглянул из-за разваленной выстрелами туши бронетранспортера. - Выдвигаемся. Все поняли, что удача не на их стороне, но выбора нет. Приказ есть приказ, превратности судьбы не имеют значения, если у вас за спиной стоит бюрократическая машина Империума. Остается только подхватить оружие и почти молитвенно коснуться нагрудной пластины бронежилета, сделанной из куска брони танка, пережившего первый бой. Потому что на этой планете это считается настолько огромной удачей, что все чрезмерно верующие скапливаются у этой техники, благоговейно протягивая руки. Ремонтники в полнейшей тишине поднялись на ноги. Небольшая кучка штрафников подобралась с земли, подхватив в руки выданное оружие. Сервиторы тихонько загудели сервоприводами и приготовились идти вперед. Гаррет на секунду выглянул из-за укрытия и огляделся в поисках трупоедов или отрядов мародеров. Никого, только лучи прожекторов изредка вспыхивают на той стороне поля. Командир кивнул подчиненным, и отряд медленно заскользил между ржавеющих тел бронетехники и гниющих трупов, утопающих в грязи и воде. Один раз неосторожный штрафник задел вздувшийся на земле пузырь, и тот с шипением лопнул, обнажив кости, обрывки формы и испустив облако гнилостного аромата. Несчастный полной грудью вдохнул вонь и хотел было закашляться, как один из ремонтников ловким движением врезал рукояткой револьвера ему в кадык. Солдат тихонько захрипел и едва не рухнул в топкую грязь, но его подхватил другой ремонтник. Лезвие, густо измазанное сажей и копотью, с хрустом проломило затылок, выбило из раны густую кровавую струю и пробило голову насквозь, выдавив глаз на щеку самым кончиком лезвия. Ремонтник подержал труп в руках несколько секунд, пока тот перестанет дергаться, и аккуратно положил его в сторону. Гаррэт окинул взглядом остальных штрафников, сжавшихся в одну подрагивающую кучу и со страхом наблюдавших за происходящим. Командир кивнул на их остывающего товарища и тихо прохрипел: -Ни звука. Я лучше вас всех в компост переработаю, чем подниму тревогу. Отряд двинулся дальше, не забыв подобрать лом убитого. Инструмент впихнули в дрожащие руки заключенного и выпихнули его вперед - разбирать завалы. Ремонтники идут вперед медленно, дергаясь и замирая от каждого шороха. Вокруг них смыкается сплошная стена из вывороченной земли, утопающих в грязи развалин, постоянно льющаяся с небес вода и трупы, цепляющиеся за штаны скрюченными пальцами. Сейчас, в тучестояние, когда местность освещается только вспышками прожекторов и осветительных ракет, а до ушей то и дело доносился скрип когтей трупоедов, пытающихся достать из-под стальной скорлупы желанное, сочное, сладкое и подгнившее мясо, нервы людей гудели и скрипели, как кабели, прогнувшиеся под намерзшим льдом. Но они продолжали идти вперед, всматриваясь в окружающую тьму. Вот справа от отряда выплывает танк, изрытый воронками, оплавленный, с поникшей пушкой и раздутыми бортами, - результат взрыва боезапаса. Предатели специально лупили по нему так долго, чтобы вместо гордой бронетехники на поле осталась только оплавленная сталь, похожая на извращенное произведение искусства, вышедшее из-под рук какого-нибудь изломанного богемной жизнью художника, который уже несколько лет считает, что обычный свежий воздух пахнет “пеплом” с Циска и лхо. Гаррет только скривился, смотря на такое расходование боевой техники и патронов. Рядом с ржавым остовом лежали два трупа. Танкисты прикрывшиеся обрывком гусеницы. Только укрытия не хватило, чтобы закрыть людей полностью: руки и ноги напоминали виноградную лозу, искромсанную неумелым садоводом. Видно, над их позицией начали взрываться фугасные снаряды, утыкавшие стальными осколками землю и всех, кому не повезло очутиться здесь. Гаррет тихо заглянул под трак. Оттуда на него уставились