Ученик

С чего все началось

Пожилой воин брёл по городу к боярскому терему через грязь и поплывший навоз. Ох уж эти дожди. Ох уж эти поляки. Первые льют не переставая. Вторые живут, как свиньи, а православные страдают. За лошадьми-то следить надо… И убирать за ними. Чай не дикие. Но зачем? Они же не дома. Война окончена, но пограничные войска как стояли на подворьях, так и стоят. И лошади их ящурные как гадили по просёлочной дороге, вплоть до самой церкви, так и гадят. Бородатый Армангерей был бравым солдатом без роду и племени и где только не побывал за свои шестьдесят три года. Одни говорили, что он венгр, другие – поляк, третьи баяли, что чуть ли не русич. Откуда вояка прибыл и почему прибился к молдавским военным корпусам, не знал никто, кроме него самого. А он не распространялся. Но поражение двадцатилетней давности в битве за Хотин помнил. И помнил хорошо. Теперь он явился по просьбе боярыни Чореску. Откуда Агата прознала, что Армангерей тайно набирает мальчишек и уводит в лес на обучение, чтобы сделать из них настоящих солдат, достойных служить при господаре Молдавском, был вопрос на золотой лей. Старик обил грязь с сапог, поднялся на крыльцо и только занёс руку, чтоб постучать, как дверь отворила симпатичная девочка.
— Входите, домнишоара скоро будет.
Армангерей вошёл. Горница была обставлена богато, но просто: без роскоши. Старый воин откашлялся и принялся осматриваться, ожидая хозяйку, коя пригласила его с читаемой, в общем-то, целью. Ожидать боярыню бывалому войну пришлось не так долго. Минут через десять в комнату вошла молодая женщина на вид около тридцати лет.
- Добрый день, домнул Армангерей., - произнесла она останавливаясь возле одного из кресел
- Прошу простить меня за ожидание., - после небольшой паузы добавила Агата, смотря на воина
- Думаю, Вам известно с какой целью я пригласила Вас в свой дом., - женщина подобрала юбку и опустилась в одно из кресел
- Присаживайтесь., - она указала Армангерею на свободное кресло напротив себя и переведя взгляд на девушку, что еще не давно впустила бывалого война в поместье, подозвала ту к себе и о чем то распорядилась на польском. Кивнув, служанка поспешно покинула комнату.
- Я готова ответить на ваши вопросы, - произнесла она вновь посмотрев на мужчину и замолчала, ожидая от него вопросов. Маленький, не естественно светловолосый мальчишка с нянюшкой сидел в большой комнате и смерено ждал, когда матушка позовет его к себе и неизвестному гостю.
- Домнишоара Агата, вопросов только два: где отрок и на что вы ради него готовы?
Цепкий взор тёплых карих глаз из-под кустистых седых бровей остановился на ещё молодой и достаточно привлекательной женщине.
- Ваше чадо ждёт не тепло и сытость казарм, а жизнь в лесу, полная риска, испытаний и нужды. Вы не сможете видеть его годами и должны будете горевать, как будто он умер. Иначе люд не поверит, что ещё один ребёнок был сожран дикими зверьми. Вы отдаёте его не мне. Вы отдаёте его Молдавии. Вы готовы принести эту жертву, Агата?, - Армангерей не щадил материнских чувств боярыни. Женщина должна понимать, на что она идёт.
- Михал в соседней комнате, - спокойно отозвалась Агата смотря на Армангерея
- Я готова ради него на все, домнул Армангерей., - она тихо вздохнула, слушая речи бывалого война, которому готовилась вверить судьбу и жизнь единственного сына.
- Я осознаю, что должна буду расстаться с ним. Возможно, даже навсегда. Я знаю, что не имею права разглашать истинных причин его исчезновения., - Агата опустила взгляд на подол своего платья, край которого едва ли не до треска сжимала в руке. И после небольшой паузы продолжила
- Я знаю об этом. Я и моя семья из Молдавии. Но так сложилось, что сейчас мы живем здесь. Я не могу рассказать Вам причин, почему я не могу взять Михала и просто вернуться с ним в княжество сама.
- Поэтому, я готова принести эту жертву., - она подняла взгляд на Армангерея и вздохнув, продолжила
- Я хочу, чтобы мой сын жил на земле своих предков и чтил ее как свою родину., - она моргнула. Агата была сильной духом женщиной, раз добровольно шла на то, чтобы отдать единственного ребенка на воспитание неизвестному воину. Старик слушал Агату — молодую и довольно привлекательную женщину с пристальным вниманием. Молчал долго — почти четверть часа. Прокручивал сказанное в уме, вникал. Он счёл должным как следует всё осмыслить, прежде чем произнести решающее слово.
— Приведите мальчика, — наконец, вымолвил воин. — Прикажите собрать тёплую одежду, немного еды и питья в дорогу. Не давать с собой никаких драгоценностей. Никаких денег. Одна вещь на память и последнее напутствие. Лучше, если и тем, и другим можно будет защищаться.
Он продолжал наблюдать за боярыней. Сердце обливалось кровью от сострадания, жалости к матери, отдающей чужому человеку единственное дитя. Но ничего. Ещё будут детки у неё. Вон какая, сильная да крепкая. И не для того Армангерей сюда явился, чтоб проявлять сентиментальность. Да ещё на глазах у прислуги. Потому губы его снова плотно сжались, веки чуть прищурились. Сильнее всех владеющий собою Армангерей ждал, когда в горницу приведут его нового ученика. Агата молча кивнула, в глубине души радуясь, что бывалый воин не стал расспрашивать ее ни об отце мальчика, ни о причинах того, почему молодая молдованка предпочла так поступить с собственным сыном отправляя таким тернистым путем на службу Молдавии. Моргнув, она поднялась из кресла и решительно направилась к дубовой двери в комнату
- Михал, иди сюда, сынок., - тихо, едва уже не плача произнесла она заглянув в комнату, откуда вскоре донеслись приглушенные шаги. Взяв сына за руку, Агата вывела в горницу беловолосого мальчишку лет шести
- Добрый день, домнул., - в полголоса поздоровался Михал с Армангереем смотря на того чуть из -под лобья, крепко сжимая материнскую руку
- Настасья., - позвала Агата свою служанку
- Да, госпожа., - ответила ей девушка лет пятнадцати вошедшая в комнату
- Собери зимние вещи Михала., - произнесла женщина ровным голосом
- Только не слишком много. Положи еды и две фляги воды., - добавила она. Служанка сдавленно кивнула и убежала.
- Родной, присядь в кресло пока., - обратилась она уже к мальчику выпутывая из его цепких пальцев свою ладонь. Когда мальчик покорно отпустил мать и сел в кресло, все так же настороженно наблюдая за Армангереем, женщина достала с одной из неприметных полок кинжал с деревянной ручкой в кожаных ножнах. Немного помедлив, чтобы проверить остроту лезвия, женщина вернулась к сыну и опустившись перед креслом на колени, произнесла, протягивая парнишке кинжал
- Михал..., - она посмотрела на Армангерея и моргнув, снова перевела взгляд на сына
- Сынок, я очень тебя люблю. Но нам пришло время расстаться. Тебе нужно учиться тому, что я не смогу дать, как бы не хотела., - она сделала паузу
- Для этого я позвала домнула Армангерея. И тебе.... Тебе придется пойти с ним, Михал., - она вложила в детскую руку ножны с кинжалом
- Это тебе пригодится и послужит памятью обо мне.... И твоем отце., - она сжала пальчики Михала на потертых ножнах
- Береги себя и пообещай мне во всем слушаться домнула Армангерея.,- Агата обхватила руками нежное детское личико, заглянула в зелено - карие глаза. Михал моргнул и после паузы произнес
- Хорошо, мама., - он посмотрел в глаза матери и положив кинжал на колени, потянулся и просто обнял женщину за шею и уткнулся лицом ей туда, где под кожей прощупывались ритмичные удары пульса. В следующий момент в комнате появилась Настасья с дорожным мешком и небольшой катомкой
- Спасибо, Настасья. Поставь у двери и можешь ступать к себе., - произнесла Агата даже не посмотрев на служанку. Та сдавленно кивнула и робко поставив вещи где сказано, поспешила скрыться с глаз, стараясь незаметно спрятать от всех раскрасневшееся от подступающих слез личико. Михала в этом доме любили все и поэтому боль приближающегося расставания с белокурым отроком горела слезами в сердцах и глазах всех прочих обитателей большого боярского дома.
- Михал, сынок, тебе пора идти., - тихо произнесла домнишоара Чореску отстраняясь от сына и выбираясь из его объятий
- Мама, я не хочу... Я буду слушаться!, - тихо произнес мальчик смотря на мать
- Так нужно, дорогой. Ты же хочешь стать воином?, - она чуть улыбнулась наблюдая за сыном и мягко растреплевая его белые, словно первый снег волосы:
- И ты станешь им... Но сначала, тебе нужно научиться многому. Домнул Армангерей поможет тебе в этом., - Агата потрепала сына по голове
- Не плачь, милый. Все будет хорошо. А теперь иди., - Чореску потянула сына за руки, чтобы он встал с кресла. Мальчик взял с коленок кинжал и сжав ножны в руке, встал и кивнув, поцеловал мать в щеку
- Ты будешь мной гордиться, мама., - произнес Михал и снова посмотрев на Армангерея, произнес, обращаясь и подходя к мужчине
- Я готов идти и учиться, домнул Армангерей., - он посмотрел бывалому войну почти в самые глаза. Старик молча наблюдал эту сцену и запоминал. Запоминал жесты, движения, мимику этой женщины. Запоминал выражение лица, болезненный блеск воспалённых глаз, потому что у него с этим мальцом теперь будет об этом моменте одна память на двоих. Очень может быть, что шестилетний Михал видит мать в последний раз. И однажды он спросит Армангерея, какой была его мама. И воин ответит, что она была мужественной и стойкой, сильной и решительной. И что она его любила так сильно, как только возможно. Но сильнее она любила Родину. Во всяком случае так Армангерей объяснял себе её поступок. А большего и не надо... Михал тронул сердце старика. Признаться, воин и не думал, что сынок Агаты будет таким маленьким. Все, кого он брал прежде, были вдвое старше: крепче и телом, и головой. А этот... отчаянный паренёк, спору нет. Но глазищи полны слёз, и храбрится весь, а видно, что трясётся. Армангерей не удержался, потрепал мозолистой рукой мягкую чёлку мальчика. Ну до чего светлый! Все местные черным черны, что поляки, что молдаване, а он, вишь, белый. И зыркает исподлобья. Волчонок.
— Зови меня Танар, — отозвался он в ответ на робкое обращение чада. И то правда, имечко-то у него некруглое. А уж это обращение, "домнул"... Не домнул старик никакой и никогда им не был. А вот учителем — совсем другое дело.
— Ну, Михал, нам пора. Идти будем долго и молча. Свои вещи понесёшь сам.
Молвив это, Армангерей чуть подтолкнул нового подопечного к выходу под затылок и, обернувшись к Агате, на прощание шепнул:
— Храни тебя Господь, деточка. Молись за него, а я уж тебя помяну в своих молитвах.
Дверь захлопнулась за старцем и мальчиком. Двое белоголовых ушли в дождливую сентябрьскую ночь. Прощаться с матерью было тяжело и страшно, поэтому в глазах мальчика поблескивали готовые выступить слезы, но в то же время он понимал, что не должен показаться слабаком. Стиснув в ручонке потертые ножны кинжала, он смотрел на старого воина, ожидая его слов, готовый идти за ним. Бывалый воин растрепал его волосы мозолистой, шершавой рукой и велел звать Танаром. Михал кивнул вновь посмотрев на мужчину и направился к собранным Настасьей мешку и котомке. К мешку оказался привязан кусок бечевы образуя лямки. Настасья как знала, что это может пригодиться. Чореску взялся за бечеву и попытался одеть мешок за спину, но с первого раза это не получилось. Агата было подалась помочь сыну, но мальчик повернув в ее сторону личико, произнес
- Я сам!, - и боярыня только робко кивнула ему, медленно отступая назад к креслу. По ее щеками струились слезы, но она держалась мужественно, ни разу не всхлипнув. Михал заткнул кожаные ножны за пояс на животе и снова схватившись за бечевку мешка уже обеими ручонками, смог надеть его на плечи и посмотрев на мать, потянулся к котомке с едой и на силу взяв ее обеими руками, моргнул и посмотрел на старика, остановившись вместе с ним у двери. Спустя пару минут они оказались на сырой улице. Последний раз посмотрев на двор родного поместья, Михал пошел в след за Армангереем чуть опустив голову и смотря на грязную дорогу, что была у него под ногами. Заговаривать со старцем мальчишка не стал. Раз тот сказал, что они пойдут молча, значит так надо.
Агата только кивнула в ответ на шепот старца и пройдя за ними к двери, позволила уйти, перекрестив уходящего сына, пока они с Армангереем не скрылись за кустарниками старого сада. Закрыв дверь, боярыня медленно съехала по ней на пол прикрывая лицо руками и то и дело вздрагивая от почти беззвучных рыданий. Расставание с сыном причиняло боль, но так было нужно. Только вот успокоиться боярыне все равно было сложно. Армангерей накинул капюшон. От дождя плащ не спасал совершенно, но хоть от ветра укрывал, и заунывное не свистело в ушах так тоскливо. недолго вел мальчика по центральным улицам. Они шли на север, к реке и уже через три четверти часа достигли городских окраин и полесья. Ветер крепчал, дождь усиливался. Старик шёл быстро и не оглядывался: это было первым испытанием для мальца — сбавит шаг или сдюжит? Воин немного прихрамывал — давняя рана от копья, повредившего бедро. Достигнув леса, он остановился и прислушался. За ними никто не следовал, а дождь успешно размывал следы. Собаки по утру ещё могли их учуять, и потом Армангерей был намерен немного сбить их столку дымом. Ведь Агата умная женщина и наверняка пустит псов, сразу как только поднимет тревогу из-за пропажи единственного чада. Обернувшись к настигшему его мальчику, танар присел на корточки и стал одного с Михалом роста. Он заглянул в его карие глазищи с кажущимися в темноте голубыми белками, и серьёзно произнёс, положив руку мальчику на плечо:
— Сейчас ты можешь выбрать сам. Или ты возвращаешься домой один, без меня, и тебя ждёт родимый кров, тёплая постель и сытная еда. Но ты никогда не станешь великим воином, которым пожелала тебя видеть твоя мама. Или ты сейчас находишь еловую ветку поразлапистей, мы с тобой её поджигаем и пускаем дым по следу, и тогда нас уже никто никогда не найдёт. Суровость взгляда воина растаяла, остались доброта и желание узнать, чего хочет сам мальчуган. Михал молча тащил котомку, которая в отличае от мешка с одеждой была тяжелее, а ручка неудобнее для детских ручонок. Чореску шел молча, стиснув зубы. Ветер завывал свою противную песню, дождь промочил одежду почти до исподнего белья, но мальчуган не собирался жаловаться танару. Он просто шел за ним стараясь поспеть в шаг. Так они прошли весь город и вскоре на горизонте показалась река и полесье. Дождь стал сильнее. Михал моргнул и посмотрел на наставника. Бывалый воин заметно прихрамывал - ранение или травма. Детское любопытство того и глади грозило вырваться наружу, но беловолосый паренек молчал уверенно шагая за своим учителем. Дойдя до самой опушки леса, они остановились. Наставник прислушался к чему то, а Михал просто огляделся по сторонам. Вокруг не было ни единой живой души, кроме танара. Немного помедлив, тот присел перед ним на корточки. Когда их взгляды встретились, Михал только моргнул, но не отвел глаз от наставника. Рука бывалого воина легла ему на плечо и он заговорил, впервые за пройденый ими путь от поместья Чореску. Он давал выбор. Михал мог вернуться домой или же все таки стать великим воином. Таким, которым бы Агата точно бы гордилась. А ведь он пообещал, что она будет им гордиться! Он не имел права подводить ее. Опустив голову и посмотрев на свои руки, что сжимали плетеную ручку котомки с едой и питьем, младший из рода бояр Чореску помедлив долю минуты, вновь поднял взгляд на бывалого воина и произнес
- Я найду самую большую ветку!, - а следом тяжелая котомка опустилась на примятую, немного жухлую траву у края дороги. Обогнув танара, беловолосый мальчишка побежал в лес. Туда, где среди осин виднелся тощеватый еловый лапник. Добежав до деревьев, мальчуган обернулся в сторону учителя. Коротко посмотрев на Армангерея чуть из - под лобья и поправив на плечах веревки от своего мешка, беловолосый решительно развернулся обратно к деревьям и вошел в сырой осенний лес. Здесь было суше, дождь путался в высоких кронах и до земли долетали лишь редкие капельки студеной дождевой воды, да и не так ветренно, как на улицах городка. Сделав несколько шагов вглубь, мальчишка начал озираться по сторонам в поисках большой разлапистой еловой ветки. Без нее Михал возвращаться к танару не собирался. Вот так оглядываясь по сторонам, Чореску прошел с десяток другой лесных деревьев, придирчиво отметая все попадающиеся на глаза еловые ветви. Но судьба оказалась к нему благосклонна и вскоре он нашел высокую ель, нижние ветви которой были разлаписты и длины. Улыбнувшись, Михал поспешил к ели и ухватив рученками колкое основание, попытался обломить ветку, но та лишь сгибалась, упруго возвращаясь в исходное положение не желая ломаться. Михал уже насупился от огорчения и отчаяния, когда мокрая рученка скользнула к поясу, где был закреплен прощальный материнский дар. Кинжал был как раз кстати. Взволнованные детские ручки вытащили его из ножен. С первой попытки Михал срезал с ветки лишь небольшой кусочек коры. Со второй попытки, надавив лезвием сильнее, беловолосый срезал больше. Минут через пять такой возни, ветка наконец поддалась окончательно и широкой лапой упала к ногам молдавашика. Довольно улыбнувшись, Чореску проворно спрятал кинжал в ножны и вернув за пояс, на прежнее место, ухватился рученкой за отрезанный край ветки и развернулся в обратную сторону, буксируя зеленую лапищу за собой. Вскоре он добрался до опушки. Ветка временами пружинила и застревала среди валежника, заметала с собой листья и хворост, словно не желала покидать родной лесной дом. Но и Михал не собирался сдаваться так просто. Мальчуган из всех сил тянул ее к заветной опушке где его ждал учитель. Почти у самой опушки, Чореску остановился и отряхнув хвойную лапу от лесного сора, выволок к дорожке. Танар все еще ждал его на прежнем месте и явно не собирался помогать с ветвью. Стиснув зубы, Михал поволок ее к учителю сам. В нескольких шагах от Армангерея, беловолосый зацепился или запутался правым сапожком в мокрой траве и ничком повалился к ногам бывалого воина вместе с той самой еловой веткой,что тащил. Танар не двигался с места не по злобе душевной и даже не из воспитательных соображений. Просто если бы он отошёл, Михал мог бы подумать, что Армангерей его бросил, испугаться, броситься искать... И вот тогда поймать мальчонку хромому старику далось бы с большим трудом, неоправданными затратами сил и времени. Не зря он выбрал такую погоду. Даже опытным следопытам в дождливую ночь нелегко выполнять свою работу. Поэтому воин терпеливо ждал, вслушиваясь в напряжённую тишину. Из ельника временами раздавались звуки подозрительной возни. Но никаких признаков опасности. Послышался стук, какой бывает при неумелых ударах металла о дерево. "Добро", — довольно усмехнулся Армангерей. Возня усилилась. Правая бровь танара заинтригованно поползла вверх. Через несколько минут беловолосый мальчук выбрался из рощи, волоча за собой... молодую ёлку? Святая конопля, как он умудрился отломать такую лапищу! Да... Ученичок подвернулся, что надо. Бумс! Нет, Михал, поднимайся сам. Упал на ровном месте? Руки Армангерей не подаст. Насмешничать старый воин никогда не станет, но и ошибки мальчик должен исправлять самостоятельно. И это ему первый урок:
— Всегда смотри под ноги, Михал, — спокойно молвил учитель. — Что ж, трофей достойный. Нужно теперь использовать его по назначению. Дым тлеющей хвои неплохо отбивает запахи и не позволит гончим разыскать нас. Стало быть...
