Тридцать лет и три года

Пролог. 27 июля 1980 года

Герб СССР, вмурованный в пограничный столб, серебрился, отражая свет полной луны. Ефрейтор Сергей Васильевич Потоков сжимал автомат Калашникова, не отводя взгляд от пустого моста. Заграждения, открывавшиеся только в часы работы пропускного пункта, отбрасывали черные тени. На другой стороне реки, в афганском кишлаке, монотонно и заунывно выла собака.

Где-то далеко, в Москве, шумела и веселилась толпа, радующаяся победам спортсменов на Олимпиаде-80. Наверное, и полнолуние не замечали — среди огней ночного города и фейерверков не до того. Сергей жалел, что олимпиада выпала на время срочной службы — когда еще в СССР будет другая, будет ли? Можно было бы поднакопить денег, поехать в столицу, пожить у родственников, посмотреть на иностранцев и спортивный праздник. А вместо этого приходится стоять на посту, охраняя государственную границу.

Он посмотрел на реку, несущую воды мимо гор и равнин, равнодушную к человеческим радостям, горестям и жалобам, вернулся взглядом к мосту и обомлел. Заграждение исчезло, опоры, бетон и асфальт превратились в хрусталь, засиявший так, что на глаза навернулись слезы. С афганской стороны завопили:

— Эй, потыков сын! Слышишь меня? Иди сюда! Быстрее! Пока заклинание мост держит!

Сергей, не понимавший происходит ли это на самом деле или он придремал на посту, прищурился, пытаясь рассмотреть кричащего мужика. На противоположном берегу творилось что-то странное: возле хрустального моста стояла толпа. Не душманов, задумавших прорваться через границу, а каких-то ряженых. Двое богатырей в кольчугах и на конях, как с картины Васнецова, здоровенный медведь, две девы в белых одеждах, серый волк, и...

— Быстрей беги сюда, у Китовраса свиток уже затлел!

Девы подхватили призыв, голоса слились в дружном хоре:

— Иди сюда, иди к нам!

— Ты нам нужен! — светловолосая дева вклинилась в паузу. — Без тебя к Алатырь-камню не пройти! Помоги!

Сергей слышал и не слышал, слушал и не слушал — заворожено смотрел на диковинное создание, получеловека-полуконя. Бородатого кентавра в очках, державшего в ладонях пляшущее пламя темно-бордового цвета. В голове билась и звенела одна-единственная мысль: «Как огонь ему руки не обжигает?»

— Сюда иди! — низкий голос одного из богатырей заставил хрусталь тоненько и жалобно задребезжать. — Без твоей помощи беду не отвратить! Промедлим — всем худо будет! И тебе не сладко придется, и нам — из-под Калинового моста уже смрад ползет, земля поганится!

Светловолосая перебросила косу за спину, посмотрела на кентавра, и, подобрав длинные юбки, побежала по мосту. К нему, Сергею. Намереваясь нарушить государственную границу. Пламя в ладонях полуконя разгоралось все ярче, меняя оттенок с бордового на кумачовый, отражаясь в стеклах очков. Дева бежала — быстро, неслышно — и Сергей, не находивший в себе сил издать звук или шевельнуться, впился взглядом в ее лицо. Не писаная красавица, но цепляет, раз увидишь — надолго запомнишь. Волосы светлые, брови темные вразлет, глазищи огромные — жаль, цвет не разберешь — и сочные алые губы, выговаривающие какие-то слова.

— Блажена! — истошно заорал второй богатырь. — Блажена, ты куда? Вернись! Вернись, мост сейчас рухнет! Застрянешь в будущем, ни Чур, ни Велес тебя не вытащат!

«Чего это мост рухнет? — подумал Сергей, одурманенный лунным светом и хрустальным сиянием. — Его недавно на капремонт закрывали, он как новенький. Блажена... с придурью, что ли? Почему не вытащат? Из реки? Если границу нарушит — вытащат».

Девица добежала до середины моста, когда кумачовое пламя в ладонях кентавра сменило цвет: сначала на желтый, а потом на светло-зеленый. Полуконь топнул копытом, выронил затухающий огонь на землю, лошади богатырей отозвались диким ржанием, встали на дыбы, сбрасывая всадников на землю. Серый волк завыл: переливисто, горько, оплакивая несбыточные мечты и потери.

Земля содрогнулась. Горы зароптали, дернулись, сметая чужеродную соринку — как животное, прогоняющее муху, севшую на спину. Хрустальный мост пошел трещинами, раскололся на куски, сползающие в воду и утягивающие за собой светловолосую деву. Все это происходило в полной тишине — не слышно было ни плеска воды, ни ржания коней, ни воя волков и собак. На луну наползла неведомо откуда взявшаяся туча, погрузила мир в минутный мрак, а когда уползла и рассеялась, мост стоял на месте. Не хрустальный. Такой, как и прежде: бетонный, с асфальтовым покрытием и заграждениями. Не было ни обломков хрусталя, ни богатырей, ни девы.

Сергей, ошеломленный увиденным, повернул голову и в очередной раз оцепенел. На месте пограничного знака высилась вычурная конструкция: деревянный столб венчали маленькие домишки с заснеженными крышами и крохотные пихты, прилепившиеся друг к другу как семейка опят. Под домиками к столбу был прибит овальный деревянный щит с яркой росписью и табличка с непонятными почти стершимися письменами. Но самое главное — рядом со столбом стоял человек! Старец в серебряном венце, сопровождаемый медведем. Как они могли подойти незаметно и неслышно? Особенно медведь! И почему у них под ногами снег? Лето же!

— Кровь — не вода, — окинув его оценивающим взглядом, проговорил старец. — Ветка Рода отсохнуть не может, ежели не прокляли и безумцем не уродился. Принимай бремя, Потоков сын. На одном твоем плече прошлое, на другом — будущее. Не подведи.

Медведь переступил с лапы на лапу. Диковинную пару окутало и растворило морозное облако. Сергей моргнул, и снова увидел малиновые и белые полосы и сияющий в лунном свете герб СССР.

«Померещилось, — сказал себе он. — Это в компот из сухофруктов что-то попало, потому такие картинки перед глазами и плывут. Не было ничего. Забыть и не вспоминать».