застывшие в вечном ужасе глаза сослуживцев, прижавшихся друг к другу. Гаррет часто видел такое, когда раскапывал засыпанные после бомбежки окопы и блиндажи. Последним, предсмертным, порывом людей всегда было прижаться друг к другу. Умирать легче, ощущая, что идешь к Трону Императора не один. Наверное, потому что путь туда долог и тернист даже для бессмертной души верного солдата, и пройти всю дорогу лучше в компании. Ремонтник пошарил рукой под траком и сунул два сохранившися письма в армированный карман. Сегодняшняя жатва началась. Командир выпрямился, оглядел трупы и кивнул остальным. Группа двинулась дальше. Техники медленно проползли между обломками когда-то рухнувшего самолета. Краем глаза они заметили, что с одной стороны кто-то снял несколько бронелистов и организовал внутри наблюдательный пункт, обращенный в сторону предателей. Имперские снайперы никогда не теряли возможности осмотреть позиции противников и продырявить несколько хаостиских голов. Сейчас наблюдательный пункт был пуст. Последнюю преграду к намеченному танку - ржавую старую колючую проволоку - отряд преодолел нахрапом, выворотив несколько кольев. Ремонтники перевалились через небольшую гряду и спрятались за бортом Леман Русса - танка, который нужно дотащить до своих позиций, починить и вернуть в бой. Гаррет кивнул подчиненным и, выглянув на секунду, полез под технику. Под стальное брюхо стекала вся вода, что лилась с неба, и командир упал животом в топкое жирное болото. Грязь заляпала лицо и с чавканьем принялась всасывать в себя руки и ноги ремонтника, пропитывая черную форму. Тьма вокруг ремонтника превратилась в сплошное черное полотно: солдаты завесили плащами траки машины и теперь можно включать фонарь. Яркий луч выхватил болото, заляпанные грязью траки и брюхо машины. А еще - труп танкиста, вывалившийся из потайного люка в дне танка. Тело, скрученное неизвестной силой, плавало в грязи, а кишки грязной склизкой грудой плавали в жиже, заляпав бурым говнищем край эвакуационного отверстия. Оборванное, изодранное лицо танкиста плавало в красновато-коричневой грязи, уставившись невидящим взором куда-то в сторону Золотого Трона. Гаррет скривился и снова сплюнул попавшую в рот грязь. Он быстро вытащил письмо из армированного кармана танкиста и бегло осмотрел его форму. Она была изрублена несколькими сильными ударами, словно кто-то когтями рубанул. Ремонтник скривился, словно от зубной боли, представляя, как ему сейчас придется лезть в измазанный трупачиной люк, засовывая голову туда, где не так давно бушевало что-то, разорвавшее человека пополам. Но указы Генерального Штаба Астра Милитариум сильнее любой твари, которая может скрываться в стальной скорлупе. Как говаривал их комиссар: “Если бы нас, штабных, с их печатями выпустили на поле боя, то война уже давно бы закончилась. Демоны сидели бы и заполняли всякую бумажную срань в пяти экземплярах”. Гаррет вытащил револьвер и длинной трубой глушителя отодвинул кишки насколько было возможно. И, вздохнув, полез в люк. Он тут же угодил рукой в разорванные кишки и чуть было не поскользнулся, чудом не угодив обратно в грязь. Негромко чертыхнувшись, командир пополз в стальную скорлупу танка, протискиваясь вплотную к разваленному трупу. Он сунул руку с револьвером в боевой отсек, а потом залез сам. И увидел, почему танк остался в такой целости и сохранности. Внутри машина была залита кровавой кашей, медленно гниющей и превращающейся в густое комковатое красное желе. Оно равномерным слоем покрывало стены, свисало с потолка желеистыми сталактитами. В нем плавали обрывки формы, куски плоти, остатки оружия и кусок лица, срезанный одним быстрым ударом. В застывшем глазе, безвольно уставившимся в изуродованный потолок машины, навсегда впечатался испуг и изумление. Рядом с