Воин достал из кармана плотно застёгнутый непромокаемый кожаный мешочек, в котором лежало огниво и немного сухих берёзовых опилок. Вложив кресало в одну ладонь мальчика, а кремень в другую, Армангерей, сознательно не подсыпавший трута на еловую лапу, предложил Михалу:
— Попробуй высечь искру, сынок.
И, взяв его руки в свои, кажущиеся огромными, сильные, смуглые ладони, он несколько раз плавно и медленно показал, каким должно быть движение. Потом поднялся и отошёл на шаг.
— Попробуй. Направляй на ветку, которую собираешься поджечь.
Посмотрев на учителя, Чореску тихо вздохнул. Поднявшись на четвереньки, мальчик моргнул и медленно встал на ноги. Отряхнув коленки, Михал снова посмотрел на Танара, слушая его дальнейшие указания - наставления и стараясь запомнить их. Пришло время поджигать еловую лапу. Беловолосый внимательно следил за действиями учителя. За тем как тот достал кремень и кресало из маленького мешочка. Потом послушно взял их в свои ладошки и повторил движения Танара, но ни единой искры не появилось. Михал неуверенно попробовал снова, и эта попытка успехом увенчалась выдав пару искр, да вот только нужного эффекта они не произвели. Повернувшись в сторону учителя, Чореску непонимающе посмотрел на Армангерея
- Не получается, Танар.,- произнес мальчик подходя к учителю и протягивая ему огниво
- Я, наверное, что-то не так делаю.,- после небольшой паузы добавил он пытаясь заглянуть наставнику в глаза
- Или чего то не хватает...,- тихо проговорил беловолосый мальчишка.
Учитель наблюдал за учеником внимательно и лукаво. Искры не столько сыпались из-под кресала огнива, сколько скакали в хитрющих карих глазах Армангерея. Он никогда не был наставником столь юного, столь нежного создания. Но всегда замечал, что в раннем детстве чада проявляют поразительную логичность рассуждений и действий. Куда большую, чем когда начинают понемногу взрослеть. Старому воину хотелось соприкоснуться с первородным детским мышлением и постараться воздействовать на него задачками на выживание. Ему казалось, что это должно принести больше пользы и меньше вреда по сравнению с обыкновенной муштрой и дрессировкой…
Он ведь не один был танаром. В этих лесах бродило от десяти до двенадцати воинов, повязанных тайным уговором найти и воспитать в захваченном поляками молдавском тылу цвет будущего поколения. И пусть их будет мало — всего лишь по два-три ученика у каждого наставника — но это была бы элита, достойная самого господаря Молдавии, способная противостоять крупным отрядам, выживать в самых суровых условиях и участвовать в любых военных операциях от мелкой подрывной деятельности и до последнего подвига. Сейчас Армангерей глядел, как маленький Михал с похвальным упорством сражается с неудобным кресалом, сделанным по руке взрослого человека, с неподатливым кремнём и увенчивает усилия очевидным успехом. Несколько цепочек искр, способных поджечь сухое топливо, всё-таки попали на мокрую ветвь.
— Всё верно, Михал. Чего-то не хватает. Как думаешь, почему лапа не разгорается?
Армангерей не жалел времени на этот маленький урок. Оба они уже до нитки вымокли, его ученик с непривычки рисковал простудиться. Колено самого танара выло, как будто в него вонзали тысячи иголок наподобие еловой хвои, но он не поднимался. Ему важны были две вещи: видеть глаза мальчика и дать ему понять, что воин воину ровня, даже если одному шесть, а другому шестьдесят три. Михал моргнул и переложив кресало в руку, что сжимала кремень, провел грязноватой ладошкой по лицу, убирая налипшие на лоб мокрые от дождя белые волосы и вновь посмотрел в глаза бывалого воина. Чореску вздохнул, когда учитель задал ему вопрос. Оглянувшись на мокрую лапу, мальчишка немного нахмурился и с минуту помолчав, вновь посмотрел на старого воина и произнес
- Потому что идет дождь.,- он чуть склонил голову в бок все так же наблюдая за Армангереем и добавил
- Ветка слишком мокрая., - беловолосый мальчишка моргнул и снова посмотрел на неподатливую еловую лапищу, которая не желала гореть от искр огнива, а потом снова перевел взгляд на бывалого воина и добавил
- И по этому не горит. Чтобы зажечь ее, нужно найти что - то сухое., - мальчик снова провел ладошкой по волосам убирая их и капли дождя со своего личика. Ветер завывал свою противную песню, дождь промочил одежду до нитки, от чего рубашонка неприятно прилипла к телу, заставляя лишь сильнее мерзнуть. Но беловолосик не подавал вида, что ему холодно.
- Но сейчас нам не найти ни чего сухого., - после небольшой паузы произнес Михал сжимая в руке огниво так крепко, что камень уже больно врезался в детскую ладошку. Чореску моргнул и посмотрел на учителя. Промокший мешок начинал тяжелеть, от чего рукодельные лямки стали больно врезаться в тонкие, еще совсем детские плечики мальчика. Но задание было не выполнено и беловолосый мальчишка не собирался так просто сдаваться.
— Если ты всегда будешь рассуждать так же здраво, как сейчас, из тебя выйдет толк. Сухой трут, Михал, должен у воина всегда быть в запасе и храниться так, чтобы до него не добрались предательские капли воды даже в самую свирепую непогоду.
Наставник снова достал кожаный мешочек, сложил одну замёрзшую ладошку беловолосого лодочкой, дважды проведя по ней тёплыми пальцами, чтоб стереть влагу, и высыпал немного опилок. Ещё немного отсыпал себе и принялся показывать:
— Мы на открытой местности, деревьев здесь нет, а ветер есть. Закрой ветку собой от его порывов и дождя. Ссыпь опилки кучно, чтобы легче было попасть искрами. И высекай. Вот так.
Армангерей щедро просыпал опилок ближе к оконечью ветви и для верности капнул из глиняного пузырька немного смолы.
— Ну, давай попробуем снова, — молвил танар, отряхивая руки. Он поднялся, обошёл Михала и, нависнув над ним, его же руками ловко и быстро высек сноп искр, ещё один и ещё. Опилки дымились и шуршали. Наконец, пламя занялось, ветка начала капризно шипеть, не желая поддаваться разрушительному действию огня. Запахло горящей хвоей. Аккуратно раздув пламя и убедившись, что лапа не погаснет, Армангерей поручил мальчику держать ветвь у основания и аккуратно убрал огниво на место.
— Идём, — коротко окликнул он Михала и подхватил “ствол” ветви с другой стороны, так что теперь они понесли её вдвоём: Армангерей слева, его ученик справа, а дымящая ель низко от земли посередине. Танар направился вглубь хмурого ночного леса. В ответ на слова Танара, Михал кивнул и проследил взглядом за действиями учителя. Тот достал из мешочка немного опилок и высыпал их ему на ладонь. Чореску вновь посмотрел на учителя, ожидая дальнейшего инструктажа. Что делать то, если ни когда в полевых условиях костра не разводил? Только учиться. Он слушал танара внимательно, стараясь запомнить все все, что говорил бывалый воин. Вот Армангерей высыпал немного трута на ветку. Рассказал, как быть, чтобы ветер не задувал искры, а дождь не промочил опилки. Беловолосый не очень умело повторил действия старика. Пара опилок ссыпалась на землю, но это было не так интересно, как высекать искры и поджигать ветку под руководством учителя. Опилки задымились, зашуршали и вскоре, мало по малу, ветка занялась огнем и начала дымить. Запах горелой хвои тут же наполнил воздух рядом с мальчишкой и Михал инстинктивно отпрянул, наблюдая за тем, как затлевает сырая хвоя. Армангерей зачем то подул на нее и ветка вновь начала, пусть и слабо, но гореть. Молочный дым от хвои уносил ветер, дождь же пытался смешать его с растоптанной суглинистой почвой полесной тропки. Перехватив ветку, как показал учитель, Михал невольно залюбовался игрой огня на зеленой хвое, тем, как обугливаются мелкие веточки. Тем, на сколько сильна и разрушительна природа пламени. Из задумчивого оцепенения его вывел голос Армангерея, который велел идти дальше. Чореску моргнул и посмотрев на учителя, кивнул и перехватив чашуйчатую колючую ветку поудобнее, последовал рядом с учителем таща за собой тлеющую еловую лапу. Лишь у самой границы леса, Михал вспомнил про котомку с едой и произнес, оборачиваясь к краю тропки
- Танар, мы забыли котомку!, - он отпустил ветку и не дожидаясь ответа учителя, побежал обратно к забытой корзине с запасом еды, что собрала для него служанка матери. Старость не радость… Танар нахмурился, раздосадованный собственной забывчивостью. Хорошо, что у его юного подопечного помимо сообразительности присутствует и доля инициативы. Армангерея всё чаще посещала мысль, что ему уже не место в рядах воинов и пора на покой. Но ему хотелось передать кому-то свой жизненный опыт, чтобы не быть бесполезной колодой, тихо ожидающей конца. Михал притащил котомку и вернулся, кажется, немножко согревшийся. Армангерей забрал у него сумку: хотел, чтоб мальчик потренировался обращаться именно с веткой. Учитель и ученик постепенно сходили с тропки и углублялись в чащу. Они брели ещё довольно долго. Под кронами деревьев дождь ощущался не так: здесь почти не капало, но общая сырость висела в воздухе, одновременно опускаясь с небес и поднимаясь от земли. До хижины Армангерея отсюда был ещё день пути. Меж тем мальчик устал, замёрз и, по всей вероятности, проголодался. И старый воин начал понемногу присматриваться к деревьям и полянам, где бы им можно было устроиться на ночлег. Этим же он озадачил и Михала :
— Путь предстоит неблизкий. Нужно отдохнуть. Попробуй подыскать нам место для костра.
Подбежав к корзине, беловолосый мальчишка ухватил ее за ручку и потащил к стоящему у опушки учителю. Ветка в руке танара дымила знатно, Чореску даже на мгновение наморщил нос, но посмотрев в лицо учителя, быстро одернул себя. На силу дотащив до наставника провиант, Михал остановился в шаге от старого воина все еще сжимая в ручонках ручку корзинки, готовый идти дальше. Неожиданностью для мальчика стало то, что учитель решил забрать у него котомку, но и протестовать молдаванин ему не стал. Получив еловую лапу, Чореску потащил ее, стараясь удержать так, как показал Танар. Постепенно они ушли глубже в пролесок, а затем и вовсе сошли с тропы уходя к самой чаще леса. Раньше мальчишка здесь ни когда не бывал, поэтому, нет-нет, а оглядывался по сторонам с присущем его возрасту любпытством. Промокший мешок с теплой одеждой постепенно начинал тянуть к земле, поэтому, беловолосый изредка, но пытался поправить бичевые лямки от него на плечиках, но шага не сбавлял. Они снова брели в молчании. Долго. В лесу было не так холодно, да и почти не сыро. Михал задрал белую голову к небу, пытаясь рассмотреть его серь сквозь раскидистые кроны вековых деревьев, но они нависали над путниками плотным пологом. Да и Армангерей не стоял на месте, так что задерживаться не стоило. Опустив голову, Михал моргнул и поспешил нагнать наставника, что норовил скрыться среди порослей кустарников. Через пару, навереное, десятков минут они миновали поляну и вновь вошли в лес. Чореску чуть опустил голову. Он промок, немного, но все же подустал с непривычки и конечно, чего уж себя то обманывать, проголодался. Пройдя так несколько шагов, Михал поднял взгляд на учителя и с удивлением отметил, что вновь начал немного, но отставать от танара, от чего поспешил догнать воина. Останавливаясь в шаге от учителя, Михал снова посмотрел на танара, который осматривался по сторонам. Новым заданием стал поиск привала.
- Хорошо., - в полголоса ответил мальчишка и обдав учителя дымом от тлеющей еловой лапы, отошел от него на несколько шагов, внимательно оглядываясь по сторонам. Минут через десять - пятнадцать блуждания по сравнительно небольшому радиусу от наставника, Чореску нашел небольшой, примерно в метр-полтора, пустой участок между порслью какого - то лесного, но весьма плотно ростущего кустарника и обернулся в сторону, где последний раз премечал наставника
- Танар!, - осторожно позвал учителя беловолосый замирая на месте. А танар притаился не случайно. Он заметил, что мальчик в лесу ведёт себя точно так же, как привык дома: уверенно, шумно и невнимательно. Меж тем лес друг только тому, кто знает, как защититься от естественных угроз и пользоваться дарами. И первый, главный дар лесных угодий, — это тишина. Михал нарушал её, словно всё ещё находился в Хотине, пугая птиц и мелкую добычу, дразня хищников, привлекая внимание врагов. Армангерей затих и пригнулся, чтоб седую голову не было видно над порослью орешника. И замер. Какое-то время он отчетливо слышал шорохи, возню и старательное сопение. Потом беловолосый мальчик притих. И в звонкой лесной тиши, окружившей воина и его ученика, раздалось робкое, встревоженное обращение:
— Танар!
