Три фиаско в вечном городе

Три фиаско в вечном городе

- Ой, глянь, какой кленовый лист! - дернула меня за рукав Катя.
Я посмотрела вниз на брусчатку. Лист как лист. Лежит у Катиных синих ботиков. Коричневый. Сухой. Одним бочком на ребристом металле канализационного люка. В середине выдавлены буквы SPQR. Из памяти всплыли пухлые губы препода по латыни. Шепнули в ухо хрипло - Сенат и граждане Рима (вот ведь въелась же в мозг всякая ерунда!).
- Господи, Катя! - кричу, - Ну, на что тут смотреть? - махнула рукой, и пошла вниз по улице. Мимо витрин с умопомрачительного вида сумками и голыми манекенами в синих новогодних колпаках. Мне не терпелось увидеть то, ради чего я сюда приехала. Он-то меня уже почти две тысячи лет ждет…
Сзади зашлепали шаги, послышалось тяжелое дыхание. Катя пристроилась справа и затараторила: - Заметила, какие у него обводы плавные? У наших форма рубленая что-ли… - она со свистом втянула воздух и продолжила, - ну, типа как на флаге канадском, а этот скругленный такой, вытянутый… Просто прелесть! Да ведь, Лен?
- Ты о чем? - спросила я, сверяя путь с картой на телефоне. Надо успеть пока светло. Говорят, здесь рано темнеет.
- О листе кленовом…
- Господи, Катя!
И надо было мне эту тютю с собой брать!? Спасибо, мамочка, навязала попутчицу!
В голове зазвенел мамин голос: - Она девочка хорошая, да и не чужой человек все же… Вот и на гостинице сэкономишь… Я посмотрела на Катю. Пыхтит как паровоз, и лицо все в капельках пота. Вот же клуша! Только позориться с ней. И нос блестит как жареная картошка. Спасибо, мама! Еще три дня в Риме, а меня уже от нее трясет!
- Лена?
- Ну, что? - я нехотя повернулась, стараясь не замедляться, а у Кати улыбка до ушей. Глаза огромные, серые, фирменный знак нашей семьи.
- До сих пор не могу поверить, что мы в Риме! – шепнула она, толкая меня локтем в бок.
Я кивнула. Не могу не согласиться. Та же фигня. Еще на заре мы месили жидкую снежную кашу Москвы, и вот мы в вечном городе. Новое пальто и небрежно замотанный шарф делают меня похожей на настоящую римлянку. Неудивительно, что мужики пялятся. Провожают взглядами, прицокивают языками. Видели бы они меня на каблуках! Такая реакция, впрочем, привычна, хоть и приятно от того, что здесь это тоже работает. Как и в Москве, Турции и в Питере. Проверено.
А небо над головойсловно нарисованное. Такого синего в природе просто не бывает! Солнце прячется за шпилями базилик, слепит, и снова скрывается за мрамором и камнем. И это в конце декабря! Похоже, зря мы зонтики взяли.
Там впереди, в каких-то трех кварталах, смотрит пустыми глазами во все стороны одно из самых грандиозных сооружений древнего мира, и я спешу к нему, и делаю вид, что вся такая своя и просвещенная, а сердце колотится, и сбоку семенит толстое пыхтящее чудо в зеленом пуховике с короткими рукавами. Короче, то еще зрелище!
Видел бы кто, как мы въезжали сегодня утром в гостиницу! Вот где была умора! Сначала наша Катя не поместилась в лифт. Нет, серьезно! Я тоже настолькоузкую кабинку впервые увидела, но чтобы не войти в нее! Это фиаско номер один. Пришлось нам со всем скарбом подниматься пешком. Вкруговуювокруг шахты лифта. Крашеные стены, светильники на потолке. Интересная архитектура, непривычная. На лестнице пространство оказалось ненамного шире, чем внутри лифта, но, слава богу, Катя туда заштопорилась. Только всю стену попой прошаркала с первого по четвертый этаж. Я еле сдержалась, чтобы не расхохотаться. Боже! Как представлю, что было бы, если бы она не смогла в номер подняться! Краном ее через окно что-ли заносить? Как рояль или бегемота… Ой, не смешите меня!
Наконец вошли. А номер такой миленький; две кроватки, чернобелый Рим на картинках над ними, бордовые обои с золотой патиной, телек, стол, шкаф и о, мадонна - балкончик! Выходящий в глухой колодец двора. Ну, ничего - переглянулись мы с Катей - мы ведь приехали не для того, чтобы на балконах рассиживаться.
Фиаско номер два - Катя еле в душевую кабинку поместилась. Я пошла после нее и даже мне там тесновато было. Уж не знаю, как она там намыливалась? По длине рук наверное. Короче, вытираюсь я после душа и слышу, как сквозь музыку ее плач прорывается. Всхлипывает, подвывая. Бедненькая! Даже жалко ее стало на минутку. А нефиг жрать! Злость берет, когда жирных вижу.
- Лена? - снова позвала она меня.
А мы уже почти пришли, скоро повернем в переулок налево, там совсем близко. Может даже заметим его в разломе домов, как когда-то я увидела Саграду Фамилию в Барселоне. До сих пор мурашки по коже бегут от воспоминаний.
- Ну? – она меня жутко раздражает. Как бы я хотела быть сейчас одна!
- Спасибо, что взяла с собой в поездку, - шепнула Катя.
