Ты мой абсолют

Глава 1

Пролог

09/07 22:22

Самое опасное тут – это контактный рельс. Если вздумаешь воспользоваться им, как ступенькой, тебя шандарахнет насмерть.

В питерском метро двенадцать станций закрытого типа. Броситься под поезд там не получится – система двойных дверей надёжно бдит здоровье пассажиров, однако первопричина тому – банальная экономия средств.

Всегда всё дело в деньгах бабках.

Великий Гугл настаивает, что в слове «деньгах» ударение ставится на второй слог, а мой сородич со своими «дЕньгами» давно устарел. Нужно сообщить ему об этом.

Моя подруга психотерапевт подруга Милена просит меня записывать все свои мысли, даже незначительные, на бумагу. Но вне Логова я пользуюсь гугл доками или заметками, иногда бубню на диктофон.

Милена, знаешь, почему я согласился?

Читай это медленно, как ты любишь.

Не за горами то время, когда за всю эту хрень мои гениальные опусы будут давать кучу убитых енотов.

В Московском метрополитене всё иначе. Много станций, очень много. С непривычки можно заблудиться. И никаких тебе двойных дверей.

23:40

Если ты слегка шизофреник (Милена бы здесь поспорила, скорее всего, со словом «слегка») и знаешь сто (200, 300, 1000?) способов свести счёты с жизнью… Убойное выражение, тебе не кажется? «Свести счёты». Звучит так пафосно, что в любом из возможных значений воспринимается как эпическая –ная –еская!!! (мать её!) трагедия. Так. Вызываем Великого в помощь…Устаревшее – рассчитываться с кем-либо. Отпадает. Мстить за нанесённые обиды. Отлично. Подходит… Если ты знаешь множество способов отомстить своей грёбаной жизни, то процентов так… двести – осведомлён и о том, как спастись, если вдруг оказался на рельсах.

**

– Давай руку!

– Нет, Мих!!! Не смей!

– Куда, блин?! Рим!

– Не трогай ничего, поняла! Ложись так! Быстро легла! Заткни уши и не поднимай голову! Что бы ни случилось – не поднимай голову! Замри!!! Дыши глубоко, слышишь?!. Ори!!!

**

На собраниях обществ анонимных анонимов принято приветствовать всех приблизительно так: «Привет. Я Рим. Мне восемнадцать. Вчера вечером я спас чью-то жизнь».

Глава 1

Рим

Палящий зной отсекается тяжёлой стеклянной дверью, затем ещё одной – и меня встречают прохлада кондеев, паутина из спотов над макушкой, мебель в стиле кантри и потёртый паркет.

Официант с приклеенной псевдо-улыбкой интересуется, заказывал ли я столик.

Культурно шлю его куда подальше и прохожу в малый зал, где у оформленного мрачными портьерами панорамного окна сразу же обнаруживаю Милену.

– Привет, солнце.

Падаю напротив, на уютный дутый диванчик, выкладываю на столешницу потрёпанную китайскую трубу.

По хорошенькому личику подруги рябью пробегает брезгливость.

Попал.

– О боже, Рим, у тебя экзистенциальный кризис?

Я знал, что ей понравится. Почти месяц назад я окончательно расстался со всем, что входило в список «моей зависимости»: торжественно сжёг кучу брендовых шмоток, обменял на Михин «редми» свой айфон, продал на Авито Макбук за копейки и заблокировал «подачкину карту».

– О, да. То был Кай-человек, вообще человек, и это было совершенно справедливо; но он был не Кай и не вообще человек, а он всегда был совсем, совсем особенное от всех других существо, – цитирую я великого классика.*

Милена подвисает. Взгляд её выражает нечто среднее между отвращением и ужасом.

Убил.

Нас отвлекает официантка.

– Вы готовы сделать заказ?

– Да, ммм… сырную тарелку пожалуйста… какое-нибудь вино… и…

Я выхватываю из рук Милены меню.

– Суп-крем из тыквы, пасту Карбонара, вот эту вот гадость…

– Тёплый салат с яйцом пашот?..

– Валяйте. И что-нибудь попить, – и, всучив бедняге-официантке папку, я чуть ли не насильно выпихиваю её от столика.

– Прекрати. Ты ведёшь себя некрасиво! – тут же вспыхивает Милена. – Где ты таких манер набрался? Это за то, что я затащила тебя именно сюда?

– Мне всё равно.

– Тогда прекрати немедленно… И вообще, ты что, пришёл поесть?

– Нет, это всё тебе, я угощаю, – по моей физиономии растекается улыбка.

– Ты невыносим, – выдыхает подруга со злостью. – И я ненавижу тыкву.

В глубине души я почти боготворю Милену. Она единственная, кроме Михи, способна терпеть меня в таком настроении.

– Ладно, давай поговорим, – подперев ладонью подбородок, она вперивает в меня обожающий взгляд.

Заходящее солнце золотит её бархатную кожу и кукольные ресницы.

– Конечно, давай, – полушепчу я, отзеркалив её позу. – Как долетела? Турбулентность, браслет от укачивания, леденцы?

– Нет, но ты обещал встретить меня в аэропорту.

– Прости, не смог. Сегодня, оказывается, был последний день подачи документов.

– Тааак, ну и что? – она расправляет плечи и откидывается на подушки, сложив руки на груди. – Какой подвох на этот раз?

– Никакого. Всё отлично. Я всё подал.

– И когда будут известны результаты?

– В течение нескольких дней.

– Слушай, Рим, – она снова облокачивается на стол, опускает на миг глаза и заговаривает каким-то странным, траурным голосом: – Я много думала о той нашей ссоре на моём… тогда, на яхте, помнишь?..

– Да ну, прекрати! – перебиваю я. Сегодня на мне любимый «циник», его нельзя трогать. – Я же обещал, я больше не лезу в твои отношения.

– Не в этом дело. Просто после того случая мы общаемся с тобой как-то по-другому, ты не заметил? Ты закрылся и больше не доверяешь мне, так?