Старик всё выжидал. Это было непросто: больная нога ныла, протестуя против согнутого положения, но если отроку не привить с первых минут ощущение того, что он нигде не в безопасности, то шансов на выживание у мальчика нет. Потому Армангерей не выходил, наращивал тревогу. И, откровенно говоря, сгорал от любопытства, что же Михал будет делать. Михал замер на месте, медленно оглядываясь по сторонам окутанный молочной дымкой от все еще тлеющей еловой лапы, что сжимала детская ладошка. Насупился, вслушиваясь в тишину леса, которую нарушал разве что шелест мокрых листьев. Танар не отозвался на его зов. Где-то недалеко вспорхнула лесная птица, вскрикнула, прошелестела листвой дерева и снова затихла. Беловолосый недовольно посмотрел в ее сторону, а потом снова вслушался в голос лесной тишины. В лесу было не так уж холодно, как на городских улицах, но ветерок все же пролезал под мокрую одежонку, создавая ощутимый дискомфорт. Чореску моргнул и осторожно сбросил с плеч мешок со своей одеждой. Армангерея ни где не было видно и это немного но настораживало юное создание. Бросив ветку в центр прогала, Михал еще раз огляделся по сторонам, надеясь заприметить силуэт учителя, но в наступающих дождливых сумерках это было сложно сделать. Молдавашик закрыл глаза и сжав кулаки, снова прислушался к лесу замерев там, где стоял. Дождь в лесу шуршал листьями, ветер чуть подвывал в верхних уровнях кроны. Где-то вдалеке взволнованно крикнула птица. Но танара ученик так и не услышал, за то в нескольких метрах от Чореску, ровно между ним и тем местом, где притаился учитель хрустнула сухая валежная ветка. Уловив этот хруст, мальчишка резко открыл глаза, в то время как из-за кустов показалась волчья голова, затем животное выбралось из зарослей полностью. Чореску лихорадочно сглотнул и инстинктивно отступил на шаг назад, зашуршав влажной осенней листвой. Волк повернул голову в его сторону и малой вновь попятившись налетел на свой мешок и споткнувшись, упал на землю. Волк зарычал и стал стремительно наступать на беловолосого мальчугана. Михал испуганно смотрел на зверя. Позади него дымилась тлеющая еловая лапища, а волк продолжал наступать. Сглотнув, Чореску дернулся в бок, перекатился на живот и потянулся к ветке ручонкой. Волк зарычал громче и злее, он был уже совсем рядом с Михалом, когда тому все же удалось дотянуться до лапищи и подтянуть ту к себе. Зверь уже собирался наброситься на незадачливую добычу, но пацаненок дернулся, ухватил ветку обеими ручонками и потянув, протащил по земле. Перехватил повыше и оторвав от земли, на силу крутанулся вместе с ней и в самый последний момент мотнул перед звериной мордой, челюсть которой грозила сомкнуться на его теле. Волк заскулив, отскочил на шаг назад. Тряхнул головой и зарычав, вновь бросился на мальчишку. Лапа была сломана, а Михал кое как уже пытался отползти к ближайшим кустам. Волчьи глаза сверкнули в сумерках и зверь прыгнул на мальчика. Михал моргнул и... дрожащей ручонкой хватил тертую рукоять материнского дара. Вытащил из - за пояса и схватившись за него обеими руками, выставил перед собой, чуть вытянув трясущиеся ручонки. Сглотнув, мальчишка зажмурился и даже отвернулся в сторону. Горячее дыхание зверя чуть обожгло щеку, смачивая слюной хищника белесые волосы. В паре сантиметров, клацнули, смыкаясь сильные челюсти обдавая брызгами слюны детское личико. А спустя пару минут беловолосый ощутил, как что-то очень теплое, липкое стекает по пальцам и ладошкам неприятно забираясь под рукава мокрой одежонки. Как только старый воин не выскочил из кустов, когда увидел волка, ощерившего пасть на Михала… Но удержался. Удержался, потому что лучшего испытания на прочность и придумать было нельзя. Хотя волк-одиночка в этих лесах был редкостью. Судя по всему отбившийся от стаи и больной, раз не учуял взрослого человека, в непосредственной близости от вроде бы беззащитной добычи. Наблюдать за мальчиком было несложно: их еловая ветка потихоньку разгоралась, а волосы чада белёсо светились в окружающей мгле. Пацанёнок держался молодцом. Армангерея не удивило то, что он действовал так неумело: это было нормально. Но отвага, проявившаяся с малолетства, стала для танара первой отрадой. Хоть это и не его заслуга, Агата уже могла гордиться сыном, как гордился и старый венгр. У Армангерея в учениках оказался один из достойнейших сынов нового поколения. Однако, пора вмешаться. Волк бросался на Михала очень уж рьяно, и пусть отрок догадался воспользоваться и веткой, и кинжалом, но раненый, зверь стал злее и опаснее. Он придавил мальчика к земле, а ведь был тяжелее, как минимум, вдвое. Отчаянно хромая, старик выбежал из кустов, одновременно обнажая проверенный длинный меч, с силой пнул волка ногой под брюхо. Зверь отстал от беловолосого и попробовал убежать, но тоже был хром. Потому его нагнал сапожный нож, молниеносно извлечённый и выпущенный Армангереем. Клинок целиком вошёл животному в бок, волк дважды жалобно проскулил, отполз в сторону и лёг издыхать. Старик пару секунд переводил дух, после чего наклонился к Михалу и спокойно, будто ничего не случилось, поинтересовался:
— Цел, сынок?
Услышав, как смыкается волчья пасть, почувствовав теплые брызги на своей щеке, Чореску тихо сглотнул и вжался затылком в мокрую землю, стараясь отстраниться от зверя. Тем временем, теплое и липкое начало пропитывать одежонку Михала, но он не опускал рук, все так же крепко сжимая рукоятку кинжала. Волк продолжал разъяренно рычать, все так же нависая над своей незадачливой юной добычей, брызгая слюной на мальченку, но от чего то не торопился укусить и разорвать чадо. За рычанием волка, отпрыск молдаванки и поляка не услышал, как танар заспешил ему на подмогу. Глухой удар и смрадное дыхание зверя исчезло. Пустота и легкость. Михал тихо сглотнул и перестав жмурить глаза, моргнул и открыл их, медленно поворачивая голову в сторону высоких крон деревьев и серого, едва заметного за листвой неба. Левая рука отпустила рукоять кинжала и бессильно упала на землю. Правая, секундой позже выпустила кинжал и уронив его в мокрую листву, упала рядом. Неподалеку слышались возня и жалобный, едва ли не предсмертный скулеж волка, который вскоре стих и до слуха мальчика долетало только хриплое дыхание зверя. Чореску заморгал и сглотнув, перевел взгляд на учителя, чье лицо склонилось над ним. Моргнув, Михал кивнул и тихо произнес
- Цел, Танар., - после этих слов, мальчик едва уловимо вздрогнув, постарался сесть и прощупав рукой траву и жухлую листву, поднял свой кинжал за скользкую и грязную рукоять, а потом перевел взгляд на разгоревшуюся ветку и едва уловимо произнес
- Нужно набрать хворост...,- конечно, мальчишка не осознавал, что всего несколько минут назад был на волосок от верной смерти. Переведя взгляд на учителя, Михал предпочел встать с земли и на силу отряхнувшись, посмотрел в сторону туши добитого учителем волка. Всего на мгновение в его взгляде промелькнула наивная детская жалость к животному, но вскоре она исчезла и проведя, свободной от кинжала, окровавленной ручкой по лицу, беловолосый вновь посмотрел на учителя. О том, что они будут делать с тушей и шкурой убитого зверя мальчишка не спрашивал, потому как не был уверен, что это сейчас важно. А спросить стоило… Бросать такой трофей просто так: непростительное расточительство и, к тому же, риск. Но Михал не спросил — предпочёл заняться костром. На самодеятельность маленького барчука танар только добродушно хмыкнул в седые усы: что ж, раз малец хочет проявить себя, зачем ему мешать? К тому же занятые руки всегда помогают голове справиться с переживаниями. Мал-мала начинаешь отвлекаться и от страха, что пережил, и от ужаса совершённого деяния — едва ли Михал прежде лишал жизни кого-то крупнее червяка. Однако собрать хворост ученик мог и без танара. А вот подготовить место для костра... Подозвав мальчика, воин тщательно обтер его кинжал от волчьей крови и принялся показывать, как поддеть дерн. Вдвоём они сняли лесную подстилку с клочка земли около двух локтей в диаметре и положили травою вниз рядом. Ветка успешно потрескивала довольно ровным пламенем, но об относительно сухом настиле всё равно следовало побеспокоиться. Армангерей наломал из толстого черена ветви чурбачков, устлал ими ямку и, положив сверху горящую лапу, велел мальчику:
— В двухстах шагах к северу протекает ручей. Умойся, Михал, набери свежей воды во флягу, — старик отстегнул её от пояса, — А после возвращайся и займись хворостом.
Сам танар подтянул мёртвого волка за задние лапы к ветвистому дубу неподалёку, крепко смотал верёвкой и подвесил. Подключать Михала к процессу он на этот раз не стал: впереди ещё много охот, и мальчику предстоит снять немало шкур. Но шкура первого убитого (почти самостоятельно) им зверя и, что важнее, первого поверженного врага, должна быть отделана безупречно. Потому Армангерей подвесил тушу по росту себе, а не ученику, разрыл под ним небольшую ямку, чтоб сразу закопать потроха и не возиться в луже крови, извлёк из бока волка кинжал и ловкими движениями принялся сверху вниз вспарывать волку брюхо и пластом освежевывать. Михал наблюдал за учителем. Когда тот подозвал его, беловолосый мальчишка кивнул и подошел к Танару. Тот забрал у него кинжал и стал тщательно оттирать кровь и грязь. Беловолосый внимательно наблюдал за старым воином, отмечая про себя, что оружие стоит чистить и следить за ним. Получив свой кинжал обратно, беловолосый с минуту повертел его в руках, осматривая и снова посмотрел на танара. Наставник опустился на колени и воткнув свой кинжал в землю, указал на место рядом. Чореску повторил действие Армангерея и вскоре они подготовили достаточно широкое место для костра уложив пласт дерна неподалеку. Ветка весело трещала под натиском пламени и мальчишка улыбнулся, засмотревшись на игривое пламя. Учитель окликнул его и велел сходить к ручью за водой. Беловолосый кивнул и взяв флягу, произнес
- Я сейчас,Танар.,- и поспешил в указанном направлении. Скрывшись за ближайшими кустами, Михал остановился и с осторожностью оглядевшись по сторонам, осторожно ступая направился к ручью, чей задорный плеск слышался среди высокой лесной травы. Остановившись почти у самой кромки воды, Чореску несколько минут завороженно смотрел на бегущую по мелким камушкам воду, что уносила с собой и мелкие листики, прислушиваясь к лесным шорохам. Детская рученка сжимала горловину фляги настолько крепко, что костяшки на тонких пальчиках уже начали белеть. Моргнув, Михал осмотрел ручеек и на взгляд определив место поглубже, направился к нему. Присев на корточки, беловолосый выдернул из фляги пробку и осторожно опустил ту в воду, горловиной против течения. Студеная вода обжигала нежную детскую кожу, а фляга, набирая воду, тяжелела и одной рукой ужержать ее становилось не просто. Опустившись на колени, Михал быстро заложил пробку в какую то складку одежонки и схватился за флягу второй рукой. Наполнив емкость до конца, мальченка вытянул ее на берег и найдя пробку, на силу, как смог закупорил. Положив флягу рядом с собой, мальчик оглядел свои руки и опустив их в проток ручейка, стал тереть отмывая с пальцев кровь животного и пещинки земли. Отмыв руки, мальчик зачерпнул пригоршню воды в ладони и чуть подавшись вперед, резким движением плеснул ее себе в лицо незамедлительно растирая ладошками грязь и кровь по щекам и скулам. Чтобы полностью смыть следы запекшейся крови, беловолосый раз пять повторил умывание и наскоро отеревшись более менее чистым краем рукава одежонки, подхватил флягу и прижимая к груди, побежал обратно к учителю. Прошуршав кустами, молдавашик выбрался неподалеку от места их костра и посмотрев на него, отметил, что огонь уже почти догорел и если не найти хвороста, разжигать его придется заного. Танара мальчик заметил не сразу, а уж чем тот был занят тем более. Замерев на месте, Чореску прислушался, водя глазами по местности. Вот трещит догорая еловая лапа, левее в кустах мелкой поросли шуршит птица или какая мелкая живность... А вот, чуть правее, шагах пятидесяти подрагивает ветка дуба. Вот, тихо хрустнул старый падший хворост, что - то чавкнуло. Беловолосый моргнул и все так же прижимая к груди флягу с водой, медленно и осторожно направился к раскидистому дубу, изредка оглядываясь по сторонам. Вскоре за широкими листьями старого дуба показался силуэт Танара и Михал, поднырнув под лапу векового дерева, остановился в паре шагов от учителя, с молчаливым удивлением наблюдая за тем, как тот снимает с мертвого волка шкуру. Он не знал еще многого, но с детским любопытством стремился запомнить все, что говорил или показывал ему учитель.
- Танар..., - тихо произнес Михал делая робкий шаг в сторону учителя и туши волка, что висела на ветке старого дуба
- Я принес воду...., - после паузы добавил мальчик переводя взгляд на танара и обратно на волка, внутренности которого покоились в яме, на которую указывала морда со свисающим розовато- белым, в сумерках, языком. Зрелище было завораживающим и шокирующим для детского взгляда. Моргнув, мальчик с усилием отвернулся от этого действа и зажмурившись, глубоко вдохнул. В воздухе пахло свежей кровью...
— Сынок, я стар, но не настолько, чтоб не помнить, о чём попросил тебя менее получаса назад. Мы теперь с тобой вдвоём и должны заботиться друг о друге. Если ты не наберёшь хвороста, огонь придётся добывать заново. Ты ведь уже знаешь, как это непросто, Михал?
Взгляд обыкновенно добрых тёмных глаз из-под кустистых бровей был куда строже голоса. Армангерей говорил по-прежнему мягко. Но по всему было видно: танар не доволен. Любознательность похвальна, однако сейчас куда важнее поскорее отогреться. Мальчик долго провозился в холодной воде, до этого вымок под дождём. Меньше всего им обоим нужны хвори. Меж тем старый воин рассчитывал оставить здесь одежонку барчука, измазанную в крови волка и разодранную его клыками, чтоб ввести в заблуждение тех, кто пойдёт по их следу. А впрочем… может, если ещё немного помёрзнет, пошевелится?
— Снимай-ка кафтан, сынок, — поразмыслив, изрёк Армангерей и отошёл от волка с распоротым брюхом. От того, что он отпустил тушу, она начала вертеться, и мёртвая морда с ощерившейся пастью теперь как будто дразнила беловолосого болтающимся языком. Впрочем, крови так и так следовало дать стечь, и танар даже рад был немного передохнуть. Тень озорной улыбки тронула серые сморщенные губы.
— Ну же, Михал. Снимай да отправляйся за хворостом. И не мешкай. Ель почти догорела.
Даже не смотря на Танара, Михал чувствовал суровость его взгляда на себе, а твердость голоса подтверждала догадку - учитель был им не доволен. Да и было за что. Воды то он принес, а вот хворостом для костра пока не занялся, а было нужно. Мокрая фляга заскользила из ручонок и Чореску вздрогнул, перехватывая емкость. На волчью тушу паренек не смотрел - ее вид внушал страх юному сознанию. На вопрос учителя, беловолосый только кивнул и снова перехватил скользящую в мокрых рученках флягу.
- Я сейчас соберу хвороста, Танар., - в полголоса произнес Михал, еще даже не подозревая о задуманном мужчиной наказании. Беловолосый посмотрел на учителя и моргнув, было сделал шаг в сторону, где они оставили сложеный костер из еловой лапы. Но услышав слова танара о кафтане, Чореску замер на полушаге и повернулся в сторону учителя, попутно невольно бросив взгляд в сторону покачивающейся туши волка. Тихо сглотнув, беловолосый сильнее прижал к себе флягу с водой и вновь посмотрел на бывалого воина. Холодный ветер неприятно забирался под мокрый кафтан и просачиваясь под мокрую рубашонку, заставлял Чореску поеживаться. Сентябрь в этом году выдался промозглым, даже редкие проблески солнца уже не согревали ни землю, ни воздух. Михал моргнул и едва уловимо поежившись, недоверчиво посмотрел на Танара. Тот едва уловимо улыбнулся и мальчик было решил, что наставник пошутил, но нет. Немного насупившись, беловолосый молдаванчик робко протянул Танару флягу с водой и когда учитель забрал ее, чуть дрожащими от волнения и холода ручками стал расстегивать пуговицы. Распахнув кафтанчик, Чореску медленно стянул его с плечиков и чуть потянув за рукава, вовсе снял. Промозглый воздух незамедлительно окутал его, без препятствий пролезая под тонкую и мокрую рубашечку мальчика. Михал поежился чуть сильнее и чуть опустив голову, протянул сырой кафтан танару. Спокойно принимая из рук маленького и флягу, и кафтан, всё так же улыбающийся воин внимательно проследил за тем, как Михал удаляется в поисках подходящих веток. Не беда, что сразу он толково их не сложит. Пусть пока наберёт побольше, заодно отогреется. Армангерей тем временем наклонился над ямой с кровью, вымочил в ней полы кафтана барчука и отложил в сторонку. Потом снова взялся за кинжал и принялся снимать шкуру с туши животного; управился приблизительно с двумя третями, как в голову пришла мысль порвать клыками волка одежонку Михала, что танар и сделал. Найдут — подумают, задрали дикие звери. Рановато, конечно, для нападения стаи, однако возможно. Закончив неприятное, но необходимое дело, Армангерей отложил кафтанчик в сторону и сосредоточил внимание на шкуре. Аккуратно он отделил её от туши до конца, расстелил на траве и быстро прикопал волка неподалёку под кустом. Краем глаза он приглядывал за отроком — что там Михал да как, не сильно ли испужал мальчонку вид освежёванной зверюги, не начал ли боярин кашлять. Однако вязанка хвороста на полянке начала внушать уважение и размерами, и составом. Пожалуй, самое время развести, наконец, полноценный огонь. Отерев пот со лба рукавом и стараясь не запачкать седые волосы волчьей кровью, Армангерей наклонился над практически потухшей веткой, осторожно подхватил, заново раздул пламя и поднёс к другой ветви, лиственной, на которой кое-где попадались жухлые листочки. Они-то и занялись. Старый воин ловко сложил несколько веток посуше небольшим шалашиком а внутрь положил эту, разгоревшуюся. И остановил по обыкновению внимательный взгляд на мальчишке, наблюдая реакцию. Отдав свой кафтан учителю, беловолосый посмотрел на старика чуть из подлобья и едва уловимо поежившись, зашагал собирать хворост для костра. Ветки мальчишка старался выбирать посуше и по толще. Только в дождливую осеннюю погоду сделать это все равно было проблематично, а то и вовсе не возможно. Набирая по охапке веток, шестилетний боярин стаскивал их в одну кучу и уходил собирать снова. Вскоре кучка собралась внушительная, а Танар закончил с мертвым волком и показал как правильно выкладывать костер и вскоре огонь уже во всю весело потрескивал в ямке. Улыбнувшись, Михал посмотрел на старика и все же спросил
- Танар, а что ты делал с волком?,- мальчишка потер ручонки и даже чуть натянул на них рукава грязной и мокрой рубашонки, силясь побороть холод. Минутой позже барчук все же чихнул и утер нос рукавом наблюдая за учителем. Воин удовлетворённо хмыкнул: несмотря на голод, холод и дождь мальчик интересуется. Это хорошо, значит есть склонность к делу, на обучение которому его отдала мать.
— Танар снимал шкуру с убитого зверя. Кафтан мы бросим здесь, но ведь не оставаться же тебе без тёплой одежды, правда, Михал? Давай-ка, помоги старику просушить шкуру, и будем ужинать.
А вот чихание отрока Армангерею не понравилось. С помощью маленького боярина наскоро развернув шкуру рядом с огнём, он снял плащ, постелил на поваленное давней грозой бревно и молвил:
— Садись сюда, поближе к костру. Стягивай сапоги, ноги в тепло, сапоги поставь так, чтоб просохли, — венгр положил Михалу на колени его кинжал, поблескивавший в свете лесного очага. — Держи его рядом. Я схожу к ручью, смою с рук кровь зверя. Когда вернусь, мы с тобой поедим.
