Укромное место

Укромное место

Константин МАКЕЙ

Укромное место

- Эй! Открывай! Тебе говорю!

Кондратий нерешительно потоптался у тяжелой дубовой двери и снова с нетерпением забарабанил в неё кулаком. Где же хозяин? Недоумевал он, лишь бы от старости не загнулся, а то и сам, то еле на ногах стою.

- Да йду! Йду я! – Послышался, наконец, из-за двери сиплый голос, и спустя несколько мгновений она отворилась, показывая седого, сгорбленного от старости мужичка. Прищурившись, он улыбнулся во весь свой беззубый рот, почти скрытый густой белой бородой.

- Да никак сам Кондратий пожаловал! Это ж, сколько та вёсен минуло?

- Дак и двадцати ще нет. – Ответил настырный гость. - Здравствуй Прокопий.

- Ну проходь, проходь. Давненько ко мне уж никто не заглядывал. – Прокопий отошёл в сторонку, пропуская старого друга. – Замаялся то, небось, по лесу шляться. Сейчас пообедаем, да и горькой не побрезгуем. Гей Пронька, ану накрывай стол! – Крикнул он уже в глубь дома.

Домик стоял на крохотной полянке, посреди самого настоящего дремучего леса, только одна еле видная тропка вела к нему. Высокие столетние дубы окружали его со всех сторон, препятствуя увидеть. Возле него был пристроен такой же старенький слегка покосившийся сарай. Изнутри дом выглядел, как из старой сказки – небольшая прихожая и огромная светлая комната с покрытой свежей побелкой печью. Посредине сей зарницы стоял стол, у которого уже деловито суетилась Проня, миловидная полнотелая старушка. Гость вежливо отвесил ей поклон.

- Ну рассказывай, Кондрат, - завёл разговор Прокопий усадив его, - как там живётся в деревне то?

- Да как, как. Всё по старому, вот кузнец Иван намедни помер, так, что только мы с тобой из стариков здесь и остались. – Он макнул в сметану вареник и съел его. - Жинку свою давно схоронил, та й живу себе помаленьку, жду, когда косатая наведается чайку похлебать.

- Эх, старость наша. Да ничё, мы с тобой, ещё Петра кривозубого переживём. – Махнул рукой хозяин.

- Дак, уже года на три пережили… Ну а ты как тут устроился, а то как з деревни ушёл, так ни сном ни духом, колы б мальцы-лесовики не подсказали, де хижина твоя вовек бы не знашёл!

- Ну чё тут. Я с лесом дружу и он со мной, да и с местными уже познакомился с Егорычем – лешим тутошним, часто беседы водим.

- Напьються как свыни и горланят во всю глотку песни по ночам. – Тут же пожаловалась Проня, радая, что нашла место куда слово вставить. Прокопий стукнул кулаком по столу:

- Ай, баба! Ну чё ты лезешь! Ану горилку сюда подавай!

- Алкаш. – Продекламировала старушка, со вздохом залезая за печку и доставая солидный полупустой бутыль с онной.

- Да шо ты понимаешь, глупая баба! – Заявил Прокопий, наливая мутноватую жидкость в услужливо поданные чашки. – Ко мне старый друг пожаловал, надо ж отметить.

- Алкашом был, алкашом и помрёшь. – Заметила Проня.

- Да ну тебя. Как там правнучек поживает? Он то живой ещё?

- Да живой, вже своих внуков нянчит, правнучек твой. Ну вздрогнули. – Старики опрокинули свои чарки в рот и принялись быстро закусывать. – Хороша чертовка! А вот життя с новой властью нет.

- А её и когда я уходил не было. Всё ходють, всё забирають, воюють, а здесь хорошо. Никто не трогает, не гоняет за антисоциальное, - старик потряс в воздухе пальцем, выговаривая непривычное слово, - поведение. Тишь да благодать, да и всё моложе себя чувствую в родимом то лесу.

- Потому и ушёл?

- Потому и ушёл. А чё мне там делать?

- И то верно. Сам там сижу, а покоя не знаю, хотя в наши то годы цэ необходимо. К тебе шо ли присоединится?

- А чё! Давай! – Прокопий разлил по чаркам горилку. – У меня тут знаешь как…

- И чтобы все втроём мне тут нервы трепали! – Возмутилась старушка у которой вдруг оказалась перед гостем куча домашних дел. – Мало тебе Егорыча, ещё и Кондрата будешь спаивать!

- Молчи баба! – Прокоп стукнул кулаком по столу. – Чего бы путнего сказала!

- Путнего ему скажи! – Разозлилась Проня. – А сам то, когда чего умного говорил да делал! Ставни покосились! Мышей заговорить – «руки не доходят!», а как водку жрать так ты сволочь тут как тут!

- Да я же пошутил, Пронька! – Стал оправдываться Кондратий.

- Чегой ты делаешь! Баба! – Фальцетом завопил Прокопий, яростно молотя руками воздух. – Дывы мне, гостя испугала! Ты Кондрат не обращай внимания, это она перед тобой хорохорится.

- Чаво! – У Прони даже дыхание перехватило от праведного гнева. – Да ты старый хрен чаво мелешь! Я хорохорюсь! Ану пишов геть из хаты!

- Шо! Да совсем сдурела! Баба! – Прокопий даже вскочил, но к Проне подходить не стал.

- Гадина! Пишов из хаты я сказала!

Кондратий поднялся и, взяв Прокопия за руку, сказал:

- Пишли, хай успокоиться.

Прокопий стал сопротивляться, но всё больше для виду – кому же приятно, когда баба на тебя так. Но Кондратий тянул его за собой и под ругань Прони они вышли во двор.

- Ничего! Щас с тобой посыдим, я вернусь, я ей сделаю! – всё грозился старичок. Он вырвал рукав от Кондрата и юркнул куда-то в сарай. Пока гость недоумевал, Прокопий уже вышел, бережно сжимая литровую бутыль с самогоном и котомку, очевидно с закуской. – Ничё! Вот запасся, на всякий случай, сгодилось!

- Да где ж мы, того…

Прокопий подмигнул.

- Знаваю я одно местечко, де нихто нас не тронет. Идём.

Они пошли по лесу, среди многовековых дубов.

- Щас, щас… - Приговаривал Прокоп, потом и вовсе перешёл на невнятное бормотание. Всё по сторонам стало расплываться в мутной дымке. Кондратий только шёл и дивился, хотя и сам не мало умел ведовать.

Дымка стала рассеиваться, и они очутились посреди пустыни. Прямо над ними висело жгучее солнце, и во все стороны протирался каменистый серый ландшафт, неподалёку виднелась громадная глыба камня.

- Идём туда. – Сказал Прокопий, указывая на тень от него. – А то я и забыл как тут жарко то!