Уличный музыкант

Уличный музыкант

Уличный музыкант

В сыром подземном переходе даже душным летом прохладно. Не настолько, как вы привыкли в офисе, сидя под морозящими струями сплит-системы. С жалостью смотрю на пот на футболках прохожих. Они спасутся на несколько мгновений от невыносимой жары. А я останусь здесь. Тут всегда полумрак. На кого-то он давит, а мне нравится, своеобразная романтика, это создаёт ощущение волшебства. Моргает люминесцентная лампа. Наверно, опять стартер полетел. Кому какое  дело? Пускай мерцает, другие-то нормально работают! Вот когда будут следующие выборы в парламент, тогда и заменят! Пахнет у нас… Ну, если Вы хотя бы раз спускались в подземку, то знаете, о каком запахе идёт речь.

Видите красавца? Да-да, именно этого высокого  брюнета с прекрасным лицом, огромными мускулами и золотой серьгой в ухе. Это я. А ещё я скромный, как и любой, кто зарабатывает на жизнь творчеством. Шучу, конечно!

Давайте знакомиться. Меня зовут Саней. Александр, если быть официальным.  А это мой переход, он почти, как дом. Нет-нет, что Вы! Не бездомный я, очень даже неплохие доходы имею. Я здесь работаю.

Итак, я уличный музыкант. Думаю, я умер бы от тоски, если бы на семь лет дед не подарил мне гитару. Отец сдал в музыкалку, спасибо ему за это! Как представлю себе этих всех, что пылятся в офисах, как книги на полках в устаревших библиотеках, не по себе становится. Я так не могу. Я завял бы, зачах. Не умею долго сидеть на одном месте. Дайте мне волю – я бы исколесил весь мир. Просыпался бы в разных городах. В разных постелях, само собой! Хотя, с этим и сейчас у меня всё в порядке В нашем городе две основные профессии. У нас все любят продавать. Не важно, что, главное дороже. Никто ничего не производит, зато продавать всегда рады. Есть и другая работа – строитель. Для меня поклеить обои – это подвиг Геракла, а Вы говорите – разнорабочим. Не моё это. И офис – не моё. Поэтому официально я безработный. Большинство моих знакомых говорят:

- Да в твои двадцать пять тебе пахать и пахать! А ты побираешься. Не стыдно с протянутой рукой?

Я их посылаю. Не буду говорить куда – в приличном обществе не выражаюсь, но они оттуда ещё не возвращались. Не стыдно. Я никогда не просил денег. Отец мне в четырнадцать ясно дал понять: если хочу пить пиво – должен зарабатывать сам. В подземке – как в царстве Воланда: ничего не нужно просить, сами дадут! Не скажу, что живу богато. На машину не заработал. Но зачем мне она? В таких пробках я лучше на трамвае. И переход не далеко от дома.

Я дарю людям минуты радости, а они бросают монеты. Дело своё очень люблю. Знаете, как приятно, когда идёт человек, грустный, замученный заботами. Идёт с опущенной головой, ещё мгновение – и расплачется. Я не учил психологию и всякие НЛП, но столько людей повидал, знаю – хреново мужику, крепится. А потом пройдёт мимо. Остановится, подумает маленько. Потом поднимет голову и улыбнётся.

- Хорошо играешь, парень! – и палец вверх поднимет. – Я в твои семнадцать тоже любил играть на гитаре. Куда оно потом делось?

Ради таких моментов стоит жить. Моя работа – приносить людям счастье.

Да, кстати, я побрился, поэтому и выгляжу на семнадцать. Даже пиво и сигареты не продают без паспорта!

На другом конце перехода сидит цыганка. На её руках спит ребёнок.

- Подайте, люди добрые! Подайте, Христа ради!

Дамочка в повязанном платке! Я понимаю, что вам, баптистам, иеговистам, или кто вы там, святоша, что подъезжает к дому молитвы на Мерседесе, велел сирым помогать. Но она живёт богаче тебя, дура! Знала бы ты, почему ребёнок спит на её руках! Они покупают детей у бомжей, и поят водкой. Грудных детей – водкой, представляете! Чтоб не орали дети. Такие долго не живут – два, от силы три месяца. Потом покупают нового ребёнка. А ты, христианка, бросаешь ей деньги на нового ребёнка. Надеюсь, в раю зачтётся попытка сделать добро. Что это я, право? Не надо грустить, жизнь прекрасна!

Песни я придумываю сам. И музыку. Вот, послушайте:

Где наши юные сердца,

 Там места нет для слов печали,

 И нет начала, нет конца:

 И днём, и ночью мы летаем.

 И только ветер в головах,

 Надежды мы храним на сердце.

 Уверенность развеет страх,

 Пред нами все открыты дверцы!

Мент идёт. Им бы защищать народ. А они у нас, как супермены: появится ещё один, кто дань не платит, сразу плащ развивается, Готем в опасности! Другие убегают, увидев «стража порядка». А мне чего бояться: с документами всё нормально.

- Нарушаем, уважаемый!

- А что не так, начальник?

- А ты как думаешь? – он алчно потёр руки.

- Я думаю, всё в порядке.

- Нарушаешь общественный порядок, песни горланишь, это раз! – полицейский загнул мизинец.

- Так до одиннадцати вечера можно!

- Не перебивай. Собираешь дань, а налоги государству не платишь. Оно тебя одевает, обувает, дороги строит. Кстати, ты служил?

- Не приходилось. Белый билет. По здоровью.

- Ладно, это мы проверим. Но за налоги знаешь, какие деньги придётся заплатить?

- А за что налоги? Я стою себе, никого не трогаю. Песни пою, на гитаре играю. Не буду же я чехол от любимого инструмента к грязной стене прислонять? Положил аккуратно перед собой. А люди туда деньги начали кидать. Я же не виноват, я их не просил! А дар и добровольное пожертвование налогами не облагаются. Вы бы цыганку проверили – платит ли она налоги?

- Бедная женщина! Ты её не трогай, она же говорит – на хлеб ей надо.

- Начальник, а Вы часом не превышаете полномочия? – улыбнулся я, говоря уверенным тоном.

- Умный, значит? Ладно, умник, живи пока на свободе. Сможешь сыграть что-нибудь душевное?