Котомку с едой танар нарочно оставил рядом, так что даже мальчонка мог дотянуться до неё, не слезая с бревна. Уходил он быстро и тихо. Пусть и хром, воин сохранил способность передвигаться по лесу, не поднимая шума и не тревожа обитателей чащи. Путь до ручья, умывание и путь обратно не заняли много времени. Спустя какую-то четверть часа Армангерей снова показался на поляне. Михал моргнул и посмотрев на учителя, кивнул и ухватившись за шкуру, вместе с учителем разложил ее на траве неподалеку от костра. Вновь поежившись, беловолосый натянул рукава рубашонки на пальцы и снова перевел взгляд на учителя. Тот растелил на бревне плащ и велел садиться и сушить сапожки и греться. Моргнув, мальчик все сделал как сказал танар. Только сапоги барчук не поставил, а натянул на сучья бревна и те оказались подвешаны у костра, так чтобы жар от пламени доставал до них и согревая высушивал. Когда же учитель положил ему на колени его кинжал, Михал посмотрел на Танара и взяв ручонкой рукоять оружия, кивнул, чуть сжимая потертое дерево. Вскоре учитель скрылся за кустарником. Чореску отпустил рукоятку кинжала и протянул озябшие ручки к костру. Приятное тепло коснулось пальчиков и легким разрядом пробежало по ладошкам. Беловолосый мальчик улыбнулся. В желудке заурчало и парнишка покосился в сторону провизии, что лежала в Настасьиной котомке, но с места не сдвинулся. Он обещал матери слушаться Армангерея во всем, значит так и должно быть. Немного отогревшись, барчук отложил кинжал в сторонку и слез со своего места, набрав из кучи немного веток, он вернулся к бревну и бросил немного в костер, остальные сгрудил кучкой и снова уселся на прежнее место. Танара все не было, но на котомку мальченка не смотрел больше. Он ждал учителя, хотя живот уже настойчивее просил еды и питья. Чтобы отвлечься, беловолосый взялся за кинжал. Рукоятка была в запекшейся крови, в земле, как в прочем и лезвие. Оглядевшись по сторонам, Чореску не нашел ни чего, кроме как разодрать свою рубашонку. На силу оторвав кусок рукава, Михал начал тереть ее еще влажным краем лезвие кинжала силясь отереть с него кровь и грязь. Правда, получалось это не очень хорошо и умело, но беловолосый старался, отчего едва не порезал пару раз пальчики и ладошки. Какое-то время Армангерей молча наблюдал из-за кустов за действиями мальчугана. Ему требовалось изучить природные склонности чада, чтобы воздействовать, не калеча, и посвящать в жестокие, но необходимые истины войны, не истребляя способности любить, сопереживать и жалеть.Танара удивило и очень порадовало, что в маленьком боярине не оказалось обыкновенного детского эгоизма, побуждающего, прежде всего, удовлетворять собственные нужды и капризное “хочу”, а не думать о благе тех, кто рядом. Михал не тронул провиант, и старый воин удовлетворённо хмыкнул, поглаживая бороду. Но дальнейшие действия барчука заставили брови венгра медленно поползти вверх. Армангерей не разгадал замысла подопечного и даже немного рассердился, что тот использовал для очистки кинжала от крови такую дорогую ветошь, как собственная рубаха. Вышедший из кущи на полянку старик посетовал:
— И что же, после каждой охоты или сражения ты будешь портить по одной рубахе? Мы лесные жители, Михал. В лесу нет ткацкого станка и нет женщин, чтобы обшивать нас. Всё, что у нас есть, — шкуры животных да толстые иглы. Новая рубашка будет стоить несколько монет, а сколько сил и времени тебе потребуется, чтобы на неё заработать? Твои родные собрали тебе немного вещей, но при таком отношении уже к середине осени ты будешь совершенно голым. Первый и последний раз я позволяю тебе взять другую рубаху из мешка с вещами. В будущем, раз попортил одёжку, значит готов обойтись без неё. Ты меня понял, дружок?
Одарив ученика строгим взглядом, танар счёл, что этого достаточно, доковылял до бревна и сел рядом с Михалом к огню. Хозяином припасов оставался маленький боярин, и поэтому Армангерей развязал свой мешок: извлёк оттуда полкаравая ржаного хлеба, кусок сыра, пару морковок и румяное яблочко. Всё это он разделил на двоих и, с нескрываемым удовольствием надкусывая краюху, молвил:
— Кушай, сынок.
В животе маленького беловолосого будущего воина предательски урчало и даже немного потягивало с непривычки, ведь дома мальчика всегда ждал стол с ароматными явствами. Но сейчас маленький боярин прикладывал все усилия, чтобы оттереть запекшиеся на кинжале следы недавнего боя с диким зверем. Чистя свой кинжал, мальчик из всех сил старался не думать о том, что ему хочется есть и немного спать. За этим занятием он даже не заметил, как к костру вернулся учитель. Лишь когда тот заговорил с ним и пожурил за использование в качестве тряпицы собственную рубаху, на что мальчик отреагировал, чуть вздрогнув и едва не выронив кинжал
- Нет, конечно, учитель., - отозвался мальчишка наблюдая за Армангереем и его дальнейшими действиями с детским любопытством.
- Спасибо, Танар., - тихо произнес мальчишка беря из его рук половинку спелого яблока с красноватым бочком.
- Спасибо, учитель., - а потом, откусив от него довольно большой кусок, Михал снова перевел взгляд на огонь. Сьев яблоко и выкинув огрызок прямо в пламя костра, беловолосый встал и решительно подойдя к котомке, открыл ее и заглянул внутрь. Та оказалась плотно набита едой и питьем на ближайшее время. Достав сверток и закрыв крышку катомки, Чореску направился к танару и протянул тому этот куль. Танара растрогала готовность Михала делиться. Старик очень давно с этим не сталкивался. Да... Ученики у отряда были и возрастом постарше, и сердцем почерствей. И Армангерей всерьёз задумался, а не совершили ли они с Агатой ошибку, толкнув малыша на путь воина. С другой стороны, если у барчука есть совесть — редкое и крайне неудобное, но, к сожалению, именно в их деле необходимое качество — танар не имеет права отказаться от такого тануло. Даже если к выживанию или сражениям он будет приспособлен хуже остальных. Нещадно давя в сердце желание обнять и поцеловать мальчика в макушку и хмурясь исключительно по этой причине, Армангерей принял кулёк и развернул. Внутри лежали ещё теплые пирожки. Разломив один из них, венгр обнаружил мясную начинку.
— Сплошное баловство... Хорошо хоть не пряники медовые, — притворно вздохнул танар, улыбаясь. — Ну давай попробуем, чего собрали в дорогу твои домочадцы, Михал.
Он надкусил пирожок и удовлетворённо покачал головой: печево было отменным. Наскоро покончив с ужином, он отряхнул с колен крошки и, кряхтя, принялся готовить место для сна, стаскивая ветки поразлапистей в кучу к корням дуба и укрывая их плащом.
— Ты знаешь, что в походах всегда один дежурит у костра, охраняя остальных? Сегодня я подежурю первым, а потом разбужу тебя, и ты меня сменишь. Объясню, что нужно будет делать. Ложись покуда, волчонок. Уложив маленького и хорошенько укутав в плащ, старый воин подкинул веток в огонь и снова сел. В руках у него была суковатая палка, из которой он принялся что-то сосредоточенно вырезать острым кинжалом. Блики играли на светлых волосах ученика, и танар погрузился в глубокие размышления. А может, в воспоминания... Когда-то и у него был сын...Отдав наставнику сверток с пирожками, Чореску стал ждать. Чего, он не мог объяснить даже себе. Он просто стоял и наблюдал за учителем, как тот разворачивает кулек с пирожками и разламывает один. Когда учитель проворчал что то про пряники, Михал едва удержался от немного еще по детски горделивой улыбки: Настасья не просто любила пироги, но и отменно готовила любые из них. После ужина Танар устроил место для ночлега. Беловолосый мальчуган моргнул и посмотрел на учителя, когда тот обратился к нему
- Слышал, учитель.,- тихо ответил молдавашик устраиваясь на лежанке и позволяя учителю укрыть себя плащом поплотнее.
- Танар, а почему я волчонок?,- спросил мальчик наблюдая за наставником. Сон не шел, не смотря на то, что время уже было поздним, а впереди у незаконнорожденного беловолосого мальчишки было первое дежурство по дозору. "Спи!" — хотелось даже немножко прикрикнуть учителю на ученика. Вот неуёмное чадо! Время за полночь, силёнок небось не осталось, но вертится и егозит!
— Лежи смирно, а то плащ в кучу собьётся, и ветром в бока надует. Не хватало радикулита с молодых ногтей. Тебе годков-то сколько, сынок?
Танар не то чтоб сильно озадачивался этим вопросом, да и возраст Михала был ему известен. Но маленькому явно хотелось поговорить. И уж коли эта ночь выдалась особенной, и уж коли она была в их долгом пути самой первой, можно было в порядке исключения позволить боярину чуть-чуть побалбесничать.
— Потому что смотришь дико и охотник по предназначению. Но маленький и неразумный ещё, совсем как волчонок, что лапами во все капканы лезет, — немного ворчливо ответствовал Армангерей. Из-под умелых рук сыпалась стружка коры, срезаемая с ветки. Воин не любил маяться бездельем, и когда выдавалась свободная минутка, всегда что-нибудь мастерил. Вот и сейчас он выбрал две палки поровнее и занял руки и отчасти мысли заготовками под два дорожных посоха. Михал не спал, вслушиваясь в шорохи леса и голос учителя, который пел какую то песню. Беловолосый моргнул и зевнув, прикрыл глаза, снова погружаясь в сон. В этот раз сны не шли. Так Чореску проспал часа два. Проснулся сам и моргнув, потер глаза и огляделся. Танар то же закимарил и поэтому не следил за костром, который норовил уже потухнуть. Мальчик попробовал шевельнуться в плаще, но Танар уж очень надежно спеленал его от осеннего ветра. Так что пришлось повозиться, чтобы выпутаться из плена ткани. Выбравшись, беловолосый полукровка набрал охапку валежника и накидал хвороста в огарки костра. Ветки занялись быстро, но все же дымно. Вздохнув, мальчонка пошевелил костер концом какой то палки, лишь еще больше раззадоривая игру огня. Оглянувшись на учителя, Михал подошел к своему мешку с одеждой. Нагнулся и развязав узел, вытащил рубашонку и свитер грубой вязки. Переодев рубашонку, белый волк расправил свитер. Он оказался едва ли не на Танара. Настасья явно собрала ему вещей "на вырост" и пожалуй, учитель был прав, носить эту рубашонку ему придется до последней штопки. Ну да ладно, не беда. Завязав мешок с одежонкой, молдавашик подошел со свитером к Армангерею и как сумел накрыл старика тканью из овечьей шерсти с вплетенными в нее нитями из собачьей шерсти. Затем, малыш вернулся к тому месту где бросил рваную рубашонку и взяв ее, принялся искать могилу поверженного им с танаром зверя. Отыскав взрытую землю, боярин разрыл ее сучковатой палкой, после чего намотал на прут ветошь от рубашечки и с противным чавкающим звуком опустил ее в потроха зверя вперемешку с землей. Как только ткань напиталась жижей, а произошло это достаточно быстро, Михал вытащил палку из ямы и засыпав волка снова землей, неумело воткнул грязно - кровавый "флаг" в паре метров от костра. Снова подбросив в огонь сушняка, мальчишка нашел в листве свой кинжал. Отерев его лезвие о штанину брючек, молдаванин отыскал и потертые ножны. Вставив в них кинжал, мальчонка скатал волчью шкуру и затолкал ее в свой мешок. От греха подальше. После всех дел, юный боярин залез в свою катомку и отыскал в ней куль с крупной, но сырой домашней картошкой. Глянув на дремлющего учителя, мальчонка призадумался. Настасья рассказывала сказки и иногда упоминала в них, как смелые воины готовили снедь. Детское воображение тогда рисовало все эти картины очень простыми и красочными. Вот и сейчас маленький Чореску вспоминал все, что говорила нянюшка очень живо, поэтому, взяв палку, боярин разгреб горящие сучья, сделал в углях углубление и заложил в него те самые картофелины, что держал в ручонках. Завалив их сверху углями покрупней, отложил палку и стал ждать. Правда, малыш не знал, сколько нужно времени для картошки в печи и по этому, через какое то время закимарил, выронив со стуком свой кинжальчик из ножен. Сон учителя был некрепок... Временами он видел происходящее сквозь полуопущенные веки, но оно казалось старому танару сущей несуразицей, и он воспринимал тихонько копошащегося сначала в мешке, а потом в костре Михала дурманным видением, и ничем более. Однако приятный, щекочущий ноздри запах горячего съестного заставил Армангерея разлепить веки. Обнаружив себя укрытым, воин не сдержал тихого растроганного возгласа. Маленький мальчик. Большое сердце...Снова венгра охватили сомнения. Неужели у него поднимется рука это вытравить? Как можно быть профессиональным воином, когда в твоей груди бьётся комок жаркой доброты? Костёр трещал, как и положено. Лес шумел, как и положено. Михал не спал... как и положено. Картофель горел. Как не положено. Кряхтя и потягиваясь, Армангерей кое-как отскрёб себя от ствола дерева, поднялся и подковылял к очагу. Поворошил палкой угли. Подвинул запекающиеся клубни подальше от центра, поближе к краю.
— Вот так. Так... Что это вдруг ты решил ночью кашеварить, Волчонок? — весело спросил танар. Низко, над самой его головой, оглушительно хлопая крыльями, пролетела ночная птица, и Армангерей бровью не повёл бы, если бы она не шарахнулась от палки, на которой сушилось... Нечто ужасное.
— Михал, что это? — ошеломлённо спросил старик, хмурясь и подходя к пропитанной кровью и жижей волчьих потрохов ветоши. Михал еще не успел глубоко заснуть, поэтому быстро открыл глаза, когда услышал рядом дыхание старого воина. Он молча наблюдал за танаром, понимая, что забыл о картошке в углях и та начала гореть вместе с дровами вместо того, чтобы запекаться в своей же кожуре. Когда Армангерей обратился к нему с вопросом, Михал посмотрел на учителя и моргнул
- Настасья рассказывала о том, как живут воины... О печеной картошке... И я решил попробовать сделать ее сам, учитель.,- произнес беловолосый робко, при этом чуть опустив взгляд в землю, словно опасался того, что учитель начнет на него сердиться за испорченную еду из запасов, пополнить которые они смогут еще не скоро. Михал даже сжался от страха за свою необдуманную проделку с картошкой, но в следующий момент над ними пролетела лесная птица шумно хлопая крыльями, что отвлекло внимание Танара от картошки, но привлекло к напитанной кроваво- грязным месивом рваной рубашонке, что висела неподалеку он них на воткнутой в землю палке. Михал тихо сглотнул, когда ошарашенный увиденным учитель задал вопрос о том, что это такое
- Моя рубашка.,- тихо произнес беловолосый мальчуган, ковыряясь в углях костра тлеющей палкой.
- В крови и земле.,- после небольшой паузы добавил он посмотрев немного серьезным взглядом на своего наставника.
— Святые угодники, но зачем?! — глаза танара округлились… Михал смотрел на него до того испуганно, что воину показалось, мальчишка сейчас сбежит. И тут Армангерея осенила догадка. Точно то же он проделал на глазах у тануло с его кафтаном. Неужели малец додумался, что подобный фокус с одеждой способен сбить людей с их следа?
Армангерей тихо засмеялся. Хороший ему попался ученичок...
— Флаг твоей свободы, Михал, — одобрительно хохотнул он и, выдернув палку с пропитанной звериной требухой рубашкой, откинул тряпку подальше от костра, поближе к пятачку, где был убит волк. Там она и должна была остаться, превратившись в псевдоуказание на место гибели маленького боярина.
— Я так понимаю, спать ты не хочешь. Ничего… Очень скоро ты начнёшь использовать всякую свободную и безопасную минуту, чтобы восполнить недостаток сна. Давай попробуем, хорошо ли пропёкся твой картофель. Отличный завтрак, между прочим! Особенно если повар припас немного соли. Хитрый танар извлек из кармана кожаный мешочек, похожий на тот, в котором хранил трут и огниво. Он разворошил угли и ловко выгреб хорошо зарумянившиеся клубни из костра, после чего бросил в огонь кровавую палку. Пламя недовольно зашипело, дыма немного прибавилось.
- Учитель, ты же сам говорил, что...., - начал было Михал отвечать на вопрос наставника, но осекся на полуфразе, так как Танар сам ответил на свой же вопрос, откидывая кровавую тряпицу подальше к кустам.