Я махнула рукой: - Да брось ты! Вот еще глупости…
- Нет, правда! - сказала она с жаром, и схватилась за мою руку.
И мы пошли, как семейная пара, под ручки, и в глазах у проходящих мимо мужиков появился знак вопроса.
Повернули налево и вот он прямо перед нами! Как я и ожидала. А все равно сердце сорвалось с полочки, полетело вниз до самых пяток с визгом. Колизей. Абсолютно такой, как на тысячах виденных картинок. Серый на ослепительно синем фоне. Недостроенный лего замок, концентрированная мечта, огромный зубной протез на зеленой подушке. Маленький еще, как печенье на синей скатерти, но с каждым шагом все больше, значительней, и люди, люди, сотни людей сплошным потоком неторопливо идут к нему и от него, как от оракула. Глаза восторженные, будто узнали что-то важное. За длинным забором стройка, торчат там и тут желтые стрелы кранов. На непривычном для Рима асфальте под ногами мелькает мелкий мусор - окурки, конфетные обертки, пробки местного бомж пива. Господи, тепло-то как! Все, случившееся до этой минуты, показалось мне затянувшейся репетицией. Я уже близко, но еще не совсем там. А Колизей увеличивался в размерах, отвоевывая понемногу от неба, заполняя его новым смыслом.
И в этот самый магический момент, когда просветление казалось так близко, толчок в левое плечо вернул меня из космоса на замусоренный асфальт. Вот же дура! Загляделась и не заметила парня, спешившего на встречу. И какого парня! Высокий, тоненький, в черном до колен пальто с повязанным толстым красным шарфом. Красавчик! А он рассыпался в извинениях. Залопотал по-итальянски, ухо уловило лишь одно слово - скузи. И так оно мягко звучало бархатисто, и волосы у парня такие вьющиеся до плеч, а ресницы, как у коровы длинные, что у меня внизу живота горячо стало. Уф! Мы с Катей, как сцепившиеся рогами жуки, попятились в сторону и закивали, как китайские болванчики. Улыбаемся ему: - Ничего, ничего, мы сами виноваты… Сори… говорим, итс о’кей… А он приложил руку к груди, на каждом пальце по серебряному кольцу, улыбнулся и исчез в толпе. И снова все навалилось - небо, Италия, Римский Колизей, будто до этого на десять секунд гравитацию отключили и ноги оторвались от земли, закрутило в невесомости, а потом снова бросило на планету, сплющило атмосферным давлением, размазало тонким слоем по Европе. Мы продолжали идти к Колизею, а мне ужасно хотелось обернуться и поискать взглядомкрасный шарф и синие глаза в обрамлении самых красивых в мире ресниц. Но я же не дура. Толпаунесла моего итальянского мачо, как мореуносит оброненный цветок. Не вернуть.
Потом мы с Катей утонули в столпотворении у Колизея. Наблюдали за чайками и голубями, кружащимися над его стенами. Отбивались от пакистанских продавцов селфи палок, скакали по древним камням, заглядывали внутрь на важных посетителей, смотрели, как скользят по мраморной крошке тени, и я совсем забыла про моего итальянца. А потом мы зашли в Джелатерию поесть мороженое и я не нашла кошелек.
- Оставила в гостинице? - мелькнула мысль.
Невозможно. Я по сто раз проверяю такие вещи, тем более в чужой стране, где без денег и делать нечего. А потом я увидела ужас на лице Кати и еще что-то, отчего поняла все.
Этот проклятый макаронник! Красный шарф, на пальцахкольца… Он ведь не просто так в меня врезался!
На всякий случай я еще раз лихорадочно пошарила по карманам пальто и заглянула в сумку, но все и так было понятно. Меня ограбили.
Скузи синьора… Вот ведь гад! Если подумать, то и не итальянец он никакой. Явный же цыган.
Вот тебе Фиаско номер три. И настал мой черед плакать. Только не заплакала я. Зарыдала. В голос. Так громко и горько, что посетители кафе разом оглянулись. Те счастливчики, что уже купили превосходное римское мороженое, перестали его пожирать, застыли. Мне было плевать, что обо мне подумают. В кошельке за фоткой кошки Фроськи прятались все мои жалкие двести евро. Две бумажки по пятьдесят (обменяла еще в ноябре в Сбербанке возле работы) и сотка десятками. Новенькие, пахнущие типографской краской. Все пропало! Остается сидеть на балконе гостиничного номера, выходящего в колодец двора и пить бесплатную римскую воду.
Я даже не заметила, как Катя исчезла. Я вообще ничего в тот момент не видела из-за слез. А потом из мути, из сверкающего вазелинового воздуха появился рожок с тремя огромными шариками мороженого. Один белый, другой зеленый, третий красный. Как цвета итальянского флага. Я сморгнула слезы с ресниц, и увидела за мороженым Катю. Глаза огромные, жалостливые.
- Не переживай, - шепчет, - Есть деньги… Нам хватит, - и трясет пачкой евро.
У меня будто кран в голове прикрутили, сразу слезы кончились и челюсть отпала. Помнится мама упоминала про Катину престижную работу где-то в бюджетной организации, но я не догадывалась, что она настолько престижная.
- Спрячь деньги! - заорала я и схватила рожок с мороженым. Вцепилась в Катин локоть и вытащила ее вон из кафе. Лизнула по ходу красный шарик - вкуснотища вишневая! - Слушай, подруга - сказала я, - Нам с тобой еще о многом надо поговорить.