остатками одного из танкистов виднелась десантная рампа. Краска на ней была счесана до стального блеска, ее покрывали десятки, сотни и тысячи глубоких порезов, а кое-где Гаррет заметил отпечатки зубов. И вот, у самого выхода, валялся тот, кто убил своих товарищей - изуродованный танкист. Его лицо раздалось вширь, кожа треснула под напором демонической морды, прорвавшейся сквозь человеческую личину. Кто-то вселил в гвардейца демона, и тот разодрал весь экипаж на куски. А потом он долгие часы бился о десантную рампу, атакуя ее раз за разом. Он излохматил руки в кровавое месиво, свисающее, словно залитая краской тряпка, сточил и обломал зубы о пласталевую обшивку и издох, полностью истративший всю отпущенную ему силу. Интересно, сколько дней он завывал, запертый в полнейшем одиночестве внутри стальной скорлупы? Гаррет быстро пробежался по тому, что осталось от армированных карманов танкистов, и собрал все письма, не побрезговал даже тем, что лежало в форме бывшего одержимого. После чего легким движением смахнул с кресла механика-водителя остатки головы и уселся на его место. Быстрый взгляд в боковые камеры показал, что его подчиненные споро очищали траки и закрепляли на броне, идущие от раздутых механических рук сервиторов. Ремонтники резво задували места соединений пеной, которая быстро твердела до крепости бетона. Командир предпочел бы старую добрую плазменную сварку, но любая вспышка могла привести к артиллерийскому недержанию у противника. Гаррет кивнул сам себе, и одним щелчком включил малую силовую установку Леман Русса. На приборной панели засветились десятки рун. Ремонтник быстро пробежался по ним пальцами, и система запустила проверку основных узлов. Экран механика усеяла россыпь красных и желтых значков. Электрический привод башни разломан сквозным пробитием, основная силовая установка потеряла защитный кожух и половину проводки, большая часть гидравлики улетела к варпу в пасть. Но Гаррет ухмыльнулся, потому что танк все-таки получится утащить: траки целы и не заклинены. Голову сжали стальные кольца, руны поплыли перед глазами, глаза налились тяжестью, словно два мешка, которые бандиты набили изрубленными трупами. Гаррет чуть не рухнул с кресла, только на последних секундах вцепившись пальцами в кресло. Второй рукой он быстро зашарил по нагрудным карманам и подцепил пальцем небольшую металлическую коробку. И в последний момент, когда Гаррет пытался выдернуть ее из кармана, пальцы дрогнули, и маленький стальной квадратик с чавканьем ушел в желеистую кровавую жижу. Ремонтник со стоном упал следом, зарывшись ладонями и коленями в красную подгнивающую пасту. Он беспорядочно шарил руками по вонючему болоту, клюя носом от резко навалившейся усталости. Но вот пальцы заскребли по металлической крышке. Гаррет загреб полную ладонь кровавого студня и трясущимися руками раскрыл коробочку. Он засыпал на ходу, клевал носом и едва мог держать глаза открытыми, и просто закинул горсть таблеток в рот. Уже через секунду энергия снова раздула вены Гаррета, и он облегченно откинулся на пол, шмякнувшись затылком в вязкую красную жижу, покрывающую пол. Сонливость и усталость, свалившиеся на грудь мраморной плитой, медленно отступали, уходили в тьму. Боль в глазах утихала, череп прекратил скрипеть и трещать под раздувающимся истощением. Гаррет наконец-то открыл глаза и уставился в потолок танка, чувствуя, как силы возвращаются, а красная жижа медленно и неумолимо пропитывает его форму и волосы. Ремонтник держался только на мощных стимуляторах, обменянных у лейб-медика на пару внеочередных починок для его отряда. Замена гидравлики у полевой медицинской машины была честной ценой за две коробки таблеток, способных держать истового воина Императора на ногах даже в те моменты, когда искренняя молитва не