Уроки русского. Теория и, извините, практика...

Уроки русского. Теория и, извините, практика...

УРОКИ РУССКОГО…

Ирина Верехтина

Часть 1-я. Теория

В институте нам два года (на первом и втором курсах) читали лекции по современному русскому. Мы сперва удивлялись, но быстро «въехали в тему» и не пропускали ни одной лекции. Фразеология, лексикография, фонетика, орфоэпия, морфология…

«Современный» русский открывался новыми гранями - удивлял, изумлял, завораживал! Попробую вам объяснить… Если язык условно обозначить как город, то школьный русский можно считать ключом, отпирающим дверь в малогабаритную «распашонку» на окраине нормативно-непрезентабельного «спального» лексического массива (впрочем, массив – это сильно сказано, скорее – посёлок городского типа). Да, школьный русский – это ключ, без которого не войдёшь в квартиру. А прочитанный нам двухгодичный курс «современного русского» - это, так сказать, отмычка, она же фомка, то есть – универсальный ключ, шутя отпирающий сейфовые замки высшей категории сложности и двери «по прозвищу зверь». Иными словами, нам в руки дали абсолютное оружие и научили им пользоваться.

«Отпирать замки» нас учили весьма своеобразно. Уже на первом курсе мы хватались за головы, ошалев от противоречивых толкований, всевозможных течений, циклопических ответвлений, неохватных школ (которые, тем не менее, полагалось «охватить», усвоить, выучить и сдать по ним экзамен), а также всяких-яких вариантов, допущений, поправок, изменений, правил и многочисленных исключений к каждому из них.

На втором курсе гигантский, исполинский, чудовищный объём «современного русского» потребовал от нас второго дыхания, которое и открылось (те, у кого  не открылось, были  отчислены. Иначе говоря, они сошли с дистанции, а мы побежали дальше…) И когда «добежали» до арготизмов (они же жаргонизмы, они же арго), нас ожидало совсем уж невероятное: лекция по фене (которая относилась к классу блатного арго) и – что особенно интересно – лекция по русскому мату (который с присущей ему беспардонностью представлял собой ненормативное арго).

По злой иронии судьбы современный русский нам читала декан факультета Нина Сергеевна Березина.

- То, что я сейчас буду читать, записывать не обязательно. Можете просто слушать, - начала свою неповторимую лекцию Березина (надо ли говорить, что мы навострили уши и дружно схватились за ручки и карандаши (я, например, карандашом пишу быстрее, и это мне здорово пригодилось). И началось…

Двадцать семь названий пивных (шайбочки,  тошниловки, рыгаловки, стоячки… я извиняюсь!) и примерно столько же названий  денег (хрусты, звоны…), рыжьё – это уже о золоте…, рыжие бока, котлы – это о золотых часах… Мы добросовестно всё записали (что не успели – списали друг у друга) И добрых две недели развлекались, объясняясь исключительно на фене. Другие факультеты умирали от зависти… Это я так, к слову.

Но воровское арго – это так, это цветочки. А ягодки – то самое, ненормативное. Тот самый мат. От декана факультета мы с удивлением узнали, что мат является составляющей «великого и могучего» и подчиняется его законам. В нём есть имена существительные («Про себя, пожалуйста!»), имена прилагательные, глаголы, и даже наречия («Я повторяю: про себя!»).

Существительные относились к мужскому или женскому роду, имели единственное и множественное число, изменялись по падежам, то есть склонялись. С розовыми от стыда щеками Нина Сергеевна предложила нам просклонять про себя матерное имя существительное и определить тип склонения. Аудитория радостно склоняла. «У меня – второе склонение!», «А у меня – первое!» «Ой, а у меня третье!»…

Глаголы также имели род, число, время, наклонение…

- А сейчас возьмите инфинитив любого матерного глагола (неопределенная форма, отвечающая на вопрос: что делать?) и проспрягайте его, - отводя глаза, предложила студентам декан..

Благодарная аудитория восторженно спрягала глаголы…

- Определите категорию лица, категорию вида. Образуйте глагольные формы – причастие, деепричастие.

Аудитория с упоением определяла категории и образовывала формы…

Интереснее всего было «работать» с прилагательными…

Часть 2-я. Практика

Десять лет спустя я возвращалась с дачи в набитой битком электричке, примостясь на краешке сиденья (больше места мне не оставили). На моей ноге стоял рюкзак (на другой чья-то сумка). Через купе от меня, ближе к дверям, ехали грибники – в крепких штормовках, резиновых сапогах и кепках с козырьками. Багажные полки занимали внушительного вида корзины… И где они столько набрали?..

 Мои мысли озвучил сидевший с грибниками мужчина. На коленях он держал полную корзину орехов (справедливо опасаясь ставить её наверх).

 – Где ж ты столько орехов набрал? – yдивились грибники. А дальше был, что называется, бартер. Наклонив головы и образовав тесный междусобойчик, мужики делились впечатлениями. До меня донеслось то самое арго…

Про грибы слушать было не интересно (на даче мы  ходим по грибы с вёдрами), но орехи интересовали меня чрезвычайно. Я встала, сделала вид, что собираюсь выходить (место тут же заняли), протиснулась между пассажирами к «источнику информации», ненавязчиво притормозила у дверей и навострила уши.

Услышанный мною текст не поддавался переводу. Про грибы, слава богу, закончили, и теперь любитель орехов объяснял, как найти дорогу к его «грибному» (ореховому, то есть) месту. Объяснял, надо признать, доходчиво и без обиняков.