Троя

Троя

Всё началось в сентябре, когда я повёл своего пятилетнего сына в художественную школу. Он ещё год назад начал показывать не простые детские наброски, а какую-то интересную цветовую игру, необычные формы. Что-то в этом было, и единогласно было решено отдать его в спецшколу. Помню как сейчас: привожу его знакомиться с новыми учителями, и меня как молнией поразило. Стоит она: учительница живописи, девушка лет тридцати, не больше. Высокая, милая. Наверное, не писанная красавица. Не такая, как рисуют в фотошопе и печатают на глянце. Но в лице что-то очень доброе, яркое и живое. Остальных в той комнате я и не запомнил, всё смотрел на неё. Изучал тёмно-синие глаза, кудрявые волосы чуть выше плеч, озорную улыбку. Фигуру… да я даже не дошёл глазами до фигуры. Смотрел в лицо и не мог оторваться, и что-то внутри меня зашевелилось от внезапно нахлынувшего ужаса. Потрогал кольцо на пальце, но оно не выражало признаков сопротивления моим мыслям.

Мы с сыном обходили учителей. Почти все из них были молодыми девушками, но для меня они не существовали в этот момент. Наконец мы добрались до неё.

• Добрый день! Как тебя зовут? — обратилась она к моему сыну с дежурной улыбкой. Я дрогнул: меня проигнорировали.
• Павел, — сказал мой сын уверенно. Над его речью уже поработали логопеды, и говорил он бодро и бойко.
• А папу твоего как зовут? — шутливо продолжила она.
• Антон, — серьёзно ответил Паша.
• Добрый день, Антон, — улыбнулась она мне уже персонально. — Меня зовут Виктория.
• Здравствуйте, Вика. Передаю сына в хорошие руки. — Я машинально осмотрел её ухоженные руки; сердце предательски ёкнуло, когда взгляд на мгновение остановился на её пышной груди.
• Пап, — обратился ко мне Паша, — тётя Вика будет учить меня? Рисовать?
• Будет, — ответил я. — И ты станешь прекрасным художником, если захочешь.
• Не тётя Вика, просто Вика! Мы будем с тобой хорошими друзьями, — почти пропела она. Мелодичный голос – моя особая слабость. Снова сердце дрогнуло. Я начал злиться на себя: у меня всё хорошо, у меня прекрасная семья, а тут какая-то смазливая учителка на пять лет меня младше. Нечего тут ему ёкать, сердцу. Ни к чему ему всё это. Хотя «ни к чему» - это уже от головы. — Антон, сейчас у нас будет первый урок. По традиции этой школы он будет открытым, чтобы родители смогли поприсутствовать. Есть у вас свободные полчаса сейчас?
• Виктория, для своего сына у меня есть всё время мира. — Не узнал собственный голос. Я звучал нарочито сухо, по-деловому. Девушку это, кажется, не задевало. Да что там говорить – ей должно быть абсолютно всё равно, как я там с ней разговариваю, если это вежливо и нормально. Должно быть. В теории.

Я снова задумался. Ведь не зря же пишут все эти глупые истории. Про любовь с первого взгляда, про встречи, слёзы, расставания, про выскакивающие из груди сердца, про измены, про ночные свидания, жаркие поцелуи, разрушенные семьи. Последняя мысль вернула меня в реальность. Пишут, может, и не зря. Может. Я сегодня и понял – наверно, впервые в жизни, – зачем. Но есть риски. Разум не даст соврать. Он такой холодный и рациональный.

В отличие от этих манящих пухлых губ… Взгляд опять упёрся в Вику. Она вела нас с Пашей по узким коридорам школы, периодически оборачиваясь и проверяя, не отстали ли мы. Заботливая.

Первый урок прошёл отлично. Я неотрывно смотрел на Вику, периодически стыдливо отводя взгляд, буквально заставляя себя. Корил себя. Я же не мальчишка какой-нибудь. Не должен же взрослый человек так реагировать. Ну, волосы. Да, кудрявые, каштановые. Да, красивые. Глаза – добрые, нежные. Обещающие? Мне мерещится. Фигура, наконец-то я её рассмотрел. Грудь – навскидку размер четвёртый. В целом формы пышные, но пропорциональные. Бёдра широкие. Попа подтянутая. Неидеальная – но так даже лучше. Ноги под деловым костюмом, в который была одета Виктория, не рассмотреть, но я подозревал, что так даже лучше, меньше. Всё больше к горлу подступал комок. Я знал, что должен сделать лишь одно в этой ситуации: ничего. Не флиртовать, не разговаривать с ней на личные темы, не рассматривать. Я знал, что меня спасёт лишь бездействие. Но в моей дурной голове вертелась лишь одна мысль. Сценка. Я подхожу к Виктории, нежно, как редчайшую древнюю вазу, приобнимаю одной рукой и целую её в губы. Сладко, долго, и жар в груди лишь усиливается. Мой сын ведь будет у неё учиться много лет. Я дам слабину. Или нет?

Урок окончился внезапно. Я поблагодарил учительницу как можно более официально и распрощался с ней. Всю дорогу до дома Паша восторженно рассказывал мне о Вике, о том, какая она хорошая. «Да, сынок, — думал я. — Ты прав как никогда. Тётя Вика просто волшебная».

Оставив сына дома с женой, которой я коротко рассказал, что всё в порядке, что Паша теперь приписан к отличной художественной школе, я отправился на работу. Предстоял долгий, тягучий день.

***

Следующая наша встреча с Викой прошла почти как предыдущая, только была короче в несколько раз. Я поймал себя на мысли, что предыдущие несколько дней прошли как в тумане. Я всё время думал о ней и всё время себя одёргивал. Появилось нехорошее ощущение, что чем сильнее одёргивал, с тем большем издевательским упорством образ Вики возвращался ко мне. И тогда я стал бояться. Бояться, что я сделаю что-то не то. Что оступлюсь. Что буду выкрикивать её имя во сне, например. Мало ли, люди говорят всякое в полудрёме. Как оказалось, вожделение вкупе со страхом – взрывоопасная смесь.