справлялась. Лучше об этом не знать ротному фельдфебелю-экклезиарху, а то сначала заставит помогать в литургии в качестве примера самого отвратительного из еретиков, а потом прикажет расстрелять из полковых артиллерийских установок под внеземные хоралы церковных сервиторов. Но факт остается фактом: через несколько дней командование запланировало крупную операцию, и ему понадобится вся техника, которую можно достать. Та, что прилетит с далеких планет - свежая, недавно покрашенная, наполненная молодым, неопытным мясом - консервы на столе военного пира, как говорит их комиссар. Так и та, которую получится достать и восстановить с полей сражений. Поэтому ремонтники не спят уже пятые сутки. Днем они слепнут от вспышек плазменных аппаратов, а ночью ползают по полям боев, усыпанными костями и стаями трупоедов, пытаясь достать технику, которую можно восстановить. Но Гаррет не жаловался - долг есть долг. И главное, - ночь это время добычи. Они всегда умудрялись найти ценные трофеи, которые потом обменивали на еду, выпивку и другие радости солдатской жизни. И не забывали делиться с прямым начальством: это ведь тоже долг воина Императора - помогать товарищам, правда? Точно так же ремонтники относились и к тем модификациями, что были установлены их руками на освященные Омниссией танки гвардейцев. Всем хотелось жить, чтобы как можно дольше исполнять долг перед Золотым Троном, поэтому экипажи, пережившие хотя бы один бой, хорошо платили техникам за дополнительные листы брони, замаскированные ракеты и улучшенную гидравлику башен. Репарт-фельдфебель наконец перевернулся на бок и оглянулся. Его взгляд случайно зацепился за плотную зеленую сумку, сшитую из гвардейских оружейных чехлов, хорошо спрятанную под водительской панелью управления. Ремонтник никогда не заметил бы этого места, если бы не упал на пол в приступе резко навалившейся усталости. А сумку здесь положили недавно: присохшая к стенке танка кровь была содрана, когда самодельный вещмешок кто-то кинул сюда. Мародеры. Гаррет быстро проверил чехлы, и облегченно вздохнул: имперская аквила не была затерта или содрана. Так что кто бы здесь ни нарушал закон, это делали другие лоялисты. Это несколько облегчало возможный разговор, ведь вряд ли мародеры оставили здесь свою добычу, если не собирались вернуться. Хотя сейчас Гаррет многое отдал бы за то, чтобы их сожрали какие-нибудь трупоеды. Сейчас ему хотелось только забрать отсюда технику и приступить к ремонту, а не разбираться с солдатами, знающими что за мародерство их расстреляет командование. Такая перспектива делала человека нервным, а человека с оружием - еще и агрессивным. Командир поднялся на ноги и быстро отряхнулся. Он подошел к рампе, у которой, по традиции, стоял один из ремонтников, и тихо, одними костяшками, отбил сигнал - “Осторожно, Мародеры”. Дежурный все понял и принялся раздавать указания. Штрафники заработали быстрее, раздвигая в стороны обрывки стали, часть техников разошлась в стороны, приготовив оружие. Если мародеры тут, то их быстро обнаружат и передадут командиру, а там уже разберутся. Гаррет вернулся к осмотру танка, прикидывая, сколько его придется ремонтировать и что для этого понадобится. Привод башни полностью восстановить не получится, поэтому свежему пополнению, сразу после того, как сгребут всю кровавую гущу, придется быстро учиться вертеть орудие руками и молитвами Императору. Потому что местные полки Гвардии атаковали точно по времени, хоть часы сверяй, и если командование сказало, что штурм вражеских позиций будет в десять - значит, ровно в десять офицеры загудят в свистки, и нескончаемый вал людей и техники повалит вперед, напарываясь на кинжальный огонь орудий. И все для того, чтобы Штаб мог облегченно вздохнуть и зачеркнуть время, ведь все прошло согласно