Третья невеста

1. Избушка на курьих ножках

Солнце уже взошло, но в избе было темно. Источником света являлись огонь в печи, горящая лучина и небольшие прямоугольные оконца почти под потолком. На стенах были развешены мухоморы, ожерелья из нанизанных на нить сушеных ягод, пучки трав и веток. На многочисленных полках стояли закрытые сверху полотном и перевязанные верёвкой высокие глинянные сосуды и низенькие пузатые горшки, а также разной глубины миски, плетеные корзинки и каменные ступки. На полу разместились вязанка дров, большие корзины, совсем старая просмолёная бочка и огромных размеров деревянная ступа. К стене был прислонён массивный ухват, рядом с ним распушила свой хвост метла. На печи сверху была оборудована лежанка, на ней восседал огромных размеров чёрный кот, который оценивающе смотрел на Марику немигающим взглядом. Его жёлтые стеклянные глаза впились в неё, но Марику это нисколько не смущало. Сама она сидела за добротно сколоченным деревянным столом на косоногой табуретке напротив лохматой древней старухи, и нетерпеливо стучала пальцами по столешнице. Высохшими морщинистыми руками старуха с усилием и сосредоточенно разминала что-то в небольшой ступке, беззвучно шевеля губами и изредка подливая в ступку кипятка из стоявшего рядом ковша, от чего каждый раз избу заполнял какой-то удушливый едкий запах. Закончив перетирать смесь, она долила в неё ещё одну порцию горячей воды и быстрым движением опрокинула содержимое ступки в плоскую глиняную миску. По поверхности жидкости пошли тёмного цвета разводы, которые через некоторое время застыли, образуя сюрреалистичного вида картину. Разглядывая её, старуха наклонилась над миской, приблизив к лицу лучину.

– Дальняя дорога, – наконец изрекла она, подняв голову и воззрившись на Марику.

Та нахмурилась и кивнула в ответ. Старуха вновь склонилась над смесью.

– Добрый молодец, – продолжила старуха и добавила: – Очень ладный.

Марика скрестила руки на груди.

– Ничего хорошего, – она опять посмотрела на Марику исподлобья.

Марика вздохнула и, повернув голову к печи, сказала, обращаясь к коту:

– А бабушка-то у нас – шутница.

Кот фыркнул, а старуха рассмеялась, обнажая большой и, кажется, единственный зуб насыщенного желто-коричневого цвета. Отсмеявшись и бросив на Марику насмешливый взгляд, она опять уткнулась в растёкшиеся в миске разводы. Пошевелив обескровленными губами, она подняла голову и произнесла громко и чётко:

– Хозяин говорит, будешь следить за тёмной чащей.

Марика с удивлением подняла брови и спросила:

– За всей чащей?

– Нет, разумеется, – мотнула головой старуха. – От болота и до дворца.

– Не согласна, – ответила Марика после короткого раздумья.

Старуха смотрела на неё в упор.

– Да ты, я посмотрю, ещё большая шутница, – сухо сказала она.

Марика поджала губы. Разумеется, давать такой ответ колдуну было скверно, тем более, что она сама обратилась к нему с просьбой. Но, во-первых, она не являлась его подданой и имела возможность отказать, хотя, как она ясно понимала, не без последствий для себя. А во-вторых, и это было главное, поступившее предложение она считала абсолютно неприемлимым, поскольку обязанности, которые хозяин собирался на неё возложить в обмен на помощь, требовали определённой кровожадности, которая не была ей присуща.

– Что же мне делать? – Марика всплеснула руками. – Срок уплаты долга уже прошёл!

Старуха пожала плечами и произнесла укоризненно:

– О чём вы с матерью раньше думали?

Марика тяжело вздохнула. О чём думали? Надеялись расплатиться. С тех пор как три года назад отец не вернулся из военного похода, долги накапливались как снежный ком. Они с матерью остались вдвоем, их вотчина была небольшой и небогатой, а в прошлом году случился неурожай. Чтобы прокормить людей матери пришлось идти на поклон к соседу, который мог себе позволить помочь им, поскольку его владения были значительно больше и приносили ощутимый доход. К тому же, сам он состоял в княжеской дружине, и имел троих взрослых сыновей, также участвовавших в противостоянии местного князя с соседними землями, что позволяло привозить домой богатую добычу в случае успеха. А вот от их двора воевать теперь уже было некому.

– Бабушка! – Марика сложила руки на груди. – Придумай что-нибудь! Помоги!

На самом деле, старуха, находившаяся в избе, бабушкой ей не была. Она являлась дальней родственницей её матери, но Марика с детства привыкла называть её бабушкой, поскольку так было проще. Посещали они её с матерью тайком от отца, который, хотя и знал, когда вступал в брак, из какой семьи взял жену, после свадьбы общаться им запрещал.

Старуха опять пошамкала ртом, прежде чем ответить:

– Я и так почти всё своё прилесье тебе отдала в прошлом году, а тебе недостаточно. Разве что Ваську попросить?

Марика поморщилась. Васька был человеком, и лесное подданство не принимал, как и она. Разбойничал он в прилесье, почти у самой границы с обычным лесом, и находиться ему тут разрешали в обмен на часть награбленного. У Васьки-разбойника деньги есть, это верно. Да вот связываться с ним совсем не хотелось.

– Тогда уж и не знаю, чем тебе помочь, – старуха развела руками.