Третий период

Пролог

Забытый номер телефона твой и голос шепчет, что ты не со мной
И в комнате моей совсем пустой стало холодно, дико холодно
И снова я листаю свой альбом, где мы на фото счастливы вдвоем
Я буду думать только об одном - с кем ты в городе
Текст песни: «Нелюбовь» - Irakli feat. Даша Суворова

Катя

— Ты рассказала ему? — вопрос застает меня врасплох, стоит только переступить порог больничной палаты.

— И тебе привет папочка, — с наигранным энтузиазмом, прохожу в сторону прикроватной тумбочки.

— Не уходи от ответа, — в голосе отца отчетливо слышится нетерпение. Хоть мне и не нравится играть на его нервах, но заданный вопрос обязывает держать оборону.

— Спрашиваешь, как у меня дела? Прекрасно. Спасибо за заботу, — отзываюсь насмешливо. Думала, что пару часов в обществе отца, дадут долгожданную передышку от ежеминутного прессинга со стороны матери. Наивная.

— Катерина! — одергивает повышенным тоном.

— Что? — оборачиваюсь нехотя.

Неужели не заметно, насколько меня раздражают любые разговоры о Роме? В голове словно динамит разбросан, стоит оступиться и рванет.

— Я разве воспитывал тебя трусихой? — отец недовольно хмурится, окидывая меня разочарованным взглядом.

— Да причем здесь это вообще? — закатываю глаза, и возвращаюсь к разбору рюкзака с домашней едой.

— Одинцовы никогда не пасуют перед трудностями. И уж тем более не избегают любимого человека, — нравоучительно напоминает девиз нашей семьи. Я девятнадцать лет живу с этой установкой, но она и гроша ломаного не стоит, если сюда примешаны мои чувства к Соколу.

— Пельмени будешь? — перевожу тему и протягиваю еще теплый контейнер, чтобы оттянуть неприятный разговор. Папа понимает, что я увиливаю, но от еды не отказывается.

— Сама лепила? — с подозрением рассматривает пельмени. Не могу его винить. Когда раздавали кулинарные таланты, моя мама явно стояла в другой очереди.

— Конечно, — хмыкаю я.

— Как дела дома? — выбирает безопасную тему для разговора на время еды, пока мы оба игнорируем слона в комнате. Вопрос: надолго ли?

— Все хорошо. Алина не дает нам скучать.

— Что на этот раз она сделала?

— Покрасила нашего кота в розовый, — со смешком рассказываю об очередной проделке младшей сестры. Она своим поступком едва ли не довела маму до инфаркта, демонстрируя парикмахерские таланты.

— То есть своих волос ей было мало в прошлый раз? — он старается сдержать смех, но в глазах искрятся смешинки.

— Себе она цвет тоже обновила.

— Шкодница маленькая, — с любовью отзывается о младшенькой. Каким бы серьезным не был наш отец, но его обожание безусловно.

Опускаюсь на стул рядом с кроватью, и набираю побольше воздуха в легкие, прежде чем задать главный вопрос. Такая мелочь требует от меня излишней смелости.

— Что сказал врач насчет лечения?

— Все нормально, — произносит тоном, не терпящим возражений.

— Пап… — начинаю я мягко, но встречаясь с хмурым взглядом отца, мгновенно замолкаю.

На пару минут в палате повисает гнетущая тишина. Последние четыре месяца дались нам тяжело. Десятки анализов, обследования и диагноз, подкосивший всю семью. У папы рак легких. Не операбельный. Врачи делают все возможное, чтобы замедлить рост опухоли, но прогнозы паршивые. Мы стараемся держатся сплоченно, однако готовимся к худшему. Только ради отца поддерживаем натянутые улыбки, а дома рыдаем навзрыд.

Отхожу к окну, чтобы скрыть увлажнившемся глаза. Руками вцепляюсь в подоконник до побелевших пальцев. В такие моменты мне до боли не хватает теплых объятий Сокола и его неуемного оптимизма. Хочу плюнуть на все свои обиды, схватить телефон, и набрать заученный номер. Только в нашей с ним истории слишком много переменных, которые не позволяют поступить импульсивно.

— Как Рома? — словно почувствовав мои мысли, отец задает ненавистный вопрос.

— Все нормально, — возвращаю сказанную ранее фразу. Уходить от ответа, наша семейная черта.

— Проблема не рассосется, если ты будешь ее игнорировать.

Будто я сама этого не знаю. Прошло больше трех недель, но мне так и не удалось набраться смелости для серьезного разговора.

— У Ромы завтра важный матч, я не хочу беспокоить его попусту, — выдаю заготовленную отговорку. Сама не понимаю, зачем продолжаю выгораживать Сокола перед своей семьей. Давно пора разбить эти розовые очки, и показать нелицеприятную сторону моего хоккеиста. Да и моего ли? Уже не уверена.

— Он в самом начале своей карьеры. Для него сейчас любой матч важный. Ты же не собираешься молчать до конца сезона? — папа пытается воззвать к моему благоразумию.

— Звучит неплохо, — горько хмыкаю.

— Надо было ехать с ним в Минск, как и хотела. Неужели там не нашлось хорошего университета? — выдыхает устало. Мы неоднократно обсуждали мое решение остаться в Москве, но при любом удобном случае, мне напоминают о неправильном выборе. Со дня на день будет месяц без Сокола, однако никто так и не смирился с его отъездом.

— МГЛУ лучший университет. Учиться там удостаивается далеко не каждый, — повторяю в сотый раз. Интересно, если убеждать себя в этом, есть ли шанс, что сама поверю?

— Чушь собачья! Мы оба знаем, дело не в твоей учебе.

Увы, но папа прав. Бог свидетель, я бы поехала за Ромой куда угодно. Отказалась бы от мечты без угрызений совести. Мы уже планировали забрать мои документы из университета, получив известие об отборе в команду. А потом диагноз отца не оставил мне других вариантов.

— Пап, прошу тебя, оставь это, — молю отчаянно. Сама же давлюсь рыданиями, которые так и норовят сорваться с дрожащих губ.

— Ты же сама видишь, что лечение не помогает. Мои легкие отказывают. Вопрос времени, когда я…

— НЕ СМЕЙ! Не смей заканчивать это предложение! — кричу я, оборачиваясь к отцу. Слезы застилают глаза, голос ломается под натиском от эмоций.