Белоснежный лайнер с ярко-синей эмблемой на хвосте звонко чиркнул по взлётно-посадочной полосе и, сбросив скорость, вырулил к терминалу. Крупный седой немец на соседнем кресле так громко чихнул, а потом ещё и ещё, что очки Вадима густо покрылись слюной попутчика, а черновики статьи, которые он вот только собрался запихнуть в папку, разлетелись в разные стороны.
Пока вышколенная бортпроводница радостно выдавала давно заученную информацию на двух языках, немец, нависая над сухощавым Вадимом почти двухметровыми габаритами, извинялся:
― О, простите! Всегда чихаю по прилёте! Ничего не могу с этим поделать!
Вадим собрал листы, исчёрканные формулами и кривыми линиями графиков, достал салфетку и протёр линзы:
― Всё в порядке. Ничего... Главное, что мы приземлились благополучно,― его немецкий был корявым, но попутчик понял и заулыбался, ещё раз извиняясь.
Жёлтое такси подъехало быстро.
― Луганского 24. Детский онкоцентр,― Вадим бросил сумку на заднее сиденье. Восточной внешности таксист с пышными усами сочувственно глянул, но ничего не сказал, забивая адрес в навигатор.
Стоя у круглого фонтана перед центральным входом, среди корпусов огромной больницы, выглядывающих из густой зелени каштанов и тополей, Вадим достал мобильный и набрал номер:
― Лиза Марковна... Я приехал.
Мальчик был очень бледен. И эта бледность казалась прозрачной, даже голубой. Синие губы, кожа цвета матового стекла и большие серые глаза. Вадим присел рядом, вглядываясь в остроносое личико. Нужно было что-то сказать, но в горле надулся такой ком, что слова не могли пробиться через преграду, да и мысли испарились. Лиза Марковна погладила внука по тёмному ежику волос. Мальчик с большим интересом разглядывал его:
― Ты мой папа?
Вадим кивнул.
― А почему ты так долго не приходил?
Вот что можно на такое ответить?! Бывшая тёща спасла положение:
― Твой папа работал, Ванечка, очень далеко. У твоего папы очень необычная и интересная работа.
― Я знаю!― мальчик приподнялся, взмахнув тонкой синюшной ручонкой с перекрестьем пластыря на катетере у запястья.― Ты считаешь звёзды! Ты ― астроном!
― Если совсем правильно, то астрофизик...― выдавил Вадим.
― А мама на небе! Ты её видел там?!― голосок был на удивление звонким и даже бодрым.
― Нет, не видел...― Вадим выдохнул, прикрывая лицо ладонью.
― Значит, ты плохо смотрел. Посмотри ещё раз!
― Конечно, посмотрю, обязательно. В моей обсерватории уже ставят новый телескоп. Он будет смотреть далеко-далеко и видеть всё-всё-всё!
Мальчик округлил и без того большие глаза:
― Правда?! Расскажи ещё!
Медицинский аппарат у изголовья пискнул, и частые дуги побежали по экрану. Лиза Марковна кивнула Вадиму на дверь, наклонилась и поцеловала ребёнка:
― Сейчас твоя Люся придёт, надо сделать укольчик и поспать. Хорошо, дорогой?
― А ты не уйдёшь?― Ванечка вцепился в палец Вадима.
― Не уйду, не переживай. Я буду здесь, обещаю.
Уже за дверью палаты Вадим прислонился к прохладной стене. Ноги дрожали, кровь бешено стучала в висках, а сердце готово было взорваться от мучительной душевной боли. Лиза Марковна стояла рядом, теребя край блузки.
― Почему. Вы мне. Ничего. Не сказали?― язык еле ворочался во рту.― Семь лет. Уже семь лет, как у меня есть сын, а я узнаю об этом только сейчас!
Лиза Марковна подняла влажные, опухшие от слёз глаза и прошептала:
― Леночка так решила…
― Но почему?!
― Ты не хотел детей... А потом... Когда обнаружили порок… Тем более... Ты знаешь... В деньгах мы не нуждались...
Вадим всплеснул руками, хватаясь за голову. Очки в тонкой оправе слетели с переносицы, звякнув о тёмную плитку на полу.
― Да мало ли чего я хотел или не хотел! Да, я был плохим мужем! Занимался больше наукой, чем женой! Но я сделал, как она хотела, даже уехал! И разошлись мы по-хорошему и вы, кстати, особо не возражали. Но сообщить о беременности можно было?! Я что?! Бесчувственный монстр?!
Женщина всхлипнула, закрывая лицо морщинистыми руками. Вадим помнил её совсем другой: элегантной, ухоженной, всегда с причёской и маникюром. А теперь перед ним стояла сухонькая, седая старушка с еле заметными признаками былой красоты. Когда она вышла из корпуса, он даже не сразу узнал её.
― Если бы ты приехал на похороны Леночки...
Сделав шаг, Вадим крепко обнял маленькую женщину:
― Но я не приехал. Не хотел видеть её в гробу. Она и теперь жива для меня. Кто ж знал, что вот так всё... Что уж теперь...
Приникнув к его плечу, она зарыдала, повторяя:
― Тот чёртов грузовик всех нас убил... Будь он проклят... Проклят...
Быстрые шаги по коридору заставили обернуться. Невысокий, но очень широкоплечий мужчина, «наверно, бывший пловец…»― подумал Вадим, в развевающемся белоснежном халате поверх зелёной врачебной формы, стремительно приближался. Вадим поднял очки и привычно насунул на нос.
― Кто?!― доктор даже не поздоровался, но смерил взглядом с ног до головы.
― Отец...― промямлила Лиза Марковна. ― Отец Ванечки...
― А-а-а... Вот оно как! Похож. Анализы будем сдавать?!
Вадим глянул на тёщу, хлопая глазами.
― Вадик... Я забыла сказать... Может понадобиться кровь, а моя не подходит...― всучив ей сумку, Вадим побежал за доктором по коридору.
В кабинете завотделением было уютно. Пышные растения в разноцветных горшочках, мягкий диван ― на углу, пушистым котом, раскинулся полосатый плед; чайник, микроволновка, современный компьютер, на большом письменном столе гора бумаг. На одной стене всякие дипломы, сертификаты, патенты в тонких рамочках, а вся противоположная увешана детскими рисунками. Вадим присел на край дивана, ещё держа руку в согнутом положении. Крови из него выкачали немало.
Отредактировано: 14.07.2019