Тринадцатая сестра

Тринадцатая сестра

 Нет, конечно, ей не следовало закрывать глаза. Но бессонная ночь и ритмичное покачивание трамвая сделали свое дело. Не в силах сопротивляться бесконечной усталости Инна смежила веки и мгновенно уснула. Остались позади тревоги рабочего дня, вернее, ночи, ибо девушка на этой неделе жила по «вампирскому графику». Сон ее не был особенно крепок, и когда трамвай, наконец, остановился, Инна сразу проснулась и не поверила своим глазам. Вместо знакомого пейзажа за окном творилось что-то непонятное. Девушка подняла голову от прохладного стекла и осмотрелась, не совсем понимая, где находится. Ослепленная буйством оранжевых и золотых красок, она почти не обратила внимания на то, что внутреннее пространство вокруг поглотила вездесущая ржавчина и пыль. Инна поднялась с места и шагнула к выходу. Под ногами захрустело битое стекло. И тут только до девушки дошло, что трамвай тоже изменился: почти все стекла разбиты, двери скособочены, а сиденья частично выворочены, будто здесь долго орудовал разъяренный вандал. На самом деле все это сотворило время – терпеливое, методичное – оно разрушило все вокруг. Инна ущипнула себя без особого успеха, отвела глаза от сидящего на переднем сиденье скелета и толкнула дверь. Жалобно скрипнув, та еще более перекосилась, выпуская невольную пленницу наружу.

 Но, ведь этого просто не может быть. Только что она ехала в переполненном вагоне, а теперь стоит посреди леса и не знает, что ей делать дальше. Город исчез: серые дома, широкие проспекты, сверкающие стеклом и сталью торговые комплексы сгинули в одночасье неведомо куда. Вместо них Инну окружали неподвижные деревья, разодетые во все цвета осени. Рельсы пропали, и трамвай застыл на опушке, как диковинный зверь. Небо тяжело нависло над головой, скрытое плотным слоем облаков, готовое вот-вот обрушиться потоками холодного дождя. Оставаться на месте не имело смысла. Девушка поежилась, одернула юбку и пошла туда, где лес казался не таким густым в надежде отыскать хоть что-нибудь, имеющее отношение к цивилизации. Она не могла видеть солнце и не представляла, как долго еще продлится день, а еще очень не хотела оказаться в лесу в ночное время. Вокруг царила тишина, влажный сырой воздух холодил спину, а слежавшиеся листья под ногами мягко пружинили и скрывали ее шаги. Ветки норовили вцепиться в волосы, царапали девушку по обнаженной коже. Скоро ее загорелые руки и ноги покрылись тонкими покрасневшими царапинами, что совсем не добавило хорошего настроения. Примерно через полчаса Инна набрела на едва заметную тропку и пошла быстрее. Впрочем, она не была уверена, что ее проложили люди, но не теряла надежды. Отвечая ее мыслям, лес вокруг поредел, однако, видимость ухудшилась – то здесь, то там между деревьями забелела кисея тумана. Чем дальше продвигалась девушка по тропинке, тем плотнее становился туман. Инна с опаской оглядывалась и даже подобрала толстую суковатую палку – неизвестно, кто мог подобраться к ней, скрытый белесой стеной. А еще она распустила волосы, чтобы прикрыть окоченевшую спину и хоть немного согреться. Но влажные волосы совсем не грели и липли к щекам, падали на глаза, поэтому девушка не сразу заметила, что впереди возникло неожиданное препятствие. Прямо в воздухе над самой землей висела массивная золоченая рама, похожая на дверной проем, а вот вместо двери была натянута тончайшая паутина, покрытая капельками воды. Инна приблизилась и ткнула палкой в самую середину, отчего паутина завибрировала, стряхивая воду, и мелодично загудела. Звук постепенно нарастал, паутина колебалась все сильнее и сильнее, рама задрожала и затряслась. Внезапно сильный ветер прокатился по верхушкам деревьев. Золотые листья зашумели, сорвались с привычных мест и заметались в воздухе. А потом изящный узор разорвался по диагонали, обнажая скрытое доселе помещение. Все вокруг замерло и стихло. Ошеломленная, испуганная девушка отпрянула и застыла на месте, потому, что из-за рамы на нее смотрела древняя старуха. Завидев девушку, она оскалилась в довольной улыбке и подняла руку, в которой блеснул длинный тонкий клинок. Ее седые волосы, собранные в высокую прическу, поддерживал массивный костяной гребень, а запястья украшали тяжелые браслеты из серебристого металла. Инна разглядела, что перед старухой на низком широком столе неподвижно лежит ребенок, девочка лет пяти, окруженная рядом дымящихся плошек, а за спиной в камине пляшет огонь.

Девушка не могла понять, как такое возможно: словно она стоит перед домом с невидимыми стенами и смотрит в открытую дверь.

- Погоди, милая, - проскрипела старуха, - сейчас я принесу жертву, и ты сможешь войти.

Она перехватила клинок поудобнее и замахнулась, намереваясь воткнуть его в лежащую перед ней девочку.

Инна вскрикнула от ужаса и попятилась, затем, осознав, что сейчас должно произойти, наоборот, шагнула вперед и умоляюще произнесла:

- Постойте, что Вы делаете, не надо! Я лучше останусь снаружи.

Старуха остановилась:

- Ты не понимаешь, - громогласно возвестила она, - Ты должна войти. Я так долго тебя искала с тех пор, как твоя мать разбила зеркало. Я не могу больше ждать, время поедает луну. А тебе еще нужно многому научиться. И вспомнить…

Она вновь замахнулась, а Инна зажмурилась, не в силах смотреть на происходящее.

Кто-то легонько похлопал ее по плечу, и девушка подпрыгнула от ужаса.

- Конечная остановка, - кондукторша улыбнулась и пошла дальше по проходу к своему месту.

Девушка поднялась с сиденья, сонно хлопая глазами. За стеклом маячили дома, в окнах которых прыгали солнечные зайчики. Подстриженные деревья стройными рядами толпились вдоль дороги. Мимо пробегали машины, подмигивали фарами и радостно рычали, и все было замечательно в своей обычной суете.