планам. И чтобы показать: даже у нескончаемого вала тел всегда есть конец, когда тысячи людей навсегда зароются лицами в кровавую грязь. Такова была война здесь, на Дайзен 6 - жестокая, жилодерущая, требующая всё и не дающая ничего. Зато очень удобно - всё по расписанию: и атаки, и обеды, и патроны, которые всегда подвезены в нужном количестве. Иногда складывалось впечатление, что местнее высшее командование и не хочет побеждать, что его главная задача - утилизировать наконец тонны отчетных бумаг, скопившиеся за долгие годы бездействия Полка. Он так долго стоял гарнизоном, что даже большая часть адептус Механикус была отозвана с планеты, и когда из всех щелей, даже, наверное, из жопы местного губернатора, полезли предатели - за сварочные аппараты пришлось браться обычным техникам, и на скорую руку формировать новый вид войск. Конечно, “шестеренок” в Полку хватало, но они занимались починкой редкого оборудования и освещением того, что ремонтировали обычные полевые чины. Так было нужно, и Омниссия, скрепя гайки, дозволило такое издевательство над священнодействием. Потому что или так, или никак - рабочих рук катастрофически не хватало. А увидев, что набранные бывшие трактористы неплохо справляются, местная верхушка механикусов вообще прекратила запросы специалистов с Марса. Они просто приставили по “шестеренке” к каждой бригаде ремонтников и на этом успокоились. А что, ритуалы выполнены? Выполнены. Записи об этом в гроссбухе есть? Есть. Вот и всё, а что вам еще надо? Бумажная волокита - то, что сопровождало жизнь каждого гвардейца 618-го Полка от призыва до кончины. Когда-то давно Гаррет слышал, что у каждого такого соединения Гвардии есть своя специфика: кто-то по пустыням гасает, кто-то в форме парадной в атаку ходит, у кого-то дома нет. А, видимо, стесненные обстоятельства и желание показать руководству правильно заполненную бумажку определило специфику его родного полка - ремонтные бригады и атаки по будильнику. Гаррет с кривой улыбкой вспомнил, как месяц назад командование узнало, что о времени штурма стало известно противнику, и они укрепили оборонные линии. Но светлые лица командиров сильно помрачнели, когда они представили, сколько бумаги придется извести, чтобы перенести атаку на другое время, и было решено ничего не менять. Солдат пришлют новых, а вот потраченное личное время генералам никто не вернет, даже штабс-интендант! От осмотра танка Гаррета отвлек короткий щелчок в наушнике - снаружи что-то происходило. Командир подхватил сумку и вылез из танка, проскользнув под его днищем. Перед ним тут же оказался высокий ремонтник, затянутый в черный плащ. - Мародеры, - прошептал солдат одними губами. - Движутся сюда. Гаррет кивнул и поставил сумку рядом со стальным бортом подбитой техники. - Они пришли сюда за этим, - командир указал на измазанную кровью ткань. - Пусть забирают и валят, нам сейчас перестрелки не нужны. Спрячьтесь и держите их на мушке, а поговорю я. Оставь со мной двух человек. Ремонтник только кивнул и тут же растворился в темноте, словно добротная порция бренди в утреннем рекафе. Гаррет понаблюдал, как его люди спрятались по укрытиям, взял в руки сумку и принялся ждать. За его плечами встали два темных силуэта, перехвативших дробовики поудобнее. Вскоре с поля боя раздались тихие шаги и переругивания, едва заметные в шуршании падающих на землю капель. Мародеры вывалились на небольшую поляну, где ремонтники готовили танк к отправке. Отряд в форме цвета хаки, с аквилами на груди и плечах, остановился всего на мгновение. Но люди тут же выхватили оружие и направили его на Гаррета, спокойно стоящего рядом с танком. Один из солдат Императора, невысокого роста гвардеец, решил было по привычке заорать на противника, но его тут же решительно остановили. Здоровенный, как