- Не хочу., - кивнул беловолосый мальчуган смотря на старого венгра с детским любопытством, но не без внимания. Тем временем, картошка запеклась и ее можно было доставать из углей. Танар, в принципе, оказался доволен его поступком, что заставило молдавашика улыбнуться, следя за действиями учителя. Тот вытащил картошку из углей и кинул в них палку, которую боярин использовал вместо флагштока для своей рубашонки. Угли зашипели и задымили. В воздух поднялся немного гарелый запах, но дождь и ветер быстро унесли его проч. Утро было еще совсем ранним, но уже чувствовалось, что лес вокруг них медленно скидывает с себя дрему. Птицы вновь зашуршали в кустах неподалеку. Михал настороженно огляделся, крепко сжав в ладошке рукоять своего кинжала. Нет. Это был не страх, скорее мальченка старался проявить бдительность и расторопность в случае новой атаки со стороны лесных хозяев. Но голос Танара вывел мальчугана из настороженного оцепенения и волченок моргнув, перевел взгляд на учителя. Немного помедлив, будущий белый волк отложил кинжал в сторону и осторожно взял в руки клубень печеной картошки, наблюдая за учителем. Тот разломил свой на две половины и посыпал солью. К сожалению, повторить его действия точь в точь мальченка пока еще не мог в силу юного возраста. Поэтому, как мог, Чореску ободрал с клубня подгорелую в саже кожуру и откусил. Прожевал, проглотил и откусив еще кусочек, взял из мешочка немного белого порошка и посыпал оставшийся клубень. Облизнув губы, волченок откусил посоленый картофель. Есть, конечно, так стало немного вкуснее, но все же для детского вкуса очень даже необычно. Доев свою картошку, мальченка вполне ожидаемо обратился к Танару с вопросом, который старый венгр давно уже предвидел
- Учитель, можно воды?, - конечно, выпить всю, да даже половину большой фляги мальчишка бы все равно не смог, но соль вызвала у барчука жажду. Но вот только одного учитель не учел, напившись вдоволь воды, через какое то время юный боярин захочет по нужде и им так или иначе, а остановиться придется значительно раньше намеченного Армангереем привала. Да и еще, до отправки в путь им стоило "замести" следы своего прибывания на поляне - закопать костер и по возможности заровнять свои следы, дабы уловка старого венгра с окровавленной одежонкой мальчишки сработала как надо, при случае если найдут их след. Впрочем, оставалась надежда на то, что запах тлеющей хвои хоть немного, но попутает охотничьих псов. Да и Агата должна была ради будущего сына, которое она ему пожелала сделать лишь попытку отыскать свое чадо и старого венгра.... Если она и правда хотела сделать из сына воина княжества, в любви к которому она так усердно уверяла старика, прежде чем отдать беловолосого мальченку. Удивительно белые волосы, которые в скором времени доставят танару не мало хлопот, потому как с такими волосами ученику нужна нестандартная маскировка. Да и приглядевшись, венгр мог заметить, что молдаванин не просто отрок с очень светло - русыми волосами, а седой, как и сам старый учитель... Ещё стояла непроглядная темень, но птицы уже понемногу начинали шебуршаться и щёлкать клювами. Лес просыпался, из чего старый танар сделал вывод, что до рассвета осталось не так уж далеко. Им следовало подкрепиться и трогаться в путь, пока за ними не началась погоня. Поэтому Армангерей пододвинул ароматные картофелины Михалу, развернул почти полный мешочек с солью (неслыханная роскошь!) и коротко молвил:
— Ешь, волчонок, ешь вдоволь.
Свою картошку танар разломил и щедро посыпал солью, полагая, что беловолосый последует его примеру. Тогда малыш сразу же захочет напиться и выпьет воды достаточно, чтобы не откупоривать флягу до самого привала. Когда Михал попросил флягу с водой, старый венгр усмехнулся и отстегнув ее от пояса, откупорил пробку и протянул ученику
- Только не напивайся слишком много, волченок.,- произнес он с легкой, почти по - отечески доброй улыбкой.
- Нам предстоит еще довольно долго идти до следующего почивала.,- он моргнул, наблюдая за учеником.
Минут через пятнадцать, когда с завтраком было покончено, а остатки недоеденного съестного были зарыты вместе с углями от костра, Танар посмотрел на мальца и произнес с добродушной усмешкой
- Бери свой мешок, Михал, нам пора идти дальше. Котомку со снедью, так уж и быть, первое время понесу я.,- Армангерей встал и сделав вид, что собирается, украдкой стал наблюдать за тем, что будет делать юный боярин. Дождавшись, когда молаванин наденет на плечики мешок с припасом одежды, старый воин подобрал с бревна свитер, которым еще недавно барчук пытался укрыть его и накинул беловолосому на плечики. Хвори сейчас были совсем не к чему, но и закалить мальчонку было нужно. Удовлетворенно кивнув самому себе и пристегнув флягу обратно к поясу, Армангерей кряхтя наклонился и подобрал с земли два резных посоха. Хмурым взглядом осмотрев их, Танар обернулся к Михалу и протянул мальчишке тот, что был покороче
- Держи. Будешь уставать в пути, опирайся на него., - после чего старый венгр еще раз осмотрел поляну и моргнув, перевел взгляд на белобрысого мальчишку, в то время как над их головами уже занимался рассвет и пора было продолжать свой путь. Убедившись, что они ни чего не забыли убрать за обой и что все следы стерты, кроме тех, что Армангерей заготовил для поисковых, мужчина подхватил котомку Чореску и немного прихрамывая, направился дальше в глубь леса. Шли и правда долго. Сначала молча - Армангерей лишь изредка бросал на мальчика взгляды, наблюдая, как тот себя ведет - насколько хорошо усвоил первые уроки.
- Что ты будешь делать, если тебе покажется, что за тобой кто-то следит? - вдруг спросил он. Они как раз проходили мимо большого валуна, и не дожидаясь ответа, Танар сказал :
- Никогда не старайся укрыться за предметами, находящимися на виду, как этот валун - они сами по себе привлекают внимание противника, и заметить тебя там ему будет легче всего. Лучше укройся в тени, или какой-нибудь выемке, не привлекающей внимания. Двигаясь, старайся находиться с теневой стороны предметов - потом это войдет у тебя в привычку. Ступать тихо ты пока что так и не научился - Танар спрятал улыбку в бороду. - А дикий зверь не обязательно непременно должен нападать. Только если ты его потревожил. Поэтому будь внимателен, смотри по сторонам, не забывай смотреть и под ноги. Часто животное само избегает встречи с тобой, и обходит тебя стороной. Заметив, что Михал все чаще опирается на данный ему посох, Танар не остановился, а продолжал двигаться дальше.
- Осталось не так уж далеко - ответил он на безмолвный вопрос мальчика. И тут произошло неожиданное: возле уха Михала просвистела стрела, и воткнулась в ствол дерева, которое как раз миновал будущий воин. Постепенно Михал и старый венгр все глубже уходили в глубину старого леса. Мальчонка старался поспевать за наставником, но тот, не смотря на свою хромоту, шел на удивление быстро. А может, беловолосому ученику просто показалось с недосыпа. Шли они молча практически всю дорогу. Изредка Танар покряхтывая, перекладывал котомку со снедью из руки в руку и продолжал идти, даже не оглядываясь на своего еще совсем не опытного ученика. А Михал молча шел следом, изредка поглядывая то на учителя, то на траву и влажную от росы листву под ногами, все чаще опираясь на свой посох. К столь долгому переходу волчонок был еще не готов, но иного выхода, кроме как продолжать путь у юнца не было. Посмотрев на валун, белобрысый отпрыск молдаванки и поляка лишь кивнул в ответ на наставления учителя, однако, в мыслях у него зародилось иное мнение на счет этого. Хотя, мальчишка был еще слишком юн, чтобы грамотно и точно просчитывать все возможные варианты исхода тех или иных событий. Они продолжали идти, продираясь сквозь чащебу и валежник. Михал устало потер глаза, когда к закату они добрались до нужного места. Чореску устало кивнул и хотел уже двинуться дальше за учителем, но в следующую минуту ощутил, как по скуле и краешку ушной раковины мазнула хвостовым оперением боевая стрела с глухим ударом вонзаясь в кору старого дерева, позади ребенка. Михал ошарашенно отступил на шаг в сторону Танара, словно подсознательно ища у старого воина защиты. Он был напуган, хотя и старался не подать вида.
- Танар..., - тихо позвал Чореску наставника параллельно вглядываясь в прореху между старыми кустами можжевельника, за которыми мелькнула чья -то тень.
- Уймись, Сорин - негормко промолвил старый венгр, не выказывая никаких признаков беспокойства.
- Мы уже почти пришли. Ты оказался выносливым, мой маленький друг. Не бойся, это один из моих воспитанников решил пошалить - Танар обернулся к Михалу и ободряюще похлопал его по плечу.
Ветви бесшумно раздвинулись, и из чащи вынырнул паренек, лет четырнадцати. Лицо его было серьезным, если не сказать - хмурым. Серые глаза сосредоточенно изучали Михала, на высоких скулах ходили желваки. Он был высоким для своего возраста, крепкие руки сжимали лук, а за спиной висел колчан со стрелами.
- Это Сорин, он воспитывается у меня с девяти лет - сказал Армангерей. - Видишь, как незаметно он ступает и перемещается по лесу? Ты тоже так научишься. - Поприветствуй своего нового друга, Сорин.
В глазах венгра промелькнуло что-то, похожее на усталость. Он тяжело опирался на посох.
- Как у нас дела? Ты хорошо справлялся в мое отсутствие, сынок?
Они пошли дальше - Армангерей выслушивал на ходу то, что говорил ему воспитанник, и вскоре показалась довольно большая поляна, по центру которой было большое потушенное костровище. Вокруг было расположено несколько шатров, а поотдаль, возле сложенного из камня очага, темноволосая девочка помешивала что-то в котелке.
- Наставник!!! - Она бросилась к ним, и обняла Танара. - Мы скучали. Аурэл и Ванич пошли поохотиться немного.
Она с любопытством поглядывала на Михала, приветливо ему улыбаясь.
- Меня зовут Арья. Добро пожаловать, будь здесь, как дома. Мы дружно живем. Вы как раз вовремя. Скоро будет готова еда. Было видно, что девчушка соскучилась, и ей не терпится поболтать. Вместо ответа в воздухе снова послышался свист стрелы, наконечник которой снова врезался в дерево чуть выше макушки беловолосого боярина. Михал крепче сжал в руках посох, стараясь рассмотреть Сорина, что прятался за кустами. Когда старый венгр ободряюще похлопал его по плечу, Михал посмотрел на него с легкой улыбкой, но сказать ни чего не успел, так как Армангерей начал знакомить его с одним из своих учеников, что и был тем самым стрелком. Лук был наготове, в то время как на лице парня ходили желваки, что вместе с холодным взглядом говорило о раздражении. Михал моргнул и снова посмотрел на Танара, а потом на его ученика
- Зачем он нам, учитель? Щуплый и страшный.,- произнес Сорин посмотрев на Армангерея и добавил, выдержав небольшую паузу
- Баласт!,- добавил он снова посмотрев на беловолосого с легким презрением. Когда учитель задал ему вопрос, парень усмехнулся и произнес
- Все хорошо, учитель. Справились, чай уже не маленькие дети.,- он фыркнул и снова посмотрел на Михала. Чореску сжал в ладошке свой посох и посмотрел на Сорина с безразличием и направился в след за ними к лагерю. Маленький боярин с детским любопытством осматривал местность, но вскоре его внимание привлек девичий голосок, радостно обращенный к Танару. А вскоре к ним подбежала девчушка - трещетка.
- Я Михал.,- произнес беловолосый, когда в монологе девочки появилась пауза.
- Рад познакомиться.,- после паузы добавил он. Танар сурово свел брови на переносице:
- Разве я учил тебя думать вслух? - спросил он Сорина. Думать ты можешь все, что угодно - но мысли не должны отражаться на лице - оно должно оставаться бесстрастным. Ничто не должно выдать того, что ты на самом деле думаешь. А теперь спрячь-ка свою неприязнь, и поздоровайся с новым учеником, как положено.
На скулах парня заходили желваки, но он тем не менее протянул Михалу руку и пожал. При этом создавалось такое ощущение, что он вот-вот сейчас вытрет ее о штаны. Армангерей покачал головой, а вот при виде Арьи губы его тронула отеческая усмешка. Он приобнял девочку и потрепал по затылку, после чего скрылся в одном из шатров, оставив Михала с Арьей. Сорин стоял чуть поотдаль.
- Я тоже рада - девочка с интересом разглядывала Михала. - У тебя такие волосы....Что ты сделал с ними? Они были такими всегда?
Она протянула руку и коснулась волос Чореску. За спиной послышался вздох.
- Арья, не забудь, что ты готовишь еду для всех нас - а ты бросила очаг. Я должен за ним присматривать? У тебя там все выкипит - буркнул Сорин.
- Не обращай внимания - сказала Арья Михалу. - Сорин вечно всем недоволен.
- Эй, ты, умник, лучше принес бы еще немного веток для костра - а то потухнет. Это, между прочим, твоя обязанность - Арья показала язык в спину удаляющегося Сорина.
- Ты умеешь готовить? - спросила Арья Михала. - Хотя...наверняка нет. А мне нужна помощь. Ничего, просто поможешь кое-в чем. Мой руки.
Девочка протянула Чореску лук и чеснок.
- Почистишь и порежешь мелкими кусочками - распорядилась она. Стоило Танару отвернуться, Сорин показал ему язык, а после рукопожатия с Михалом, незаметно все же обтер ладонь о штаны. Маленький беловолосый ему не понравился. Хотя, по большому счету это была всего лишь детская ревность. Ведь теперь учитель будет больше времени посвящать новенькому, а не им с Арьей и другим мальчишкам - воспитанникам. Арья трещала без умолку не давая и слова вставить. Любопытная, но сразу видно очень добродушная девчушка. Чореску улыбнулся и произнес
- Они всегда были такими.,- Михал проследил взглядом за действиями Арьи, но позволил девочке коснуться своих волос. Забурчал Сорин. Мальчик вздрогнул переводя на него взгляд, но его отвлек голос Арьи и Чореску осторожно кивнул ей в ответ. Когда Сорин отправился собирать хворост, Михал вновь посмотрел на девочку и произнес, отвечая на ее вопросы
- Не умею...,- говорить о том, что дома у него были кухарка и нянюшка, а спать укладывала мама, мальчик не стал. Не посчитал нужным. Ведь это и правда осталось там, за лесом... В прошлом. Танар ушел в палатки и не появлялся пока, а Арья попросила помочь.
- Может научишь?,- беловолосый улыбнулся и направился вместе с девочкой обратно к очагу. Скинув с плеч рюкзачок, Михал помыл руки и получив из рук девочки луковицу и головку чеснока, отложил последнюю в сторону. Ополоснув луковицу в чаше с водой, беловолосый взял небольшой ножик и неумело срезал корневище. Отложив ножик, мальчик поддел кожицу с одного края и потянул, очищая овощ от кожуры. Минуты через две луковица была полностью очищена.
- А как резать? Я не умею...,- мальчик посмотрел на Арью.
- Арья, ну что ты, не видишь, он даже лук почистить, и то не умеет, - скептически подняв бровь, возник откуда ни возьмись Сорин.
- А ты должен был принести хворост, а сам до сих пор здесь - парировала Арья - она и сама не знала, отчего ее тянет заступиться за нового ученика Армангерея. Он казался каким-то печальным - хотя с чего бы ему веселиться, и Арье было его жаль. Ловким движением Сорин отобрал луковицу у Михала, явно нарываясь на драку, ну или хотя бы посмотреть на его реакцию.
- Я нарочно остался, хотелось посмотреть, умеет ли он хоть что-нибудь - подбрасывая луковицу, будто жонглер, ответил паренек. - Да не злись ты - добавил он, видя, что Арья насупилась. - Хочешь, я в два счета нарежу?
Тем временем из шатра вышел Танар - он успел обмыться и переодеться в чистое. При виде его Сорин немного поубавил спесь и вернул луковицу Михалу:
- Ну что ж, режь, надеюсь сегодня мы не отравимся, при таком помощнике стряпухи.
Пока происходила эта небольшая стычка, костер почти угас и нужно было срочно его поддержать, Танар же молча наблюдал за происходящим. Хрустнули ветки, и на поляну вышли два мальчика, оба постарше Михала, но младше Сорина. Один из них, тот, что повыше, держал в руках небольшую вязанку хвороста, а второй - несколько убитых птиц.
- Нам сегодня повезло - к обеду у нас кроме похлебки будет еще и дичь - провозгласил второй, и подойдя, сдержанно поздоровался с Армангереем.
- Мы рады, что ты вернулся, учитель - отозвался второй. Они оба уставились на Михала.
- Аурэл - представился тот, что повыше.
- А я Ванич - сказал тот, что держал в руках дичь. Мальчик смотрел на Арью, ожидая, что девочка покажет ему, как резать луковицу, которую он почистил и теперь держал в руках. Конечно, Михал знал, как чистить и резать лук, но до сегодняшнего дня эти знания были сугубо теоретическими и основывались лишь на наблюдениях маленького Михала за кухаркой в доме матери. Услышав за своей спиной голос Сорина, беловолосый мальчонка ни чуть не удивился. "Напыщенный, хвастливый индюк", - подумал боярин, когда парнишка с издевкой на лице отобрал у него луковицу, явно надеясь задеть его и спровоцировать на драку. Да только Михал на его провокации не повелся. Он молча наблюдал за Сорином, который, как ему показалось, нарочно выделывался скорее больше перед самой Арьей, чем желал настоящей драки. А стоило наставнику показаться из палатки, как Сорин и вовсе стушевался, что подтвердило догадку мальчугана о некоторой борьбе парня за внимание девочки. Забрав из рук Сорина луковицу, беловолосый подошел с ней к чарке с водой и опустив овощ в емкость, принялся обтирать, смывая не видимую на первый взгляд грязь. Когда луковица оказалась вымыта, мальчик снова вернулся к Арье, но продолжить разговор им не удалось, так как вскоре у границы поляны хрустнули ветки и из - за кустов показались чумазые мальчишки. Один из них держал вязанку хвороста, а второй несколько птичьих тушек, кажется, молоденьких перепелок или уточек. Михал приветливо улыбнулся мальчишкам, а затем проследив за взглядом одного из них, встретился со взглядом Танара. Учитель едва уловимо кивнул, и беловолосый снова перевел взгляд на пришедших мальчишек, которые к неудовольствию Сорина весьма доброжелательно и даже радушно приветствовали нового воспитанника Армангерея.
