Ты нам (не) нужен

Пролог

– С этим нельзя на борт самолета, – работница аэропорта указывает своим накрашенным ногтем на детский шпатель, который является любимой игрушкой Марата. Я и так едва договорился с сыном о том, что эта странная вещь будет лежать в чемодане, а не торчать в его руках.

– То есть нельзя? Почему нельзя? – Окей, черт с ним с ноутбуком, это понятно, что его стоило достать, чтобы состоялась проверка, хоть и это меня бесило, но детский, мать его, шпатель? Серьезно?

– Им можно причинить вред другим пассажирам, – говорит девушка, и я ожидаю, что она с секунды на секунду улыбнется, скажет, что это была шутка, и мы сможем спокойно себе пройти на борт крылатого. Но, черт возьми, ее лицо непроницаемо, а из уст больше ничего не вылетает. Что значит, что она говорит это на самом деле.

– Вот этим? Вот этим куском пластика? - Я не выдерживаю и начинаю размахивать игрушкой в руке, и что-то у меня не хорошее предчувствие. Чувствую, что еще немного, и я начну лупить этим шпателем девушку, чтобы она наглядно поняла, что это просто не реально, этой штуковиной вообще невозможно причинить боли.

- Простите, такие правила, — если бы работница как-то отреагировала на мои действия, вызвала правоохранителей или хотя бы выдала что-то обидное, то это не было бы так обидно, как то, что она дальше стоит и не подает ни одного знака, что может испытывать эмоции.

- А, ну если правила, то, конечно, тогда выбросим к черту, — и с этими словами я швыряю игрушку Марата в мусорку неподалеку и возвращаюсь взглядом к девушке, — так лучше? Теперь нет никаких препятствий на пути к самолету?

- Прошу вас пройти, — она жестом показывает нам с сыном двигаться дальше, и мне кажется, что в этот момент возникает легкая улыбка на ее лице, которая будто означает "ну что, выкусил? А теперь подтер слюни и вали отсюда к черту".

Делаю над собой усилия, чтобы больше не вымещать свой гнев на девушке, беру за руку сына и направляюсь дальше, но не делаю и пары шагов, как понимаю, что мой сын против моих дальнейших действий и со всех своих детских сил противится. Стоит только сосредоточиться на Марате как...происходит какой-то треш. Малыш нахмурен, глаза уже красные, буквально нужно пару секунд, чтобы он начал здесь все заливать своими слезами и устроил истерику.

- Сынок, что случилось? - Как можно нежнее задаю сыну вопрос, хотя имею просто невероятно большое желание схватить его на руки и понести к месту назначения, а то мы с этими всеми чертовыми проверками опоздаем на самолет, и только успеем помахать ему весело рукой.

Он ничего не отвечает, только взгляд куда-то устремлен в сторону, и проследив за ним, я понимаю в чем причина дурного настроения моего малыша. Как я сразу не понял?

- Мальчик мой, не расстраивайся, когда мы приедем, то я куплю тебе десять, нет, двадцать новых шпателей, договорились? - Я не понимаю – откуда у сына такая любовь к этому виду игрушек? Я как будто день и ночь не занимаюсь ремонтом на выезде, так почему у него такой интерес к этому?

– Я хочу этот, – на секунду у Марата загорелись глаза, и я уже думал, что мне удалось добиться консенсуса, но сын пошел в меня, характером так точно, потому еще тот упрямый ослик.

- Сынок, тетя не позволяет нам брать его в самолет, — возможно если я столкну эту проблему на кого-то другого, то малыш будет сговорчивее? Типа же я не запрещаю, я только "за", это она такая плохая ведьма и не дает нам взять эту такую "важную" вещь с собой на борт самолета.

- А я хочу, — складывает ручки на груди и становится в воинственную позу, словно готов отстаивать свою позицию до последнего.

- Не всегда в жизни все так, как хочешь, ты должен это понять, ты уже не маленький мальчик, — сам не замечаю того, как начинаю повышать голос, зато сын это хорошо замечает и смотрит на меня испуганным взглядом. Ну да, не часто, а если быть точнее, то почти никогда не бывает такого, чтобы я кричал на малыша, да еще и поучал его так упорно и с напором. – Извини, мой хороший, но этот шпатель мы не можем взять с собой. Но я тебе обещаю, как только мы прилетим в другую страну, то я куплю тебе много шпателей, разного цвета, разных форм и размеров. А теперь пошли, милый, нас ждут.

К великому моему счастью, Марат не устраивает в дальнейшем показательного выступления и это спасает меня. Потому что я был на грани. Я чувствовал, что мозг закипает, а выдержка ни к черту. Сначала работница аэропорта, потом родной сын... Кто дальше попадет под мою горячую руку? Когда я перестану быть угрозой для окружающего мира из-за своей плохой в последнее время нервной системы?

А все почему? А все потому, что одна девочка решила вычеркнуть меня из своей жизни одним взмахом руки. Девушка, которая имела ко мне чувства, я прекрасно знал это, и обладал к ней светлыми эмоциями. Но она решила все остановить, занести мой номер в блок, а все мои другие попытки поговорить просто игнорировала, будто я для нее какой-то чужак. Как будто я человек, с которым ей противно общаться. Я оказал ей услугу, пришлось изрядно попотеть ради ее будущего в том чертовском университете, и вот такая расплата? Так она показывает, что благодарна мне? Я не прошу кланяться мне в ноги и говорить, какой я невероятный и классный, но можно было хотя бы поговорить, как нормальные люди? Неужели это так сложно?

В другой ситуации я бы проглотил это дерьмо, сделал вид, что у меня нет чувств к этой барышне, хотя на самом деле это не так, и просто переступил бы этот период в своей жизни, будто его и не было. Но... Есть одно очень важное и веское "но" - эта девушка носит под сердцем моего ребенка. Неужели она думала, что я оставлю родного ребенка и забуду о его существовании? Неужели она думала, что я такая черствая скотина?