медведь, (он нависал над человеком, даже когда тот смотрел на него с расстояния в десять шагов), солдат наотмашь резко рубанул ладонью подчиненного по губам. Тот свалился с ног, и несколько гвардейцев тут же зажали ему рот, чтоб не орал. А здоровяк спокойно уставился на Грега, сжимая в руке массивный штык-нож. Ремонтник принялся изучать мужчину в ответ. Он пробежался взглядом по несколько раз сломанной челюсти, рассмотрел несколько спрятанных воротником глубоких шрамов на шее, нескольким клановым татуировкам под правым глазом и короткой стрижке, пересеченной сетью застаревших ран от шрапнели. - И долго будем так стоять? - пророкотал здоровяк. Его голос доносился откуда-то издали, словно из глубокой медной печки, где яростно горел огонь, отражавшийся в агрессивных серо-стальных глазах. - Или ты здесь на обзорной экскурсии и думаешь, что мы экспонаты? - Ну, если вы и являетесь произведениями искусства, то явно дегенеративного. Император не одобрил бы. - Гаррет кинул сумку перед собой и указал на нее пальцем. - За этим пришли? - Да, - здоровяк кивнул, поигрывая штык-ножом в пальцах, крепких как гробовые гвозди. - А что? Имеешь претензии на владение? - В том-то и дело, что нет, - ремонтник пожал плечами, не спуская глаз с вожака. - Забирайте, раз оно вам так надо. Только тихо - забирайте и уходите. Нам не нужны перестрелки и долгое выяснение отношений. - Вот так просто - забрать и уходить? - вожак ухмыльнулся, а штык-нож замер в его лапе. - И что, правда отпустишь? Или если сдашь мародеров с поличным, то премию больше дадут? Гаррет краем уха уловил угрозу в словах солдата, словно жар от уголька, спрятавшегося под золой старого костра. Он незаметно взялся за рукоять револьвера, спрятанного под бронежилетом, и вцепился глазами в лицо здоровяка. Когда он даст команду к атаке? - Мне это ни к чему. Меня не касается поимка мародеров, пусть этим занимается комиссариат, или кому это вообще интересно. Забирайте сумку и уходите, у нас еще куча работы. Солдаты тихонько шептались за спиной у вожака, и тот негромко рыкнул в их сторону. Разговоры тут же прекратились. Над поляной воцарилась полнейшая тишина. Здоровяк вперился глазами в Гаррета, и командир буквально почувствовал, как у того в голове шуршат мысли, одна другой мрачней. Мародер продолжал изучать стоящего перед ним человека, почти не обращая внимания на виднеющиеся за его спиной силуэты с дробовиками. Вот наконец он что-то решил, и на широком лице отразилась кривая улыбка. Он принялся медленно поворачиваться к своим людям, а Гаррет вцепился в кнопку радиостанции, готовый дать начать атаку. - Ладно, так и быть, - вожак кивнул своим солдатам, и те опустили оружие. - Лео, забери сумку и бегом назад. Тот самый малый, получивший минуту назад по губам, вышел вперед и быстрой рысью ломанулся за сумкой. Сперва гвардеец привлек внимание Гаррета, но командир тут же вернул взгляд на вожака. Он заметил как мародер пытался завести руку за спину, но уловил взгляд ремонтника и с улыбкой прекратил двигаться. А Лео подскочил к сумке, быстро в нее заглянул, схватился за лямки от оружейных чехлов и потащил все обратно к отряду. Вожак мародеров еще раз усмехнулся и сказал: - Ну, что, мазута? До встречи, - после этих слов гвардейцы принялись медленно пятиться с поляны, исчезая в лабиринтах разбитой техники, кусков стальных листов и обломков самолетов. - Надеюсь, это значит, что в следующий раз мы увидимся уже у Золотого Трона, - проворчал себе под нос Гаррет и, подождав, пока гвардейцы исчезнут за поворотом, дал два щелчка. Подумав, он негромко добавил стоящему рядом силуэту: - Выставьте секреты. Не нравится мне их главный. Такому нельзя доверить даже охранять девственность его родной сестры - украдет из чистой вредности. Выставив людей на