Украду твое счастье. Одна ночь в Сочи

Одна ночь.

Моя Витаминка. На огромной кровати. Скольжу взглядом по ее фигуре.

Восхитительная, соблазнительная…

Пять лет назад она была другой. Более угловатой, худенькой, тоже невероятно возбуждающей, конечно, но… Сейчас это просто взрыв мозга.

Мне стоит только подумать о ее теле, о том, как она прижимается ко мне своей мягкостью, своей красивой грудью, своими восхитительными бедрами… Обвивает меня ногами, такими длинными стройными.

Твою ж… Сглатываю. К черту всю сдержанность. Больше нет сил.

Разговоры нам не помогают, может поможет это?

Может после этого она поверит в то, как сильно я зависим от нее? Как глубоко она проросла в меня?

Черт, а если она была в этой кровати с ним? При одной мысли о Дворжецком глаза кровью наливаются. Хочется убивать!

Если она с ним, значит… значит прогонит меня?

Возможно…

Не прохожу дальше. Стою у двери и смотрю.

Что мне делать? Что нам делать?

Вижу, что Виталина просыпается, поднимает голову, чувствует, что не одна.

- Егор?

Да, милая, это я. Неужели другого ждала?

Впрочем, сейчас мне плевать на это. Даже если ждала!

Оттолкнет меня, прогонит – уйду. Если… если смогу.

Молчу. И она молчит. Не гонит. Но и не зовет.

Невыносимо это все. Хватит.

Подхожу к кровати, скидываю кроссовки, ложусь рядом, одним движением притягиваю к себе, подминаю, поймав ее судорожное дыхание.

Такая податливая! Втягиваю носом ее аромат. Сладкая, невероятная!

Хочу ее всю! Сразу! Но не тороплюсь. Просто смотрю, пытаясь разглядеть глаза. В комнате темно, но на улице горит фонарь, и луна, полоска света от которой как раз освещает изголовье кровати.

Мне так много надо сказать ей! Но не словами, детка, мы будем разговаривать сегодня на другом языке.

Мы лежим рядом. Я обнимаю ее. Она не отталкивает, не кричит, не протестует. Ее ресницы опущены, дрожат.

Она еще не сдалась, но… вот-вот сдастся.

Беру ее лицо в ладони, мягко, нежно. Такая податливая, такая… моя.

Опускаю голову целуя, сначала осторожно, потом все больше углубляя поцелуй, крепче, крепче, острее, более жадно. Пытаясь вложить в этот поцелуй все, что накопил за пять лет. Всю тоску ожидания.

Сплетаю свой язык с ее языком. Буквально тараня, трахая ее рот. Боже, как давно я этого хотел!

Да я все пять лет умирал от желания снова вот так вот поиметь ее рот своим ртом! Мне всегда нравилось целовать ее, глубоко, страстно впиваясь в эти пухлые, мягкие губы.

Она тихо стонет, и ее стон отзывается выстрелом в паху. Хочу ее. Сейчас. Остро, быстро… Нет, не быстро. Медленно… Наслаждаясь каждым миллиметром кожи.

Каждой клеткой своего тела рассказать ей, как я умирал без нее! Как пытался топить свое горе в спорте, убиваться до изнеможения, до отчаянной боли в мышцах и суставах!

И все равно сердце болело сильнее…

Я же с ума сходил, представляя ее с другими! Мне же хотелось все крушить и ломать! Да я в итоге и поломал. Жизнь поломал себе. И ей.

Срываю с себя джинсовку, майку, одной рукой, второй забираясь под ее футболку, одновременно прерывая поцелуй, прижимаясь к ее лбу.

Я даю ей время. Чертово время на то, чтобы послать меня к такой-то матери. Но она всхлипывает и подается вперед, чтобы моя рука скользнула выше, по ребрам, к груди.

А-а… как же хорошо!

Одним движением задираю футболку, залипаю на мягкие полукружья с розовыми, аккуратными сосками, сглатываю слюну. Башню сносит от одного вида… ее кожа, такая светлая, гладкая, с редкими крапинками родинок. Опускаю голову, дую на сосок, который становится еще острее и тверже.

- Егор…

Смотрю на нее, облизываю пальцы, потираю влажными подушечками вершинки. Она сводит бедра, вздрагивая.

Как голодный волк набрасываюсь на ее грудь, посасываю один бутончик, сжимая пальцами второй.

Охренеть.

- Ты не знаешь, что делаешь со мной, детка… ты просто с ума сойти как заводишь меня. Я не знаю, сколько продержусь.

Выцеловываю дорожку между грудками, вылизываю, спускаюсь ниже. Какой у нее мягкий животик, он почти плоский, но такой женственный.

Руки тянутся ниже, к хлопковым, простым трусикам. Кладу ладонь на треугольник лона и чувствую выступившую влагу. И у меня просто крышу сносит, сползаю вниз, утыкаясь прямо в нее.

Моя, вся моя! Единственная!

- Егор… - шепчет, слегка испуганно, когда я отодвигаю в сторону светлый, тонкий хлопок, и прикасаюсь губами к самому сокровенному.

Ласкаю нежную плоть, гладкую, как я люблю. Неужели ждала? Думала обо мне? Облизываю самую вершинку щелки, стягивая трусики вниз, обнажая ее для себя, полностью.

- Девочка моя… только моя…

Влажная, горячая, дрожащая. Аккуратно пальцами раздвигаю нижние губки, целую.

- Егор… Пожалуйста…

- Пожалуйста, еще? Или пожалуйста сильнее?

- Пожалуйста… не могу больше… Хочу…

- Чего ты хочешь маленькая? – говорю, а сам полностью всасываю клитор, наслаждаясь тем, как судорожно сжимаются ее бедра и поднимается навстречу мне тело.

- Хочу тебя… внутри… всего… пожалуйста!

Мне так хочется еще ее поласкать, но я не могу отказать ей в просьбе.

Расстегиваю джинсы, достаю член, проведя по длине.

Стою перед ней на коленях, подношу пальцы к ее губам.

- Оближи…

Она открывает рот, широко распахивая глаза, посасывает мои пальцы, хорошо увлажняя. Я забираю их из ее рта, потираю головку члена, смачивая ее. Приставляю ко вхожу в дырочку. Дразню, проводя от входа к клитору, задерживаясь на нем, словно целуя своим членом ее сладкую жемчужинку.

А потом резко вхожу на всю длину, до упора, до конца, выбивая воздух из своих и из ее легких.

Витаминка вскрикивает, и тут же зажимает рот рукой.

Я наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо:

- Придется постараться и быть тихой. А то придет твой жених…

Вижу в глазах мелькает страх. Она хочет что-то сказать, но тут уже я накрываю своей ладонью ее рот.