Убивший светоча

Козлорисование

На совещании было скучно. Но если большинство корпоративных мероприятий я с чистым сердцем могла игнорировать, то к совещаниям наш арт-директор Васнецов относился очень трепетно. Есть такой тип руководителей, которых хлебом не корми, дай покомандовать. Совещания были звездным часом, лебединой песней Максима Петровича, он заливался на них соловьем, пушил хвост павлином и терзал провинившихся, аки орел печень Прометея. Приходилось присутствовать.

Чтобы развлечься, я рисовала коллег. Да не просто так, а в виде животных, всякий раз разных. Мне можно, я художник. Неделю назад все были капибарами в мандариновых ваннах, до этого - пятнистыми жирафами с задорными рожками. На сей раз Максим Петрович вещал особенно нудно, за окном стояла непроглядная темень, словно в полярную ночь, мне хотелось кофе и баиньки, поэтому в скетчбуке один за одним я выводила козлов.

Уперев в столешницу копыта, над столом горделиво возвышался седой альфа-самец в старомодном костюме. Выражение его морды точь-в-точь копировало Васнецова: рот разинут, глаза выпучены, широкие брови сведены на переносице, лоб венчают огромные витые рога, которые я мстительно прорисовала до мельчайших деталей. Рядом с альфой пристроилась сексапильная козочка с внушительным выменем, в короткой игривой юбочке, открывавшей острые коленки и маленькие темные копытца – то была секретарша Васнецова Юлия Львовна, которую мы всей типографией за глаза называли Юла-Акула. На вращающемся стуле притулился козлик с торчащими по сторонам пружинками темных кудрей – начальник отдела маркетинга ПашаКоматоз. Паша был высоким и тощим, как жердь, сутулился, как вопросительный знак и курил, как паровоз, однако раз в три месяца он появлялся в компании новой девушки, причем все словно на подбор были редкостными красотками. Что они находили в Паше, для нас оставалось вечной загадкой.

Подле Паши я изобразила еще одну козочку в деловом костюме и поварском колпаке - Лара, заместитель арт-директора и вечный прикрыватель наших косяков. Проспал – звони Ларе, она расскажет главному, как ты переводил старушку через дорогу; не выполнил задание в срок – тащи шампанское с конфетами, и Лара доделает все за тебя; обозвал главного земляным червяком в общем чате – и Лара тут же посетует, что автозамена ныне особо зверствует, вон, и ей исправляет «мобильник» на «могильник», а «белку» на «булку». Начальник бухгалтерии Савельич – грузный, любящий сидеть по-американски, закинув лодыжку одной ноги на колено другой, вышел настолько натуралистично, что я даже испугалась, как бы он не признал себя в животной ипостаси. Савельич был мужик вспыльчивый, мог и Васнецову нажаловаться, а мог и сам в глаз засветить без объяснений. Начальник IT-отдела Юрец-огурец был нарисован с клавиатурой на коленях и фонящими антеннами вместо рогов. Начальника юротдела на совещании не было, поэтому вместо него я изобразила статуэтку с рогами и копытами – не то Пан, не то пропал. Равшата с Хамзатом, разнорабочих, я превратила в сиамских близнецов с одним телом на двоих. Вместо самой себя нарисовала ноги - прямо как были, в меховых унтах и веселеньких полосатых гетрах с помпонами, больше мне ничего не было видно. Я, кстати, тоже была начальником – отдела дизайна, из одной меня и состоящего. Насчет начальников – это Васнецов с Савельичем придумали, чтобы побольше зарплата выходила, а как по мне – так хоть горшком зовите.

К тому времени коллеги уже вовсю вытягивали шеи, пытаясь понять, что же я так увлеченно рисую, и от неминуемой расплаты за буйную фантазию меня спасло лишь окончание совещания. Пашка с Юрой тотчас побежали курить, Юла вцепилась в разрывающийся от звонков телефон, Савельич остался с шефом обсуждать важные денежные вопросы, а Лара направилась в свой кабинет, к кофемашине. Я поплелась следом, в надежде выцыганить чашку кофе. Кофе я любила, а варить его – нет.

Расчет оказался верен. Лара достала две чашки, из недр своего заваленного распечатками стола выудила жестяную банку с печеньем, зашуршала пергаментом и фольгой. Кофемашина урчала и фыркала, точно притулившийся на столе огромный котяра. Повеяло карамелью и корицей.

Хотя мне не вменялось в обязанность ежедневно присутствовать в офисе, и он не был мне, как частенько выражались коллеги, вторым домом, я любила здесь находиться. В офисе, переделанном из старой квартиры, был какой-то своеобразный уют, причем не домашний, как на сладеньких картинках в сети, а другой, индустриальный, пахнущий типографской краской, бумагой, клеем, Пашкиными сигаретами, Юлиным парфюмом, и, конечно, Лариным кофе. Эта мешанина запахов рождала нечто совершенно невоспроизводимое, но очень характерное. Хотя, возможно, я любила офис именно потому, что моя жизнь протекала вне этих стен и каждый приход сюда был почти что выход в свет.

«Столицу захлестнула волна преступности. Криминологи отмечают необъяснимый рост агрессии. Растет напряженность в обществе, повышается количество разбоев и бандитизма, все большее преступлений совершается с особой жестокость», - бубнил старенький черно-белый телевизор, которая Лара откопала где-то в гараже и притащила сюда, чтобы, как она выражалась «было не скучно». Мне трудно понять, какое веселье можно находить в криминальных новостях, но все люди разные.

Я перевернула страничку скетчбука, который так и не выпустила из рук, и в котором бессознательно нацарапывала карандашом черточки, постепенно складывающиеся в лицо, на сей раз вполне человеческое. Лара катала чашку с кофе в ладонях: не то грелась, не то ждала, пока остынет.

- Ты заметила, люди сделались злее?

- Что?

– Ну, раньше-то как бывало? Идешь через двор: яблони цветут, соседи с лавочки машут, поболтать зовут. И так присядешь, сущие глупости обсудишь, а на душе теплее делается. А теперь какой двор, какие соседи? Яблони вырубили, да машин понаставили в два ряда, домов понастроили. Все за прибылью гонятся, квартиры сдают: одни съезжают, другие въезжают, и всякий – со своим уставом. Будто не они сюда в гости, а мы им жить мешаем. Нервные все какие-то, дерганые, места в общественном транспорте не уступят, сидят, точно задом прилипли!