посты, ремонтники быстро вернулись к своим делам. Вскоре путь был более-менее расчищен, а лебедки закреплены на броне танка. Сервиторы выстроились в очередь, выставив перед собой бугристые руки с лебедками. Их мощные траки и усиленные пласталью спины напряглись, готовые в любой момент выдернуть бронетехнику. Штрафники приютились у задней брони, сжимая в руках корявое и сделанное на коленке оружие ближнего боя. Ремонтники собрались у танка и тихонько переговаривались, планируя отступление. Нужно спешить, потому что тучи могут уйти в любой момент. И тут в полнейшей тишине раздался выстрел! Второй! Третий! А потом звуки настоящей перестрелки раскатились по полю боя, рикошетя от куч ржавого хлама и громыхая над головой. Гаррет даже замер на секунду от такой наглости. - Мародеры вернулись! - охранники поняли, что сохранять радиомолчание не имеет никакого смысла. - Они напали с нескольких сторон! - К бою! Смазку для траков вперед, остальные - огневой контакт! - Гаррет злобно харкнул под ноги и выхватил револьвер. - Суки тупорылые! На что они, блядь, рассчитывают?! Несколько ремонтников выхватили нейроплети и погнали штрафников бегом, чтоб задержать наступающих мародеров и прикрыть атаку остальных. Другие техники достали дробовики, пистолеты и исчезли в укрытиях, готовые к бою. Вскоре на поляну вывалились охранники и подбежали к командиру. - Штрафники их задержат, но ненадолго, - в подтверждении его слов с поля боя донеслись звуки отчаянной рукопашной и редкие выстрелы. - Но нам нужно уходить. - Заводите траки, - после этих слов сервиторы загудели приводами и двинулись вперед. Танк несколько секунд нерушимо стоял, нависая над солдатами словно скала, но вот он двинулся, заскрипев гусеницами. На поляну ворвались мародеры, гнавшие перед собой остатки штрафников. Из укрытий тут же хлопнули первые выстрелы, и один из мародеров рухнул на землю. Он улетел к Золотому Трону на вспышке дробовика, унося с собой изрядное количество картечи и кусок головы, отстреленный кем-то из техников. Гаррет попытался выцелить вожака, но не заметил его и выстрелил в ближайшего к нему мародера. Пуля с хлопком пробила шею, и человек громко захаркал, пытаясь зажать рану рукой. Кровь брызнула в мокрую грязь и быстро смешалась с землей и мазутом. И наконец на поле боя показался здоровяк. Командир заметил, как тот схватил одного из его людей и, отбив в сторону ствол пистолета, рубанул того штык-ножом по лицу. С треском сталь разрубила кость, словно плитка церковного пола хрустнула под ногой еретика. Кровь брызнула на черную форму, глаза выкатились из орбит, и здоровяк откинул труп в сторону. Он сразу заметил Гаррета и кинулся к нему, криво ухмыляясь и сжимая в руке нож. Техник перевел на него револьвер и выстрелил несколько раз - пули взрывали плоть, отрывали куски формы и выбивали из бегущего брызги крови, но всё тщетно. Мародер, не переставая ухмыляться, врезался плечом в Гаррета и сбил того с ног. Техника проехался по грязи и врезался спиной в стальной борт танка, подрагивающий во время движения. Здоровяк уже был тут как тут и схватил Гаррета за шею. Он занес штык-нож для удара, а на лице расцвела еще одна кривая ухмылка. Командир тоже ухмыльнулся, насколько у него это получилось, и резко дернул за темляк, пристегнутый к рукояти револьвера и обмотанный вокруг запястья. Оружие резво прыгнуло в ладонь и ствол уперся в колено мародера. Выстрел хлопнул неслышимо во всеобщей канонаде, пуля выбила кровавый фонтан, быстро смешавшийся с жидкой грязью. А здоровяк с болезненным рычанием упал на раненую ногу и выпустил штык-нож. И именно в этот момент над развернувшейся перестрелкой взлетели в небо осветительные ракеты. - Доволен?! - прорычал Гаррет мародеру и, отбив его руку в сторону, направил оружие противнику в голову. Револьвер