Уральский Сказ. Танюша

Повстречал я давеча одну деву распрекрасную, да зашёл у нас разговор о делах давних, сказочках местных.
Болтаю с нею и подумываю сам себе: головушка у ней буйная, мысль неугомонная, а говорит, как пером выписывает. Поведала она мне историю дивную да редкую.
А коли я начало её и окончание знаю, то и серёдку вам рассказать постараюсь, как услыхал и по своему разуменью.
Не чурайтесь, ежели кой-чего другого слыхивали. Сказочки из уст в уста бегают и всё боле прихорашиваются.

Про Степана-то того в наших краях и по сей день каждый помнит. И дочурку его, Танюшу, не раз в горах примечали. А может и не Танюшу вовсе, кто ж их отличит…
И до сих пор кто-нибудь да подивится: как де он у Красногорского рудника замертво полёг со слезинками-изумрудами в ладошке? Ведь молодой мужик был, хоть и здоровьем худ в последнее время. Но не так же худ, что прям на ровном месте пасть намертво? За каким чёртом его понесло туда, когда дома жена-красавица в положении дожидается?
Вот и всплывают эти вопросы при каждом упоминании Степана, а ответы вот они.

Настасья Стёпкина весь срок беременности маялась – то бледнела, то синела, а как рожать время стало подходить - и совсем слегла. Дитё ножками не бьёт, не вертится – будто его там и вовсе нет. А Настасья того и гляди помрёт.
И собрался Степан на Красную горку, то ли помощи у Хозяйки Медной горы просить, то ли просто поведать о горе ихнем. Пришёл на Красногорку, присел на камушек и закручинился.
Бедная жена из головы не идёт, а как Хозяйку призвать и что молвить ей не знает. Обтёр слёзы рукавом, встал и уж собрался уходить, да чуть не ступил на ящерку, переливами сияющую. Отскочил в испуге, не признал сначала. А ящерка глаза печальные прикрыла и обратилась девой прекрасной. Стёпа обомлевши на неё глядит, а она тем временем молвит:
- Знаю, зачем пришёл ты, Степанушко, и о чём заговорить не решаешься. Помогу я и жене твой и дочери жизнь сохранить, но согласишься ли ты на плату за то непомерную?
Стёпа, опомнившись, головой стал кивать да еле выдавил:
- Да, Хозяюшка. Мне без них жизнь не мила будет. Что угодно за них отдам.
- Пойдёшь ли со мною ты? Оставишь ли их, и сыновей, и своё тело хворое?
А Стёпка сглотнул и призадумался. Как же это, уйти-то? И детишек и хозяйство на одну Настасью оставить? Так ведь её же не станет, коли не соглашусь!
- Да. Пойду с тобою.
Хозяйка и печаль грузную вмиг в нём усмотрела, и любовь безмерную.
- Ты, Степан Петрович, не тужи. Рядом с ними будешь, когда вздумается, да только невидим для них.
Степан вздохнул тяжело и взялся за протянутую Хозяйкой руку.
Душа его как тулупчик тело сбросила и обратилась ящеркой изумрудной.

И кто же скажет, что за ящерку тогда на его теле увидали? Кажись, то сам Стёпка был, да долю свою оплакивал.
Да вот что дивно: рассказчица моя так под описание Танюши подходит, что не осталось уж у меня ни единого сомнения – то сама преемница Хозяйки мне повстречалася.

31.07.15