- Я Михал., - Чореску приветливо улыбнулся, но руки для пожатия не протянул, так как в них все еще была зажата только почищенная и помытая после Сорина крупная "злая" репчатая луковица. Воспользовавшись тем, что внимание Танара и белобрысого занято вернувшимися из леса Ваничем и Аурэлем, Сорин огляделся по двору и заприметив у одной из палаток плетеную котомку, направился к ней, попутно пнув ногой рюкзачок Михала с вещами, загоняя его в грязную лужу у прогнившей бадьи, которую Танар повелел сжечь еще когда уходил к Хотину. Когда сумка с тихим плеском приземлилась в лужу, Сорин лишь усмехнулся и вскоре достиг своей цели. Открыв котомку, парнишка обнаружил в ней домашнюю снедь - ароматные пирожки, флягу, открыв которую, наглец с удивлением ощутил вкус парного молока на своих губах. Свежий хлеб, вяленное мясо и немного яблок и груш. Заботливо завернутый в тряпицу небольшой глиняный горшочек сливок и с десяток свежих яиц в плетенке. На самом дне котомки, маленький жулик нашел и небольшой тканный мешочек, который звякнул монетками, стоило его взять. Развязав мешочек, паренек достал из него сперва небольшой кусочек бумаги с записочкой, а затем и несколько монеток - пара серебряных и несколько грошей. Монетки Сорин тут же засыпал обратно в мешочек, но любопытство взяло верх и он развернул вложенную в кошелечек записочку. Спешный, но все же сохранивший аккуратность почерк - явно женский, обращался к кому то на плохо знакомом парню языке...Танар, да и вся честная компания, сначала не обратили внимания, что Сорина нет рядом. Мальчишки сдержанно выражали свою радость по поводу возвращения учителя - что ни говори, а в отсутствие наставника в лесу им было не так спокойно и безопасно - хотя каждый из них и почитал себя достаточно самостоятельным и храбрым, в случае чего. Пожилой мужчина задавал вопросы, выслушивал ответы, кратко кивал, и время от времени улыбался, Аурэл и Ванич в свою очередь засыпали наставника вопросами - все сгрудились у очага, над которым булькал подвешенный котелок. Лишь через некоторое время Танар, проследив взглядом за своим старшим учеником, потемнел лицом. Бесшумно и незаметно он покинул беседующих детей, и приблизившись к Сорину, понял, что его предположение верно.
- Стало быть, плохой я учитель - сказал он негромко, а Сорин от неожиданности выронил из рук исписанный листок бумаги. Армангерей как будто бы постарел на несколько лет - в уставших чертах его лица сквозило огорчение и разочарование.
- Скажи, разве такому я учил тебя, Сорин? - он нагнулся, и поднял с земли упавшую записку. - Как посмел ты рыться в вещах своего товарища без его ведома? Брать чужое без спросу? Превыше всего для воина должна быть его честь, иначе все его заслуги пусты и ничего не стоят. Мне очень жаль, что я провел много времени в беседах с тобой, но так и не смог донести до тебя такой простой истины - сказал Армангерей и вздохнул. Привлеченные разговором, к ним подошли и остальные.
- Поскольку ты не понимаешь слов, придется использовать другую науку - может, ее ты усвоишь лучше - Танар бросил на Сорина укоризненный взгляд.
- Михал, собери свои вещи, пока они окончательно не вывалялись в грязи, и не переживай, малыш - мужчина вложил листок в его руки. - Теперь это твой дом, здесь ты в относительной безопасности, и такое вряд ли повторится, после того, как Сорин отведает розг. Но сначала мы пообедаем тем, что приготовила нам Арья. Они подождали еще некоторое время, пока похлебка была готова, все это время Сорин насупленно молчал. Танар же обратил внимание детей на волчью шкуру, находящуюся в рюкзачке.
- По дороге сюда на нас напал волк. И мой новый ученик доказал, что он достоин быть настоящим воином - он убил зверя. И эта шкура служит тому подтверждением. Он проявил мужество и храбрость - будучи первые дни в лесу, он справился с испытанием. Настоящий волчонок. Только не серый, а белый. - Армангерей усмехнулся. - Надо бы пошить тебе жилет из твоего трофея - обратился он к Михалу. Арья смотрела на нового друга с восхищением.
- А что, я пошью, я умею - вызвалась она, и была награждена тяжелым взглядом Сорина. Затем каждому было дано по миске ароматной похлебки, Сорин же стоял в стороне - он был лишен обеда. А после того, как все поели и закусили домашними пирожками из котомки Михала, Танар велел Сорину снять одежду и лечь на толстое бревно, лежащее на поляне. Сорин, ведомый любопытством, решил, что ему дозволено трогать и читать чужие письма. Поэтому развернув записку из кошеля Михала принялся вчитываться в плохо понятные строки послания. За этим занятием его и застукал Танар, незаметно возникший рядом. Услышав голос наставника, парнишка вздрогнул и выронив листок поспешил подняться на ноги. Учитель изменился в лице - хмурый взгляд и разочарование в голосе словно прибавили ему лет. Хотя, Армангерей и так был уже не молод.
- Нет, конечно, учитель... Но..., - начал было Сорин, но осекся под укоризненным взглядом наставника. Он однажды уже поколебал веру наставника в себя, что и заставило парнишку проглотить "Но он мне не товарищ", и опустить взгляд в землю. Арья хотела что - то спросить у наставника, пока мальчишки живо обсуждали охоту и прибытие нового товарища, но не нашла его рядом. Оглядев всю полянку, девочка заприметила их у палатки наставника рядом с которой теперь стоял еще и беспорядок. Взяв свой любимый поварской черпак, девочка поспешила к ним. А следом за ней подтянулись и остальные ребята. Наградив Сорина укоризненным взглядом, девочка слегка замахнулась на него поварешкой, но бить не стала, встретившись взглядом с Танаром. Увидев свои вещи разбросанными, Михал опешил и не понимающе посмотрел вначале на Сорина, а затем на наставника, который в следующую минуту велев собрать их, вложил ему листок бумаги с письмом. Сдавленно кивнув, Чореску убрал листочек в карман брючек и направился в компании Аурэла и Ванича собирать свои вещи из лужи, а снедь обратно в котомку. Тканный мешок с вещами напитался грязной воды и многие вещи беловолосого мальчугана теперь нуждались в стирке. Пока Ванич собирали снедь в котомку, Михал развязал мешок и совсем поник, доставая из него немного намокшую свежевыделанную шкуру довольно крупного волка. Арья помешала похлебку и позвала всех собираться у очага, так как вечерело и на улице становилось промозгло и холодно. Все расселись на поленьях вокруг очага, Арья вновь помешала похлебку и сказав, что нужно подождать еще минут пять, уселась между Танаром и Аурэлем. Ребята как раз расспрашивали наставника о походе и Армангерей поведал им историю о том, как на них напал волк. Продемонстрировав шкуру волка, наставник вновь сел на свое место и обратился к Михалу. Услышав о подвиге белобрысого малявки, Сорин проникся к нему толикой уважения, но ревновать Танара и остальных не перестал. К Арье это относилось в первую очередь. Затем девочка разлила в миски ароматную похлебку, Сорин же был вынужден глотать голодную слюну и слушать капризное урчание своего желудка сидя в стороне. Но наказание есть наказание. После того, как похлебка была съедена, беловолосый принес какой то сверток из своей котомки и развернув его, обошел всех, кто сидел у очага, раздавая.... Пирожки.
- Спасибо, Михал., - хором поблагодарили мальчишку Аурэл и Ванич. Арья уж слишком тепло, по мнению Сорина, улыбнулась Чореску и даже потрепала его по волосам, заставляя парня злиться. Немного погодя, наставник подошел к Сорину и парень со смеренным видом направился к указанному бревну. Сняв с себя всю одежду, парнишка покорно лег на бревно, покорно подставляя наставнику свою спину для наказания. А в мыслях Сорин уже не раз успел проклясть беловолосого мальчишку который сегодня пришел в их лагерь вместе с Танаром. И пообещал себе, что не позволит Михалу стать любимцем Армангерея, какими бы ни были его успехи в учении. В нем говорила простая как дважды два ревность маленького мальчишки. А еще Сорин поклялся, что Арья будет его, во что бы то ни стало.Тем временем, ребята и Арья убиравшись у очага, весело переговариваясь, ушли в свою палатку, уведя за собой и Михала. Костер уже совсем догорел и теперь отбрасывал на висящую неподалеку волчью шкуру легкие аловатые отблески. Наставник щедро отпотчивал Сорина розгами за то, что без спроса залез в чужие вещи. Именно эта порка и породила в парнишке стойкую ненависть и желание соперничать с маленьким беловолосым проклятьем, что притащил с собой Армангерей. Сорин решил, что во что бы то ни стало обязан показать учителю, что только он достоин быть его учеником. Его наследником и гордостью. Голодный и озлобленный Сорин направился в свою палатку. Он уже год, как жил отдельно от остальных учеников Танара, пусть и не в просторной особо палатке. Разгаворы в "казарме" стихли с наступлением сумерек и дети мирно уснули. Учитель в этот вечер подарил им возможность всласть наобщаться, ведь впереди мальчиков ждала учеба, а Арью работа по "дому". Да и в скором времени старый военный планировал покинуть насиженную лесную поляну, так как близилась зима, а это бесконечные хвори при отсутствии надлежащих условий. Да и засиделись они на одном месте. Слишком уж старшие пообтерлись на местности, тропок натоптали, костерище сладили из земли и камней. Не гоже. Нельзя, чтобы воина можно было найти так легко и безошибочно. Особенно много времени Танару придется потратить на Михала. Мальченку придется учить азам, да и с маскировкой хорошенько поработать. Белые волосы, да вообще светлые это проклятие для война. Не научившись прятать такой яркий "флаг" для врага, барчук получит арбалетный болт между ребер. Сладко зевнув, Танар в мыслях пожелал своим ученикам спокойной ночи, закрыл клаза и потянув почти по самый нос покрывало из оленьей шкуры, вскоре закимарил, а позднее и вовсе довольно крепко уснул.
Сорин выбрался из своей палатки едва в их лагере стих гомон Ванича и Аурэла, что наперебой рассказывали новичку о том, кто и чем занимается, когда учитель дает время на передышку, и направился прочь из лагеря старого Танара, задумывая как отомстить противному мальцу. А еще и Арье. Впрочем, план мести созрел почти мгновенно, едва парнишка вышел из своей палатки - взгляд зацепил в полумраке волчью шкуру, что висела на жердине у очага, в котором еще багровели костровые угли оставшиеся там с ужина. Усмехнувшись, Сорин, стараясь ступать бесшумно, направился к очагу. Подойдя к костерищу и осмотрев его, подросток злорадно осклабился и как бы имитируя соскальзывание трофейной шкуры ближе к еще горящим жаром углям, стянул ее с жердины почти на половину. Ворс на шкуре быстро начал затлевать, и Сорин поспешил покинуть место своего преступления и скрыться в кустах не подалеку, якобы он отправился справить нужду и ни чего не видел.
"Мальчишки", - подумала Арья, когда сонно зивающие, но все еще задорно продолжающие на перебой посвящать их новичка в жизнь лагеря старшие ребята, наконец, улеглись и вскоре заснули. Арья при свете тонкой лучинки пропитанной толикой свиного жира быстро и ловко заштопала им порваные рубашки и штаны. Сложив их кучкой ближе к выходу из палатки, девочка мысленно отметила про себя, что завтра парнишкам предстоит с самого утра натаскать ей бадью воды и под ее же руководством соорудить место для просушки вещей, так как грязной одежды уже набралось прилично. Да и после вчерашней глупой выходки Сорина предстояло еще просмотреть и ополоснуть вещи нового мальчика. Тяжело быть единственной девочкой в военной передвижной школе. Но они с Аурэлом вообще круглые сироты, так что им и выбирать не приходилось, как и где выживать в этом мире. Рэль получал хотябы хоть какую то полезную специальность для жизни, ну а ее участь была известна еще с младенчества. Так что ни чего, не пропадут. Труд и сложности закаляют характер и не дают права быть слабыми и беспомощными. Задув лучину, девочка тихо выбралась из палатки и потянулась, вдыхая ночной воздух. Прохладный ветер донес до ее носа запах тлеющего меха и широко распахнув глаза, девочка поспешила броситься к дотлевающему костру в очаге. Тем временем Сорин сидел в кустах неподалеку и наблюдал. Шкура хорошо затлела, но было бы не плохо, если бы и вовсе загорелась. Тогда бы на утро глупый сопляк увидев свой "трофей" уничтоженным по своему же недосмотру и наматывая сопли на кулак припустил бы прочь из лагеря. Старый, и к тому же хромой вояка его бы уже не догнал, а Ванич с Аурэлем еще бы только соображали с просонья, что произошло и уж точно не погнались бы за сопляком. А вот Арья... А что эта девчонка? Она бы если бы и заметила чего, то не сразу. Жизнь среди четырех мужчин уже успела научить эту девочку первым делом по утру быстро приводить себя в порядок и начинать обихаживать будующих великих и не очень воинов. За своими мстительными размышлениями, Сорин не сразу заметил движение на их полянке. А точнее то, как Арья, зачем то вылезшая из палатки после времени отбоя, спасает проклятущую волчью шкуру вооружившись жердиной, которую накануне приволок из леса Ванич на смену той, что уже успела заметно подгореть с одной из сторон очага. Глаза подростка не добро сощурились, когда взгляд заприметил то, что девочка успешно подцепив все еще тлеющую шкуру, стянула ее на землю и расправив, планирует залить тлеющий край водой. Злость проявилась тихим скрипом зубов и Сорин не заботясь более о том, чтобы остаться незамеченным, громко зашуршав ветками кустарника, выбрался на поляну с деланным безразличием поправляя завязки на гульфике штанов.
- Арья, иди в палатку. Танар будет зол, если узнает, что ты вылезала ночью на улицу., - он изобразил зевок и якобы заметив тлеющую шкуру, хмыкнул
- Я приберусь здесь, а ты иди спать. И обещаю, я не скажу наставнику, что случилось с вочьей шкурой этого белобрысого недоразумения., - Сорин упер руки в пояс наблюдая за девочкой. Но вот только осознание того, что последней парой слов он с головой выдал свое отношение к этому белоголовому недоростку и свою причасность к тлеющей шкуре у ног Арьи, дошло до него лишь когда слова сорвались с губ. И какой бы глупой он не считал девчонку, она могла догадаться. Однако, он надеялся, как второй по старшинству в лагере, заставить ее молчать о своих догадках как при танаре, так и при других мальчишках, даже если придется прибегнуть к угрозам или шантажу. Шорох веток у соседних кустов напугали Арью, но когда девочка обернулсь, чтобы посмотреть кто там, признаться она испытала по началу облегчение от того, что увидела Сорина, пусть и завязывающего штаны. Смущенно отведя взгляд, Арья на мгновение замешкалась вспоминая, что хотела сделать минуту назад, но слова парня словно холодная вода, хлестко заставили сознание заработать. "Нет... Сорин, за что ты его так возненавидел, что опустился до мелких пакостей?", - пронеслась в сознании Арьи мысль, когда девочка услышала слова парнишки с нотками плохо прикрытой радости.
- Арья., - он посмотрел на девочку предупреждающе, как ему показалось и сделал шаг в ее сторону
- Не смей., - но Сорин просчитался, девочка быстро сообразила, что к чему и кто может оказаться виноват
- Ты думаешь, что это я сделал? Как бы не так, это ветер, Арья., - он посмотрел в лицо кухарке их лагеря и попытался подойти ближе отвлекая ее внимание обманными движениями чуть в сторону. Но это была Арья, которая днями на пролет видела их тренировки, знала каждый обманный прием разученный мальчишками, так словно сама училась технике боя. К тому же, в руках девчонка все еще держала треклятую жердину.
- Сорин... Ты не воин. Ты...., - она не стала утруждать себя обьяснениями очевидных вещей. Чарка воды с приглушенным плеском вылелась, падая на порядком вытлевший уже край шкуры и отлетела немного в сторону. Арья же выставила жердину впереди себя, заняв оборонительную стойку
- Не подходи., - приглушенно произнесла девочка смотря на Сорина, который был вдвое ее сильнее и крепче по телосложению.
- Что ты мне сделаешь, Арья?, - усмехнулся Сорин: - Полезешь драться? Да ты и черпак удержать не в силах! Я лучший ученик танара., - парень ухмыльнулся смотря на девчонку с плохо прикрытым вызовом в серых глазах
- Не подходи, Сорин. - произнесла Арья по удобнее перехватывая жердину и держа ее на манер шеста, как обычно держали палки мальчишки на тренировке с танаром
- Я ни когда не стану воином, но поверь, навалять тебе у меня получится не хуже., - произнесла девочка, смотря на Сорина с презрением
- Ты позоришь само звание ученика, не то что воина, Сорин. И клянусь, если ты приблизишься или попытаешься тронуть шкуру, эта жердь пересчитает тебе хребет! Мне хватит сил., - она чуть мотнула головой, стряхивая с лица выбившиеся из завязки волосы. Она собиралась спать, так то они всегда были связаны в крепкий узел и для надежности покрыты платком. Сорин снова ухмыльнулся и сделал шаг в ее сторону, наплевав на угрозы. Она же всего лишь девчонка. Танар ни когда не брался учить ее на ровне со всеми, смотреть за тренировкой не запрещал, а вот учить ни когда не учил. Только если Рэль научил, чтобы при случае постаять за себя смогла, это да. Брат ведь. Сорин двигался плавно, наблюдая за Арьей и выбирая момент, чтобы вырвать у нее жердину, а дальше ему уже было не сложно скрутить кухарку и слегка оглушив ее, заталкать в палатку. Арья сделала несколько шагов в сторону, все так же держа жердину на изготовку. Она наблюдала и к удивлению Сорина, зеркалила его же собственные шаги, с той разницей, что она отступала в сторону, не давая ему возможности примериться с захватом.
