Трое на велосипедах, не считая блондинки. Трансильвания

Трое на велосипедах, не считая блондинки. Трансильвания

— Алехандра, ты опять промокла, – Василиса встала сзади меня, загородила и показала на кресло самолета. – Не только на твоих шортиках, но и на кресле осталось пятно.

— Ой, а я и не заметила, – я беспечно рассмеялась. – Заснула, и во сне размечталась. – Я потянулась! – Сладкий сон!

 — О своем сладком сне расскажешь на паспортном контроле, – Дженифер протянула мне сумку, чтобы я держала ее сзади, пока пятно на штанишках не высохнет.

— Дженифер, ты уверена, что пограничникам понравится мой сон?

Это же сон только для девочек! – я искала подвох в словах подруги.

Мы грациозно вышли в зал пограничного досмотра.

Очередь к пограничнику двигалась очень быстро, как змея.

Лицо сурового пограничника заросло волосами: борода, густые сросшиеся брови, усы.

— На вид он очень грозный, – Василиса прошептала. – Я его боюсь.

— Я первая! – я храбро вышла вперед и протянула пограничнику паспорт.

Пограничник уже опускал руку, чтобы поставить печать, но прочитал в паспорте, что-то интересное для себя, поэтому рука зависла плетью.

— Синьорита, вам уже исполнилось восемнадцать?

— Посчитайте по паспорту, – я на всякий случай загибала пальчики. – В первый годик я родилась, – раз! – Загнула мизинчик. – Во второй годик я праздновала день рождения за два годика. – Второй пальчик согнулся. – В третий год я праздновала третий годик рождения.

— Спасибо, мадемуазель, я сам подсчитал, – из волос на лице пограничника вылетела улыбка. – Вам уже исполнилось восемнадцать… недавно.

Но это не так важно для нашей страны Трансильвания.

У нас официально девушки выходят замуж, когда им исполняется четырнадцать лет.

— Значит, я уже опоздала выйти у вас замуж? – слезы обиды накатились на мои ясные голубенькие глазки.

Я на всякий случай поднесла зеркальце к лицу, проверяла: не потеряли ли глазки снова свой голубой фирменный цвет.

Ужас для меня начался, когда неделю назад метрдотель осторожно покачал головой:

«Мадемуазель, у вас красные глаза».

Метрдотель намекал на то, что я могла подцепить заразу.

Но как я подцеплю заразу, если даже жениха подцепить на Лазурном берегу не смогла.

Как назло, я в тот день забыла в номере зеркальце.

Василиса и Дженифер убежали получать посылки, а я осталась одна.

«Сейчас куплю на улице зеркало и посмотрю н свои глазки, – я беспечно решила. – Красные ли они?»

Первый бутик закрыт, второй закрыт, даже круглосуточные маленькие магазинчики закрыты.

«Констебль, разве сейчас ночь, чтобы магазины не работали, – я обратилась к важному полицейскому. — Метрдотель сказал, что у меня красные глаза, а я не посмотрела на них в зеркало.

Думала, что куплю зеркальце в бутике, а все магазины закрыты.

Василиса и Дженифер ушли получать посылки, а я осталась одна – без подруг и без зеркал.

Понимаете, для меня очень важно, чтобы глаза мои не теряли свой голубенький цвет.

Видите, я – снежная блондинка, даже розовая макушка просвечивает через волосы.

У нас, у блондинок, очень тонкие волосы, и только на голове растут.

И кожа тонкая, поэтому краснеет по любому поводу.

Под цвет волос и кожи у меня выросли голубенькие глазки.

Я умная, я школу окончила, и знаю из биологии, что глаза девушки в течение жизни могут менять цвет.

А я не хочу, чтобы мои глазки поменяли цвет, даже на красный.

У меня весь гардероб рассчитан на мои голубенькие глазки плюс блондинистость.

Даже ленточка на Зизи розовенькая, – я сунула под нос констеблю болонку Зизи. – Белая болонка, я белая, ленточка розовая – все идеально сочетается с моим платьицем.

А, если глазки сменят цвет на красный, то все рухнет! – Я зарыдала и растирала слезы кулачками. – Карабинер, дайте мне, пожалуйста, ваше зеркальце, чтобы я в него посмотрела».

После моего заявления и рассказа я загадочным образом оказалась в полицейском участке.

Я думала, что полисмен привел меня туда, чтобы я посмотрела на себя в зеркальце, но меня заперли в кабинете без зеркал.

Я, разумеется, рыдала от страха, что пока жду зеркала, глазки могут сменить огромное количество цвета.

В полиции проверили мои документы и отпустили меня заплаканную.

Я тут же подбежала к первому встречному прохожему – седому старику.

Он с ног до головы замотан в марлевую антибактериальную повязку против вируса.

Лишь часть лица старика с мимикой и жестами осталась на виду.

«Монсеньёр, – я схватила старика за марлю, чтобы он не убежал. – У меня глаза красные?

Почему сегодня магазины не продают зеркала?