Ты моё проклятье...

Пролог

Сентябрь в этом году выдался холодный. Частые дожди и рано наступившее похолодание наводили грусть. Уже к десятому числу листьев нигде не было, что тоже не могло не расстраивать.

И вот в один из таких дней на улицах города шёл ливень, сверкающие молнии освещали небосвод, громыхающий, раскатистый и даже немного зловещий гром пугал, изредка появляющихся людей, которые прятались под зонты, ища более надёжное укрытие, пока воющий ветер не забрал их в свои холодные объятья. Машин и вовсе не было видно этим холодным осенним вечером.

В тихой, холодной и слабо освещённой комнате на подоконнике, прижавшись к стеклу и обнимая тоненькими ручками коленки, сидела маленькая девочка лет пяти. Её хрупкие плечики подрагивали от частых всхлипов, которые разносились по пустой комнате, отбиваясь от стен. Маленькие слезинки, что катились по её щёчкам, капали на серую футболку. Её длинные огненно-рыжие волосы тоже были мокрые и прилипали к голой коже.

Когда-то жизнерадостная, весёлая, беззаботная девчонка с огненно-рыжими волосами кудряшками, гармонирующими с веснушками на щёчках и носике, дикими, ярко-зелёными глазами, которые всегда сияли и детской, озорной улыбочкой. Всегда в ярких оттенках представляющая мир и видя во всём только хорошее, она была доброй и сообразительной девочкой.

Но что изменилось? Почему её глаза больше не сияют, как прежде? Что случилось с той жизнерадостной девочкой с озорной улыбкой? Почему она сидит здесь одна и плачет?

- Мамочка… - сквозь всхлипы проговорила малышка.

Дверь в комнату открылась, и к зеленоглазой подола женщина.

- За тобой приехали. – коротко сказала она и, взяв с кровати чемодан, понесла его к машине.

Дверь снова открылась, и в комнату зашёл мужчина с изумнудными глазами. Облокотившись на подоконник, он погладил девочку по волосам и аккуратно снял её с подоконника.

- Всё будет хорошо. – прошептал он, вытирая слезинки с её личика.

- Папочка… - всхлипнула малышка и, прижавшись к отцу, снова заплакала.

Мужчина снова провёл рукой по рыжим кудряшкам, которые так напоминали ему о жене, и, подняв дочь на руки, накрыл её пледом, чтобы она не замёрзла в этот холодный, осенний вечер, и тоже направился к машине.