- Рэль натаскал?, - хмыкнул парень когда они вот так вот незаметно сделали полный круг. Он все не терял надежды сбить внимание Арьи и отобрать жердь. Танар учил, как обезоружить противника, только не учел, что таким же противником может оказаться и какая нибудь случайная домнишоара. Да и не предупреждал старик, что девки то же могут полезть в драку. Сорин сплюнул от раздражения и решился напасть, когда почувствавал, что Арья замешкалась и почти сбилась с шага. Но, вот не задача, мелкая, шуплая девчонка отскочила и зарядила концом жердины аккурат ему по выброшенному вперед для захвата запястью. При чем, Сорин отметил, что целилась Арья именно в запястье, а не в кисть или пальцы. "Вот ведь, сукин шенок, братец то ее" - мелькнула гневная мысль в сознании Сорина, пока здоровая рука машинально поглаживала не слабо ушибленное запястье
- Дура! Я не хочу драться. Бросай палку и иди в палатку. Поймаю, хуже ведь будет! Ведь я могу сказать учителю, что это ты шкуру опалила! Очаг то на тебе, стряпуха., - прошипел Сорин вновь делая попытку подойти к девчонке, но не тут то было... Арья за мгновения подобралась и вот уже жердина болезненно врезалась ему в голень, заставляя отпрыгнуть на несколько шагов, в то время как сама девчонка готовилсь вновь огреть его палкой.
- Ты мне угрожаешь? Особенно, после того, как сам сегодня открыто продемонстировал Танару отношение к ЕГО новому ученику?! И после этого ты еще надеешься, что учитель поверит в твое вранье?, - Арья ткнула его жердиной в плечо, а потом сильно ударила по предплечью, такого унижения Сорин уже не мог простить и собравшись, ухватил конец жерди и дернул, надеясь выбить девку из равновесия. Но Арья лишь пошатнулась и выпустив палку из рук, применила к нему по истени женский прием, вложив в него не только силу, но и всю ярость, которую парень успел пробудить в ее сознании за последние несколько минут драки - так ударила, что Сорину почудился колокольный звон в ушах, а пришедшая на смену шоку практически безумная боль, заставила не только повалиться на земь, но и заорать, срываясь на пронзительный визг. А эта чертовка не растерялась, подхватила жердь и как обещала - пересчитала ей хребет, словно ему и прежнего удара в пах было мало.
- Ты не воин, ты... бандит., - произнесла девочка, вновь нанося Сорину удары жердью по ногам и хребтине. Ее сорочка порвалась и запачкалась, на углу губы прочертила кривую линию капля крови, руки были изранены, но белые от напряжения костяшки крепко сжимали древко жердины. Растрепавшиеся волосы покрывали плечи, застилали лицо, но даже скводь эту пелену и свою боль Сорин видел блеск в ее глазах. Отнюдь не добрый. Тем временем, на его крики из палаток выбрались другие мальчишки и оторопело наблюдали за побоищем не решаясь подойти к разьяренной Арье и защитить его. В ущах Сорина звенело от боли, каждая клеточка его тела буквально кричала под ударами жерди, а девчонка все била и била... Пока жердь с треском наконец не сломалась, а сознание Сорина не уплыло в пустоту.
- Хватит, Арья., - раздался над головой девочки хрипловатый мужской голос, а на ее плечи легли тяжелые мазолистые руки бывалого воина
- Хватит, девочка. Ты не накажешь его так, а скорее убьешь., - наставник усмехнулся, посмотрев на трясущуюся от все ещё сильного напряжения девочку
- Нам не к чему его смерть, Арья. К чему брать на себя такой грех. Лучше постарайся успокоиться и расскажи, что произошло. Я не стану ругаться.,- Танар ободряюще потрепал девочку по плечу и потянул в сторону от Сорина. Мальчишки было дернулись к распластанному на земле телу товарища, но учитель предостерегающе поднял правую руку, приказывая пацанятам замереть
- Живо по палаткам.,- достаточно слышно и твердо велел наставник мельком посмотрев на отроков. Мальчишки покорно развернулись на полпути и понурив досадливо головы, направились в сторону своих палаток. Беловолосый волченок стоял на импровизированном пороге одной из них. Он наблюдал за происходящим, но к удивлению того же Танара ни во что не вмешивался. Когда с ним поравнялись Ванич и Аурэль, мальчишка развернулся и скрылся внутри палатки. Арья все еще дрожала в сильных руках Танара и тяжело сопела, смотря куда - то в пространство. Сорин бесчувственной массой валялся на земле. Танар вновь потрепал девочку по плечу, напоминая той, что просил рассказать о том, что стало причиной этого полуночного боя между юницей и учеником воина. Врочем, про себя мужчина отметил, что девчонка сильна и недурственно, раз смогла отделать одного из его старших учеников. Арья, тем временем, хрипло выдохнула и обломок жердины выпал из ее все еще трясущихся рук с приглушенным ударом коснувшись земли
- Танар..., - выдохнула девочка вертко выкручиваясь из тяжелых рук старого воина
- Я... я штопала в своей палатке вещи мальчишек, так как на завтра запланировала постирать их., - она моргнула и задрожав всем телом, запоздало хлюпнула носиком и сжалась, словно сейчас ее саму высекут обломком ее же жердины
- Закончив, решила размять спину, так как она затекла от того что я долго сидела в одном положении... Поэтому я выбралась на улицу. Ветер донес до меня запах горелого меха...., - она сглотнула сухой комок в горле и хлюпнув, продолжила, старательно сдерживая слезы
- Я поспешила к очагу, так как запах пришел отсюда... Танар, шкура, что вы принесли вместе с новеньким мальчиком тлела валяясь на углу у самых углей очага... Каюсь, я должна была потушить их и проконтролировать, чтобы все потухло, но я отвлеклась, учитель. Я совершила ошибку, в вот Сорин ей решил воспользоваться. Это он сбросил шкуру в очаг! Я точно знаю! Он бы Вам этого не сказал ни когда, но у его явно был умысел. Вы же видели, что он от чего то сразу же невзлюбил нового ученика, Танар. Я помешла его плану испортить шкуру, и за это Сорин готов был сам меня избить. Он велел мне возвращаться в палатку, сказав, что Вы будете недовольны..., - Арья подняла взгляд на Армангерея и шмыгнула носом. Ее плечи мелко тряслись, в глазах даже при тусклом свете луны виднелись зародившиеся слезы. Шмыгнув носом, девочка чуть опустив голову, добавила:- Ведь все еще думал, что не смотря на Ваше возвращение в лагерь, мы должны подчиняться и ему, как второму по старшинству., - она всхлипнула и вытерла нос рукавом своей сорочки. Танар едва заметно качнул головой и по-отечески притянув Арью к себе, обнял и погладил девочку по волосам и плечу, желая успокоить. Оказавшись в теплых объятьях учителя, девчушка утнулась лицом в грубую рубаху Армангерея и, наконец, позволила слезам вырваться наружу. Она не ревела в голос, просто вслипывала и хлюпая носом, заливала холщевую ткань слезами. Армангерей же не отстранился и не стал требовать от нее сейчас же успокоиться, старый воин понимал, что для девочки вся эта ситуация пугающая и надо позволить ей выпустить переживания и успокоиться самой. Поэтому старый венгр просто стоял обнимая девочку и мягко поглаживал шершавой, немого мазолистой рукой ее волосы, одновременно обдумывая рассказ юницы. Посмотрев на вздрагивающую девочку в своих руках, мужчина вздохнул и осмотрев взглядом лагерь, перевел его на все еще лежащего на земле Сорина. Шельмец, гадкий характер которого наставник от чего то не разглядел сразу еще добрых пять лет назад, уже медленно приходил в себя, о чем свидетельствовали слабые постанывания. Армангерей удивлялся тому, как Сорин осмелился ослушаться его после того, как был лишен обеда и наказан хорошей порцией розг всего лишь несколько часов назад за то, что вывалял вещи и распотрошил катомку с запасами еды своего нового товарища, а главное за чтение письма, которое ему так же не пренадлежало. Танар был уверен, что Сорин усвоил урок и впредь не осмелится ни словом, ни делом тронуть его нового ученика. Но нет, наказание явно прошло впустую, а возможно, именно из-за этого Сорин и решил отыграться на шкуре. Ведь, он же сразу не побоялся заявить наставнику, что Михал им не нужен. А до этого... Только сейчас, обнимая вздрагивающую от уже безмолвных рыданий девочку, Армангерей смог мысленно вернуться к последним событиям уходящего дня. Стрела, пущенная Сорином, когда они с Михалом подходили к лагерю, пролетела в достаточной близи от мальчика, чтобы, если не убить, то напугать и заставить инстинктивно броситься прочь от этого места. Машинально погладив по волосам уже не вздрагивающую в его объятиях Арью, Танар чуть склонил голову и в полголоса произнес, обращаясь к девочке
- Ты смелая, а главное очень сильная, Арья, раз смогла одолеть пусть и молодого, но уже достаточно тренированного вои..., - но на полуслове наставник осекся и бросив полный разочарования и обиды взгляд на избитого девчонкой Сорина, поправился: - бандита. Из тебя бы могла получиться достойная воительница, но увы, наши законы запрещают учить девочек военной грамоте. Но я все равно горжусь тобой. Ты справедливая, сильная и добрая. А теперь, Арья, умойся и ступай спать. Уже поздно. Я разберусь с Сорином уже сам., - он потрепал девочку по плечу и выпустив из объятий, подтолкнул в сторону, где обычно стоял кувшин для умывания. Арья ни чего не стала говорить наставнику. Она все это знала и так. Кивнув, девочка поспешила исполнить просьбу танара и ушла умываться, после этого она скрылась в своей палатке, сменила порванную и перепачканную грязью и кровью сорочку на простую рубаху и забравшись под шерстяное покрывало, укрылась им с головой и закрыла глаза, надеясь как можно скорее уснуть.
В этоже время, у костерища и очага, Армангерей скрестив на груди руки, ждал когда Сорин окончательно очнется. Нога, травмированная в бою много лет назад, нещадно ныла требуя переменить позу или вовсе сесть, но Танар продолжал стоять и смотреть на лежащего у его ног парня мрачным и полным разочарования, злости и обыды взглядом. Когда он подобрал его, отмыл и назвал своим учеником, то верил в то, что нашел одного из более менее достойных звания воина. Но сегодня, Сорин доказал, как сильно Армангерей тогда заблуждался на его счет. За прошедшие пять лет, старый воин не заметил, как и когда посеял и взростил в этом юнце все то, что тот продемонстировал им всем сегодня. Ведь когда Танар взял себе в ученики восьмилетнего Ванича, выкупив его словно вещь, у цыганского табора на границе с Трансильванией, а годом или двумя позже, уже тот привел в их старый лагерь, некогда разбитый в лесной глуши вблизи Сороки, Арью с Аурэлем, Сорин принял их спокойно и даже вроде как подружился с мальчишками. Или это была умело сыгранная лож? Армангерей размышлял, наблюдая за парнем и ожидая, когда тот хотябы сядет на земле. Сознание вернулось к Сорину так же практически внезапно, как и исчезло под ударами жерди в руках лагерной кухарки. Первым делом вернулся слух и звуки ночного леса обрушились на его голову, как ушат ледяной воды. Парень поморщился и застонал, стараясь сфокусировать зрение хоть на чем нибудь. Голова безжалостно ныла и гудела, словно он, как в далеком детстве, снова перепутал в седельной сумке отца фляги с цуйкой и водой.
- Маленькая дрянь..., - протянул Сорин сквозь зубы, стараясь снова не взвыть от боли, медленно, с трудом поднимаясь с земли вначале на локтях, а затем уже более менее устойчиво принимая сидячее положение с третьей или пятой попытки. В его глазах по прежнему прыгали темные круги, а окружающие звуки, которые улавливал слух, взрывались приступом головной боли
- Ну ничего... Она еще получит то, чего достойна. Уууу..., - пробурчал парень потирая отбитый ударами жерди бок. Тряхнув головой, Сорин моргнул и несмело коснулся рукой гудящей от боли головы, в то время как к горлу подкатывал противный ком тошноты
- Я ей еще покажу, где ее место., - пробухтел он, после чего его все же сразил приступ дурноты и желудок изверг все то, что еще неуспел полностью переварить за прошедший день. Армангерей наблюдал за Сорином молча, лишь отмечая про себя, что вглубине души поднимается отвращение смешанное с горькими разочарованием и обидой в отнощении этого юнца. Не более. Прежде он старался стать для своих учеников не просто наставником, а прежде всего другом, тем кому они смогут и будут доверять, учась быть честными перед другими и собой, тем к кому им будет не страшно и не зазорно прийти за советом и помощью. Но, видимо, Сорин не нуждался более ни в наставнике, ни в друге, что и стремился доказать старому венгру весь остаток прошедшего дня. Да и пути честного воина, парнишка предпочел подлый путь разбойника, пусть тот и не будет долог.
- Обязательно., - произнес парень, кивая своим словам и медленно отирая рот от слюны и остатков рвоты. Голова все еще продолжала немного кружиться, но взгляд уже достаточно сфокусировался, чтобы Сорин мог с трудом, но все же различить в полумраке ночи нависающую над ним фигуру наставника. Подняв голову, парнишка шумно сглотнул, осознавая, что его ночной поединок с Арьей не остался без внимания Танара, как и его обещание указать крестьянской выскочке на ее место.
- И чего же по твоему достойна Арья? Что за место ты ей определил?, - произнес Армангерей хрипловатым после долгого молчания голосом, смотря на Сорина сквозь сумрак ночи с горечью от того, что несколько лет назад сам не понял, как пригрел подле себя будущего бандита, а не бравого честного воина. Но с этим позором придется смириться. Видит Бог, он не знал того, что видели другие изгоняя маленького щуплого мальчишку прочь со своих глаз. Хриплый голос наставника заставил Сорина дернуться как от удара, от чего все тело окатила новая волна боли и спазмов в разбитых мышцах. Парень скривился, но более не издал ни стона, ни проронил ни слова. Его месть девчонке Танара не касалась. А что она наплела про причину драки учителю, он не знал, но тем не менее, рассчитывал, что наставник обязательно поверит только его словам. Сорин считал женщин недостойными уважения членами общества. Он был уверен, что женщины обязаны всем именно мужчинам, а следовательно они должны безропотно подчиняться воле и приказу любого из них. А это значит, что Арья неприменно должна ответить за то, что осмелилась поднять руку на своего госпадина. Ответить по всей строгости и навсегда уяснить, что ее место - греть его постель, когда он пожелает и безропотно терпеть все, что он будет с ней там делать. Сорин был уверен, что наставник будет с ним солидарен в отношении данной позиции, вопросы Армангерея с разочарованием убедили мальчишку в том, что Танар считает девок достойными быть в ровень с ними. Заступнически наделяет их правами, которых у этих дур быть не должно. Для Сорина любая женщина была прислугой и безмолвной рабыней. Не более. Потому что он ненавидел их всем своим существом, по причине того, что родная мать бросила его, когда он был еще совсем маленьким, а пару лет спустя отец женился снова и мачеха, едва дождавшись когда супруг уедет в поход с гвардией графа, которому принадлежали земли на которых они жили, выгнала маленького мальчишку в лес неподалеку...
Старый воин выжидающе посмотрел на Сорина демонстративно крепче скрестив руки на груди и не делая даже попытки помочь своему ученику подняться с земли. А ученик ли он ему теперь вообще? И был ли им прежде?
- Ну так что, Сорин? Я готов выслушать твои планы..., - Танар сделал паузу и добавил
- Мести моей воспитаннице. Ведь я же правильно понял твое недавнее бормотание, шельмец?, - губы наставника чуть дернулись в гневе
- Разве этому я учил тебя? Причинять боль невиновным и близким? Обижать слабых? Или быть может, я учил тебя наслаждаться болью других?, - наставник вздохнул
- Нннет, - струдом выдавил из себя Сорин смотря на наставника чуть из-под лобья. Он готов был произнести без запинки все те заветы воина, что вызубрил под руководством учителя, но не вкладывая в эти слова и толики уважения и принятия. Танар дал ему азы и способ выжить в этом мире, но он не давал ни кому настоящей присяги воина, как не присягал на верность мнимым идеалам старика. Сорин считал себя свободным и по окончании обучения или ином исходе дел, планировал пойти по жизни своим путем, а не жертвовать свободой и жизнью ради полного довольствия на казенных харчах при дворе какого нибудь господаря или боярина.
- Но она первая начала, наставник... Сумасшедшая, не иначе. Я не знаю, что она Вам наговорила, но то была лож! Я всего лишь вышел из палатки справить нужду... А тут Арья над шкурой крутится, ну я и подошел, а она жердину эту схватила. Я ее уговаривал бросить палку, а она набросилась. Ну я же помню, что домнишоар бить нельзя, окромля розг за непослушание..., - но заметив поднятую руку наставника, парнишка замолчал, сглатывая новый приступ дурноты
- Я тебе уже говорил, что словам твоим у меня более веры нет. Ты сегодня достаточно позволил мне усомниться в своей честности и праве называться моим учеником, мальчик., - старый венгр отвел взгляд от Сорина. Подавить тяжелый вздох разочаровния у мужчины не получилось и после минутной паузы, наставник продолжил, вновь вернув свое внимание провинившимуся тануло
- Мне стыдно, что я не разглядел в тебе той черноты, что видели даже твои близкие. Вспомни, Сорин, тебя изгнали из родного дома, когда тебе было едва ли восемь зим. Ты голодал и плакал скитаясь по городским улицам и попрошайничая или попросту воруя еду у жителей или торговцев. Я нашел тебя истощенным и больным, выходил и признал своим учеником, желая подарить лучшее будущее, что ждало тебя на тот момент. И чем ты отплатил мне спустя каких то шесть или восемь зим? Чем ты отплатил за кров, еду, одежду и навыки воина, что я давал тебе все это время, всего лишь за то, что в этот раз я привел с собой нового ученика, который тебе чем то не понравился? Перед обедом ты влез и распотрошил его катомку, добавил Арье на завтра стирки искупав запас одежды ни чего не сделавшего тебе мальчика в самой глубокой луже, что нашлась неподалеку. Я наказал тебя по справедливости. С надеждой, что ты извлек урок и более не посмеешь попрать звание будущего воина... Но, видят боги, наказание было пустым. И это я еще забыл, как твоя стрела пролетела в нескольких дюймах от скулы Михала, призваная напугать его и заставить обратиться в бегство. А что было бы после? Ты осмелился выпустить стрелу ему в спину, Сорин, чтобы убить из "жалости"? Нет. Михал не пустился бежать прочь. Он даже не понял, что это было твое предостережение, Сорин. Твоя команда бежать от нашего лагеря. Ему всего шесть, Сорин. Но он уже сейчас не испугался и не стал звать на помошь, когда там, далеко в полесье близ Хотина, на него набросился волк. Он не проронил ни единой слезинки, ни во время борьбы со зверем, ни после того, как этот неравный бой завершился его победой. После того, как чудом остался вообще жив. Но, я уверен, он ни как не рассчитывал встретить в новом доме врага на двух ногах. Тем более, старшего по возрасту., - Армангерей замолчал на пару минут, словно раздумывая над тем, что сказать Сорину еще или какое наказание будет для парня лучшим, но на самом деле, старый венгр уже успел принять не легкое, очень обидное и печальное для бывшего теперь уже ученика решение.
