Учительница первая моя

Часть 1 Ночная гостья

Долгий день, полный событий и впечатлений, подошел к концу. Поужинав в столовой гостиницы, мы с однокурсниками, усталые, но счастливые, разбрелись по гостиничным номерам. Генка Потапов, Жека по кличке Слон и я жили в 34-м, на третьем этаже. Мы поднялись к себе и, не раздеваясь, рухнули на кровати, вяло делясь впечатлениями об экскурсиях и жизни вообще.

За этим занятием нас и застала Вера Сергеевна, химичка с кафедры химтехологий. Она и еще двое из деканата поехали с нами в трехдневный тур, чтобы оградить славный город Калининград от возможных катаклизмов и разрушений. Вера Сергеевна распахнула дверь и, войдя в комнату, скомандовала:

- А ну ка, встали, умылись, почистили зубки и спать. Только раздеться не забудьте, приду проверю.

Она дождалась, пока мы со стонами направимся в ванную и, только тогда развернулась и вышла из номера.

- Как тебе Верочка? – спросил Жека, пуская из крана теплую воду, - я бы ей вдул, если бы был постарше. Видал, какие у нее сиськи?

Жека целый год мутил с девчонкой из параллельной группы и рассказывал нам, как они трахались с ней у неё в общаге, в парке и, даже, в институцкой библиотеке. Половину он, конечно, наврал, но мы с Генкой слушали его, раскрыв рты. Надо ли говорить, что Жека для нас был авторитетом по этой теме?!

У меня тоже была девчонка. Одногруппница Наташка. Но мне нечем было похвастать: дальше поцелуев и обжиманий у нас с ней не заходило. Только сегодня Наташка разрешила потрогать свою грудь, да и то, через платье. Я вздохнул, вообразив на месте Наташки Веру Сергеевну, плеснул на лицо воды, растер по щекам и поплелся спать.

Но сон почему-то не шёл. Жека с Генкой уже сопели, намучившись за целый день экскурсий, а я лишь ворочался в полудреме, вспоминая губы и шею Наташки, куда она позволяла себя целовать. Когда же вспомнились ее мягкие округлые груди под тонким платьем, сон улетел совсем. Я начал представлять, как она расстегивает пуговки на платье, как берет мои руки и кладет ладони на белый шелковый лифчик. Меня обдало жаркой волной, а сердце заколотилось точно на финише стометровки. Я почувствовал, как наполняется, как начинает пульсировать жизнью мой самый тайный, самый запретный орган. Я протянул руку и потрогал его упругую плоть. Ему было тесно в узких трусах, и я выпустил пленника наружу, удивляясь его непонятной мне силе. Я потрогал его тугую головку и почувствовал её жар. Прикосновение было необъяснимо приятным и снова перед глазами возникла Наташка расстегивающая платье.

Я потянул кожицу на головке и представил, как Наташка снимает лифчик, как я трогаю ладонями её, теперь уже голые, упругие груди. По моему телу пробежала мелкая нервная дрожь, а рука, помимо воли, принялась теребить головку. Картинки, что рисовало мое воображение, становились все откровенней. Вот Наташка совсем сняла платье, а вот и стянула трусики. Я в каком-то исступлении обнимаю её голую, мягкую, теплую и вдруг вижу, что не Наташка это вовсе, а Вера Сергеевна.

Она строго смотрит на меня и, улыбаясь шепчет:

- Ну, что ж ты, Максим Субботин, ласкай меня! Или ты не умеешь?

Я теряюсь, не зная, что делать. Картинка дрожит, готовая исчезнуть, пропасть.

Я судорожно вспоминаю, что рассказывал Жека. “Моя любит, когда я ей сначала соски помну, - заявлял он авторитетно. – Можно пальцами, можно губами. Её от этого так прет, что и кончить может”.

Вооруженный подсказкой, я снова вернулся в картинку и тронул грудь Веры Сергеевны. Груди Веры Сергеевны, не в пример наташкиным, были большими, сочными. Мои пальцы сжали соски учительницы и принялись теребить их.

- Молодец, Субботин, - похвалила Вера Сергеевна, точно я только что сдал зачёт, - теперь пососи губами.

Краем глаза я видел, что Наташка, голая по-прежнему, стоит рядом и насмешливо смотрит на меня.

Я склонил голову и чмокнул Веру Сергеевну в сосок.

- Не так, - строго сказала Вера Сергеевна, - сначала потрогай язычком, потом возьми губами и пососи. Наташа Шапкина, - позвала она, - Покажи, как нужно.

Наташка, всё также насмешливо глядя на меня, встала рядом и, наклонясь, стала

лизать влажным розовым языком сосок Веры Сергеевны.

Картинка была такой чёткой, что я уже не в силах был сдерживать свои руки, попеременно теребящие мой напряженный орган. Я был так увлечен этим занятием, что не заметил, как в комнату кто-то вошел. В темноте я решительно ничего не видел и продолжал свое тайное дело, пока не услышал над самым ухом:

- И давно ты этим занимаешься, Максим Субботин?

Меня точно курнули в холодную воду. Я насмерть перепугался, узнав голос и прошептал:

- Я первый раз, Вера Сергеевна, правда первый раз!

- Не шуми, - шепнула она, - ребят разбудишь! И что же мне делать с тобой, Субботин?!

Она провела ладонью по одеялу, пока не наткнулась на предательский бугорок.

- Ого! – усмехнулась она. – А ты уже почти что мужчина! Вон как торчит то.

- Не говорите никому, Вера Сергеевна! – взмолился я.

- Не скажу, - пообещала из темноты Вера Сергеевна, - ни ребятам, ни Наташке твоей. Никому! Только как же ты спать то собираешься в таком вот виде? Я же вас с утра подниму чуть свет!

- Не знаю, - промямлил я. – Засну, как-нибудь.

- Как-нибудь, - со вздохом повторила Вера Сергеевна, - ладно уж, давай помогу.

Только тихо лежи, как мышь!

Я почувствовал, как ее рука приподняла край одеяла, и теплая ладонь легла на низ живота. Я вздрогнул и едва не вскрикнул, но Вера Сергеевна строго шепнула:

- Тихо, Максим, тихо! И убери руки, не мешай.

Я вытянул руки так, будто выполнял команду “смирно”, а пальцы Веры Сергеевны сомкнулись на моем упругом разгоряченном органе и принялась за дело. Они то, стремительно теребили кожицу на головке, то порхали вверх и вниз по всему древку. То замирали, давая короткую передышку. Мои глаза, немного привыкшие к темноте, различали фигуру учительницы. Вера Сергеевна сидела на корточках возле моей кровати, запустив правую руку под одеяло. Ее лицо было совсем близко и, мне казалось, что она улыбается из темноты.