Утро бармена

Утро бармена

Если вы в детстве мечтали стать космонавтом, но с возрастом поняли, что космос вам не светит – не отчаивайтесь. Существует много других, не менее интересных профессий. Вот Толя Самсонов не растерялся и пошёл на юриста. Никаким юристом он в результате не стал, а стал барменом, и в тридцать лет окончательно понял, что не он выбрал профессию, а она сама его нашла, как перст судьбы.

Детей у Толи было двое. Сын в Петербурге, едва ли помнивший о его существовании, и дочка в Орехово-Зуево, с которой он периодически виделся, и которая только-только научилась говорить. Самому Толе с жильём повезло ещё меньше, чем его отпрыскам, он жил в Жуковском вместе с продолжающей распутствовать матерью. Даже его младший брат уже выбился в люди, а Толя не выбился. За всю жизнь у него было столько женщин, что сам не всех мог вспомнить. Но что удивительно, при его заурядной внешности и крайне неблагодарном отношении, все эти женщины его любили. Все до единой.

От этой ревнивой и властной любви, передающейся не иначе как половым путем, не было бедному Толе спасенья. Женщины рвали его друг у друга своими мощными русскими сердцами, а Толя порой, в таком небытии находился, что одного жаждал - где-нибудь затаиться, пока сердца разберутся между собой.

Сам он любил лишь однажды, глупо и преданно, ещё в школе. Но избранница его с глазами как звёзды так и не обратила на него внимания. Ей не было дела до его стихов, а потом уже и ему самому не было до них дела.

«Любимых каждый в жизни убивал,

Кто ласкою, кто плесенью похвал,

Коварным поцелуем трус,

А смелый – в сердце, наповал…» - бывало, выведет он на салфетке, тут же сомнёт её, наливая клиенту пятьдесят «Флагмана» с томатным соком.

Поэт в нём время от времени просыпался, но удрученный Толиным состоянием, вскоре засыпал, а вместе с ним на время засыпала и Толина совесть. Остальные дни, не осенённые вспышками творчества, проходили у него в тоске. Но не может же человек всегда тосковать, - начнете вы спорить со мной, - должны быть у человека хоть какие-то радости. О да, безусловно. У Толи Самсонова радостей было две. И когда к первой, голубоглазой, его не пускала бывшая жена, вторая верно ждала его в гараже. Уж ею он наслаждался исправно, хотя уже пол года как лишился водительских прав. Лишь в её просторном кожаном салоне (за который ему ещё три года расплачиваться) Толя с гордостью ощущал себя человеком. Придавив педаль газа, он разгонял свою мощную американку и в этом летучем состоянии отчаянно желал телепортироваться. Куда? Да всё равно куда, главное – подальше от этого мира, который осточертел Толе как неприятный навязчивый сон.

В одну из дождливых ночей в свою рабочую смену угрюмый и трезвый Толя как обычно сидел в интернете. Ему было на редкость паршиво в тот вечер, а всякий раз, когда ему было паршиво, грозил родиться очередной поэтический шедевр.

«Не смотри на меня в монитор,

там увидишь лишь мертвые знаки,

Я души своей сутенёр,

перекусывающий в МакДаке», - набрал он в своём мобильном после определённой душевной борьбы и тут же отпустил творение в бескрайние пространства сети. На что почти сразу пришёл ответ.

«Хоть помнишь, как я выгляжу вживую

За нашей перепиской постоянной?

Я может быть вообще не существую,

Ты выдумал меня, когда был пьяный.»

Прочитав ответ, Толя мечтательно улыбнулся – она на связи. Та, которая никогда не бывает на связи, когда она сильнее всего ему нужна…

Так, надо что-то ответить… В мучительных раздумьях он родил следующее:

«Может это и хорошо, что меня не взяли в пилоты?

Что ж я раньше тебя не нашёл?

Что ты смотришь? Ну что ты?»

Телефон надолго замолчал. Потомившись сперва ожиданием, Толя решил, что она пошла спать (всё-таки два часа ночи, а у них в Женеве, стало быть, двенадцать), но телефон снова ожил.

«Чем стихоплётством бездарным хвалиться,

Лучше пошли бы гулять по столице.»

«Не может быть! – встрепенулся Толя, - Она в Москве?» Он так разволновался, что больше не мог усидеть за стойкой и принялся натирать бокалы. «Хотя, чему я удивляюсь? Вот если бы она предупредила прежде чем лететь в Москву, это было бы странно.»

Когда нервозность сквозь полотенце ушла в посуду, Толя взял телефон и сообщил, что сегодня работает до четырёх.

«Я подожду, пока ты трудишься в поту.

В четыре тридцать. Там же, на мосту» - ответила она.

«Разрази меня гром!» - радостно качнул головой Толя.

Она совсем не изменилась, длинноногая изящная ведьма. На том же мосту, в той же позе, в шпильках и светлом плаще, ждала его эта сумасбродная девушка. Давно ли он знал её? Очень давно. С тех далёких времён, когда на свете не было ещё ни дочки, ни сына, ни луны, ни звёзд. Он знал её вечность, и не видел аж с майских праздников. Лиля… Его Лилит, его Алиса в стране чудес, его Мэри Поппинс - само совершенство, которое вечно куда-то уносит ветер перемен. Единственный человек в этом мире, который всегда был с Толей на одной волне. Даже когда на этой волне шли профилактические работы.

- Что хмурый такой? – улыбнулась Лиля.

- Почему хмурый? Просто я…

- Трезвый? – подхватила она и засмеялась. В прохладной предрассветной мгле её смех был тёплым, и таким приятным, сразу хотелось её обнять. Толя пододвинулся ближе, и они пошли по мосту.

- Если б знал, что ты приедешь… - неуверенно начал он.