- Я и без обьяснений Арьи понял, что это ты пытался испортить шкуру. Да, хитрости тебе не занимать, Сорин, но то что девочка забыла залить угли и ни кто из вас ей не помог в этом, было лишь случайностью и толикой удачи в твоем бесовском плане. Но, ответь мне, за что? Уверен, Арья не раз задала этот вопрос, прежде чем обломать об тебя хорошую жердину, Сорин. И скажу тебе честно, я не буду ругать и наказывать ее завтра за этот самосуд. Я бы и сам обломал об тебя эту жердь, раз наказание розгами прошло в пустую. Но тебя и без меня хорошо наказали за этот проступок. Но все же, мое наказание будет для тебя во сто крат хуже ударов палкой. Я лишаю тебя права находиться в своем лагере и считаться моим учеником, Сорин, так что по утру соберешь свои вещи и навсегда покинешь и наш лагерь и его окресности. Мне стыдно перед Михалом и другими ребятами, что у них был такой подлый товарищ. А теперь ступай в свою палатку и чтобы до утра я и звука из нее не услышал. А попытаешься хоть пальцем тронуть Арью, узнаешь чем поплатишься., - пожилой воин махнул Сорину рукой, последний раз повелевая, как своему подмастерью, скрыться с глаз долой. Скрипнув зубами от злобы и ненависти, парень кое-как поднялся на четвереньки и пошатываясь пополз прочь от Танара, медленно прокладывая путь к своей палатке. В его сердце черными цветами распускалась яростная ненависть и жгучая обида за необоснованную несправедливость. Он должен был стать для учителя единственным сильным учеником, но ему приходилось мириться сначала с Ваничем, потом с Аурелем и Арьей, которых этот глупый мальчишка приволок из старой хибары на краю поселка возле которого они с наставником разбили свой второй лагерь. Сорин рассчитывал, что переняв достаточно навыков и знаний в военном мастерстве и получив от ослабевшего учителя право самому стать наставником, быстро соберет подле себя не учеников, а скорее сильных и преданных одной идее соратников. От старого и ставшего немощным старика, он без сожалений собирался избавиться оставив его либо в одной из глухих деревень, либо на прокорм лесным хищникам. Сорин не был уверен, что старик одобрил бы его не желание служить до смерти богатеньким боярским жирдяям или глупому господарьку. Таких называли не иначе как воинами-ренегатами или попростому бандитами. Они грабили на больших трактах купцов, а в глухих пролесных дорогах не чурались напасть и прирезать крестьянина за мешок зерна, тушу коровы или мешочек серебряников. Их жизнь не была долгой и очень довольной, если их ловили, а такое случалось, то многие деревенские не дожидаясь решения своего войта, вершили самосуд - поднимали таких на вилы или вздергивали на раскидистых сучьях деревьев близ своего поселения. Но наставник, закаленный в военных сражениях, показал не дюжую для своего возраста силу духа и тела, приспособился к кочевым условиям вместе с мальчишкой, и вскоре стал набирать себе новых учеников, руша мечты и планы юного Сорина, мечтающего с малолетства не о славе воина, а о вольном хлебе главаря бандитов. Если с появлением Ванича, парень смирился и даже подумывал заставить его стать одним из первых ренегатов в своей банде, но вскоре тот притащил к ним этих двух сирот, которых стал опекать и заботиться, почти как собачья сука о своих щенках, так что противно было наблюдать за ними со стороны. Однако, парень все еще продолжал продумывать план создания банды, попутно строя схему избавления от хилого и трусливого Аурэля, тогда как его сестре успел отвести в банде довольно неприглядную роль девки из борделя. В его грезах виделось, как они с Ваничем и еще тройкой крепких парней возвращаются с вылазки, принося в "нору" свою добычу, а Арья встречает их горячей похлебкой на столе и ублажает своих героев в жарких, полных страсти, обьятиях любви. Конечно, он не исключал и того, что парни со временем смогут привести ей подружку, а может и не одну, как не исключал и появления отпрысков, что, признаться честно, в его планы вписывалось со скрипом. Но такова природа женщины, это заложено в них издревне - рожать детей и, как Сорин думал, это приносит им подобие удовлетворения даже в скудном и голодающем существовании. Почему Арья? Это не было влюбленностью или искренней любовью, просто эта девчонка была ближе всех и определенно слабее, как казалось Сорину до сегодняшнего дня. Он был уверен, что сможет подчинить девочку, которая уже сейчас постепенно превращалась во вполне соблазнительную домнишоару, и та навсегда останется с ним и будет всецело следовать его воле, почитая своим господином и мужем. Но это были всего лишь грезы, по большей части связанные с буйством крови в мужающем теле. Реальность преподавала свои уроки и не щадила, со всей силы давая понять, что свой путь надо вырывать в этом мире самыми что не наесть зубами. Когда же Танар уходил, направляясь в хотинское полесье следуя ко двору с которого давний знакомый учителя принес весть о желании родни сбагрить старику еще одного отпрыска в ученики, Сорин впервые остался в их лагере за старшего и почувствовав власть в своих руках, только попытался установить свой порядок, но тот же Ванич с Аурэлем на первой же утренней тренировке указали ему, что он им не наставник и не командир. Так и тренировались все эти дни сами, сотни раз отрабатывая ранее показанные наставником выпады на мечах и приемы рукапашного боя. А Арья.... Та только стряпала и стирала, ни как не реагируя на чуть грубоватые попытки парня посеять в свою душу зернышки крупиц обожания и подчинения. А когда спустя шесть с половиной дней Армангерей показался на опушке их поляны не один, а с новым, довольно заметным мальчишкой из-за его противно белобрысых волос, Сорин окончательно разозлился, на всех. На Ванича, что предал его надежды даже не зная об оных, на Арью, что отказывалась сменить безразличие на симпатию, и на самого Танара, что привел к ним в лагерь чистую угрозу быть найденными и если не возвращенными в исконные семьи, то определенно переданными в доходные дома на каторжный труд. Поэтому он и выпустил ту стрелу, намекая сопляку, что тому на этой поляне совершенно не рады... Но тот даже не вздрогнул, когда стрела самим хвостовым оперением мазнула по его щеке! Он слепо продолжил идти за учителем! Ни на шаг не отстал от старика, а потом еще завладел всеобщим вниманием и был принят в их доме, словно всегда был его частью. Хотя, он ни когда не был одним из них - детей улиц и леса. По одной только одежде, в которую тот одет и монере держать осанку, взгляду, понятно, что мальчишка боярское отродье. А его добро? Катомка сама по себе не дешевая вещица, тем более с крышками. А снедь в ней, которую ему сложили явно мамкины слуги, так как чувствуется не забыли положить только самое любимое своего маленького домнула, дорогая и качественная. А холщевый мешок? Да просто грех было не отправить его в ту лужу, предполагая какой одежды он полон. Первое время, пока не заносится и не попортится от постоянной стирки, его одежда будет сильно выделяться среди дешовой холщи из которой сделаны их с парнями рубахи и штаны. А он всего лишь помог ей быстрее прийти в негодность. Выделанная, пусть и явно руками танара, большая волчья шкура в довершении всего сдобренная байкой наставника о том, что лощеный малец убил этого зверя лишь убедили Сорина, что боярское отродье нужно гнать из лагеря. И если бы не Арья... Он бы добился на утро того, что маленький барчук бежал бы отсюда без огляда заливаясь горькими детскими слезами! Все тело болело, желудок нещадно мутило, а голова вовсе шла кругом, но даже сквозь такое путанное сознание, Сорин отчетливо услышал, как скрипнули его собственные зубы от злости, до боли стиснутые челюстями. На силу заползя в свою палатку, парень со стоном рухнул на свой спальный настил и опустил голову. Сил, чтобы собрать свой скромный скарб у Сорина не было, да и как это делать скрюченными от боли пальцами парню с трудом представлялось. Боль пульсировала в каждой клеточке, в каждой мышце и суставе избитого тела, закусив край одеяла, парень застонал пытаясь хоть как то облегчить эту боль. Дасада и черная ненависть раздирали душу. Бывший ученик бывалого воина думал о мести. Думал о том, как эта проклятая деревенская девка будет молить его остановиться, когда он будет показывать ей место, которое она заслужила от рождения. Кровь набатом стучала в висках, вызывая болезненные спазмы и заставляя желудок сжиматься в приступе дурноты. По щекам Сорина беззвучно покатились злые слезы. Он не рыдал и не бился в истерике, нет. Слезы текли сами по себе, возможно даже супротив его собственной воле, просто Сорин не осознавал этого за пеленой боли и обиды. Примерно через четверть часа безмолвных слез и приглушенных стонов боли, юноша незаметно заснул, проваливаясь в черную бездну сна без сновидений.
Тем временем в своей палатке Арья ворочалась на лежанке не в силах уснуть, дыхание было рваным и каким то напуганным. Шмыгнув носом, девочка утерла его кулаком обмотанным в угол покрывала и горько выдохнув, села на спальном месте, сжимаясь в комок. Ей было жаль Сорина, даже досадно за то, что она избила его... Но в то же время, она понимала, что иначе она бы все равно не поступила. Сорин сам виноват в произошедшем. Она защищала трофей наставника и его нового ученика. Их нового названного брата. Снова шмыгнув носом, Арья опустила голову, упираясь подбородком в согнутое колено. Постепенно улетучивалась куда то та сила, что позволила ей не проиграть этот бой с мальчишкой, что крупнее и сильнее ее в разы. Страх и какое-то отчаяние накрыли внезапно, заставляя скатиться из глаз паре слезинок, которые вскоре преврачились в неукротимые потоки. Арья плакала открыто, не стыдясь и не пряча этих слез. Плакала от того, что напряжение, наконец, отпустило ее хрупкое тело, оставив место лишь эмоциям. Через некоторое время полог ее палатки зашуршал откидываясь в сторону, а потом, вначале не смело, ее кто-то обнял, прижимая к себе и начиная неуверенно поглаживать по плечам и спине, касаться головы, что была укрыта шерстяным покрывалом
- Арья, не плачь, пожалуйста... Сестра., - тихо произнес такой неуверенный, но до боли родной голос Ауреля, а руки сильнее сжали ее содрогающиеся плечики. Арья всхлипнула и порывисто прижала младшего брата к себе, ответно заключая того в обьятия. Чья-то рука погладила ее по плечу, но это был не Рэль, его руки Арья чувствала у себя за спиной в районе лопаток... Она попыталась сморгнуть пелену слез, что застилала ей глаза и только после этого подняла взгляд, оглядывая палатку. Первым, кто бросился ей в глаза, был неуверенно сидящий у порога ее палатки, на поджатых под себя ногах, Михал в выпущенной из под пояса брюк рубашке, в которой он и пришел в лагерь, ведь Сорин испортил его сменную одежду искупав мешок в луже. Его белокурые локоны трепал ночной ветер, вместе с ними подхватывая и раздувая ткань льняной детской рубахи. Отерев лицо краем рукава, девочка посмотрела чуть в сторону, убеждаясь, что это рука Ванича несмело касается ее плеча, как бы намекая на то, что и он хочет ее успокоить и поддержать.
- Ззачем ввы пришли? Таанар будет рруггаться, - девочка всхлипнула, - Если увидит вваас всссееех зззздессь. Ммиххал, зааллезай вв паалатку. На улицце уже ххолодно., - она посмотрела в глаза юного боярина и снова всхлипнула
- Арья, не плачь... Пожалуйста. Танар ведь не ругался на тебя, он только на Сорина разозлился... И выгнал его из лагеря!, - подавлено произнес Аурель, пытаясь повернуться в руках сестры, чтобы посмотреть той в глаза, но крепкие обьятия давали лишь маленькую возможность сдвинуться хоть немного: - Мы слышали!
- Ттанар не любит, когда вы нарушаете дисциплину., - произнесла Арья по прежнему стискивая в объятиях младшего брата: - Он будет очень недоволен, если узнает, что вы все пришли сюда., - она посмотрела на мальчишек, поочередно переводя взгляд с одного на другого.
- К тому же, у всех нас завтра ранний подъем...., - но ее оборвал приглушенный смех Ауреля и Ванича
- Узнаю свою строгую и всегда собранную сестренку., - произнес Рэль, едва мальчишки успели отсмеяться
- Мы пришли к тебе, потому что хотим тебя поддержать., - он посмотрел на Михала и добавил
- И это была в основном идея Михи., - он улыбнулся переведя взгляд на сестру
- Сорин давно нуждался в розгах, Арь. Он возамнил себя даже выше наставника. А это рано или поздно должно было стать заметно, просто учитель ушел за нашим братом ошибочно назначив его за главного опираясь на старшинство и поверив, что Сорин уже достоин быть не просто его учеником, но подмастерьем. Этот засранец хорошо научился пускать наставнику пыль в глаза, Арь. Но я знал, что когда нибудь он проколется. И этот день настал сегодня. Ты же видела, как он обошелся с вещами Михала? Даже если бы я не хотел видеть среди учеников наставника нового мальчика, особенно с таким необычным цветовм волос, как у Михи, то не сказал бы об этом учителю ни словом ни поступком., - он посмотрел на сестру
- Я согласен с Рэлем, Арья. Только Танар в праве принимать решения кого и когда приводить к нам в лагерь и представлять своим учеником. И ни я, ни Рэль, ни кто не имеет права ни каким образом сказать, что считает того недостойным стать одним из нас. Тем более так подло, как это сделал сегодня Сорин. Он не имел права брать вещи Михала. Ни залезать в катомку, ни топить его одежду в грязной луже. Рин поступил очень подло и был достоин любого наказания за свои действия., - Ванич чуть заметно улыбнулся
- Арь, не плач. Я тобой очень горжусь. Ты - моя сестра, лучшее, что осталось мне после наших родителей. Танар прав, ты очень сильная., - Аурэль улыбнулся девочке
- Ты наша сестра. Да, мы все не родные друг другу по крови, но и мне ты сестра. Сегодня ты дала достойный отпор Сорину, лишь доказав то, что девочки могут быть даже более сильными., - Ванич мягко потрепал девочку по плечу. Михал же молча сидел неподалеку от выхода из палатки и наблюдал за этим разговором. Арья снова вытерла бегущие по щекам непослушные слезы и улыбнувшись смущенно, обняла мальчишек поочередно. Посмотрев на скромного и тихого Михала, Арья чуть слышно вздохнула
- Твою одежду я завтра постираю, а пока она будет сохнуть.... Рэль, поделишься с Михалом рубашками?, - девочка перевела взгляд на брата
- Конечно!, - отозвался тот. Аурэль всегда был готов делиться и отдавать, не считая, что это плохо. Они долго так выживали с Арьей, пока не встретили Армангерея и Ванича с Сорином.
- Я то же поделюсь с Михой рубашкой... вот штаны будут ему великоваты., - усмехнулся Ванич. Ребята еще какое-то время посидели с Арьей в палатке, а потом крадучесь прошмыгнули к себе. Забравшись на лежанки, мальчишки довольно быстро уснули. После посиделок с братом и другими учениками старого воина, девочка вновь улеглась спать плотно укутавшись в шерстяное покрывало. В этот раз сон накрыл ее своими обьятиями намного быстрее и Арья провалилась в блаженное забытие без особо запоминающихся сновидений.
Старый венг проснулся рано, на улице еще только - только начинал заниматься рассвет. Выйдя из палатки, старец размял затекшие после сна мышцы, промассировал стонущее от былых ран бедро и направился умываться. В скромном лагере стаяла удивительная тишина, нарушаемая лишь шорохами лесных жителей в окресных зарослях. Умывшись и расчесав свою бороду и седеющие пряди, наставник развел небольшой костерок в очаге, чтобы помочь Арье с огнем для готовки. Налил в умывальный кувшин новой воды. Михал заворочался на лежанке первым. Спать в походных условиях было не привычно и не удобно, но деваться было некуда. Теперь это станет его жизнью. На сколько? Да на сколько бог пошлет. На силу разлепив сонные веки, маленький боярин сел на лежанке и огляделся. Рэль и Ванич еще мирно спали на своих местах, но что-то подсказало, что стоит уже все же подняться, коли проснулся. Скинув с себя покрывало, беловолосый поднялся с тапчана и оправив сбившуюся рубаху, застелил за собой постель, как учила нянюшка, а затем вышел на улицу. Прохладный утренний ветер тут же принялся трепать его волосы, забираться шаловливыми холодными потоками под рубашку. Мальчик едва уловимо улыбнулся и посмотрев на чистое осеннее небо, огляделся. Танар уже встал и занимался обиходными делами. Не долго задумываясь, Михал поспешил к наставнику
- Доброе утро, Танар., - четко поздоровался маленький боярин с учителем