сухо треснул, а командир грязно выругался: патроны закончились. Он хотел было подхватить валяющийся где-то в грязи штык-нож, но не смог его разглядеть в коричнево-красном месиве. А потом перестрелка замерла. В небе, высоко над головами дерущихся, летело что-то, издающее пронзительное сухое шуршание. - Мортиры-трехсотки! - Гаррет вскочил на танк и принялся быстро нашаривать люк. - Бригада, в машину! Имперцы быстро кинулись к бронетехнике а бросившихся было следом мародеров и штрафников дружно отогнали залпом дробовиков. А мина, выпущенная неизвестными предателями где-то с той стороны линии фронта, спокойно щелкнула механизмом взвода и с громким хлопком разорвалась на десятки и сотни осколков. Словно неизвестный мифический дракон словил пастью ракету, и на землю просыпались его острые отравленные клыки. Они падали вниз вместе с каплями дождя, насвистывая песню войны и смерти. Осколки забарабанили по броне, с громким чавканьем вгрызались в землю и окружающие людей кучи военного мусора. Упал первый гвардеец, заливая хлещущей из пробитой головы кровью форму солдата. Второй закричал было от боли, схватившись за застрявший в животе осколок, но через миг кусок хорошей оружейной стали раздробил его челюсть. Штрафники и мародеры пытались разбежаться, хоть как-нибудь прикрыться оружием, но над полем взорвалась сначала одна мина, потом вторая и третья. А тех, кто пытался спрятаться в танке, отстреливали сидящие внутри техники. И только через несколько минут обстрел прекратился, а над поляной воцарилась мертвая тишина. Ремонтники медленно выбрались из укрытия и влезли в кровавую чавкающую грязь по самые сапоги. Гаррет огляделся по сторонам и грязно выругался, заметив догорающие остовы сервиторов, изорванные шрапнелью. Он попытался найти хоть какое-нибудь утешение и рассмотреть среди валяющихся на земле трупов тело здоровяка, но и тут его ждало разочарование. - Теперь, сука, бумажки заполнять полночи, - Гаррет заметил торчащий из-под одного из мертвецов оружейный чехол. Он со злостью вытащил сумку мародеров, заляпанную кровью и грязью, и передал ее в руки одного из подчиненных. - Хоть какая-то компенсация. Сержант, подготовьте отчет о потерях, когда вернемся на позиции. Потрепанный отряд быстро выстроился в походную колону и двинулся обратно, тихо шелестя черными плащами. А Гаррет, лишний раз осмотрев все трупы в поисках здоровяка, пошел последним. И прямо перед тем, как техник выбрался с проклятой поляны, кто-то схватил его за сапог. Командир тут же выхватил револьвер, но остановился, увидев всхлипывающего Лео, кое-как выбравшегося из-под ржавых обломков. Он подтянулся к Гаррету, волоча за собой перебитые осколками ноги, оставляющие в грязи два ярко-красных следа. Командир вгляделся в его молодое, едва тронутое щетиной лицо, и хмыкнул. В измазанных грязью пальца пацан держал письмо, точно такое же, как и те, что техник забрал у мертвых танкистов. - Вот... Передай, пожалуйста. Императором молю, пожалуйста! - Лео цеплялся за штаны ремонтника, как за ризу экклезиарха, оказавшись перед лицом всех демонов варпа. - Сестре передай! Только я у нее и остался! Передай! Гаррет несколько секунд смотрел на всхлипывающего и ворочающегося в грязи раненого. - Ты никогда не задумывался, почему у всех есть спасительный карман для письма, а у штрафников нет? - Техник взглянул гвардейцу прямо в глаза. - Потому что тем, кто предал Императора, отказано даже в последнем слове. Револьвер выстрелил с тихим хлопком, и Лео зарылся лицом в грязи. Его письмо - небольшая, засаленная от постоянных перечитываний бумажонка - упала в коричневую кашу. Гаррет скинул руку трупа со штанины и двинулся за своими солдатами. - А еще из-за тебя и твоих товарищей-ублюдков я не смог вытащить танк, - прорычал техник, уходя с поля боя.