Утро наступает медленно

Утро наступает медленно

Утро наступает медленно.  Первые проблески зари разливаются матовым светом на востоке и начинают одну за одной гасить небесные звезды.  На горизонте заалела яркая полоса – рождается новый день.  Яркое оранжевое солнышко игриво выглянуло, и смело покатилось вверх, наполняя все вокруг своим радостным сиянием. Под его натиском ночной холод стал понемногу отступать, что весьма понравилось птицам, и они громко защебетали, радуясь наступлению весны.

             Тяжелый и синий снег жадно поглощает солнечные лучи. Он уже не искрится как прежде, не играет холодными рождественскими бликами.  Праздник снега уже отгорел.  Блестящая грязная корочка льда плачет под нежным прикосновением.  На пустыре появились небольшие прогалины, и мелкие зеленые лепесточки новорожденной травы зябнут под весенним сырым ветром. 

             Март – время новых надежд. 

             По улицам побежали ручьи.  Побежали по ним и люди.  Эти странные суетливые создания, которые каждый день попадаются нам на пути и спрашивают сколько времени, какое сегодня число, сколько градусов на термометре и т.д.  Мой дорогой читатель знает, о каких существах я говорю.  Это те, что толкают нас в троллейбусах, которые продают нам мороженное на углах улиц, которые учатся с нами в одном классе.  Все они одинаковы, когда смотришь на них в общем, со стороны.  Это живая горячая масса, которая способна любить и ненавидеть, радоваться и печалиться, верить, бороться, страдать, милосердствовать….  Но стоит нам только сосредоточиться, присмотреться, как тут же начинают проступать определенные контуры, грани, частицы, характеры, поступки.  Мы видим ситуацию, затем группу людей, затем личность, и, наконец, поступок. Одно нам недоступно – видеть побуждения, мотивы, чувства.  Но есть над нами Кто-то, Кому доступно это, потому что Он прежде всего, и все Им стоит.

             Семья, как мы знаем, - ячейка общества.  Группа близких любящих сердец в одно время и на одной Земле.  У них могут быть различные интересы, но есть что-то, что связывает их тесными узами.  А еще говорят: «В семье не без урода».  Папа – пастор, мама – регент хора, младший сын – руководитель молодежи, дочь – преподаватель воскресной школы, старший сын – безбожник и кутила. 

• Сеня, нам уже надо торопиться!  Ты прогрел машину? – Повелительным тоном произнесла Екатерина Андревна, достаточно громко, чтобы услышал не только муж, но все в доме.

Екатерина Андревна – полная седая добрячка с зычным генеральским голосом и, несмотря на преклонный возраст, с весьма конопатым лицом. Медленно переваливаясь, спускалась она по парадной лестнице в прихожую и нетерпеливо ворчала на мужскую нерасторопность (по нашему мнению довольно редкое качество). 

Пока она надевала свое обширное драповое пальто, мимо нее стремительно промчался самый младший в семье человек.

• Игорь, ты надел шарф? – крикнула она ему в след, но он этого не услышал, потому что неудержимый темперамент молодости уже вынес его на двор.

Арсений Иванович, не менее тучный чем его жена, показался на лестнице. Он спускался размеренно и степенно.   Возле зеркала он остановился и рассеяно причесал свой скудный чуб.

Екатерина Андревна увидела мужа и одобрительно крякнула.

• Вика уже готова?
• Она чистит зубы. – Невозмутимо ответил Арсений Иванович.
• Как! Она до сих пор не почистила зубы?!

Арсений Иванович удивленно посмотрел на жену, как будто не понимал в чем дело, и добавил:

• Она уже собралась и оделась, но забыла почистить зубы. Ну что тут такого?!
• Она в куртке и в сапогах принимает утренние туалеты?!
• И в шапочке. -  Добавил Арсений Иванович и направился к выходу.

Екатерина Андревна ошеломленно посмотрела вслед мужу. Всем своим видом показывая, что кто-то должно быть сошел с ума.

Наверху грохнула дверь.

• Вика, сколько раз тебе говорить, не хлопай дверями! – сокрушенно воскликнула мать и с досадой взглянула наверх.

На лестнице стоял ее старший сын.  Слащавая улыбка оголила все его зубы.  Самодовольно ухмыльнувшись он достал сигарету и, спускаясь, прикурил ее.

• Ну что, мать, надрываешься?  С самого утра только и слышно, что твои выкрики.

 Он остановился перед ней и выпустил облачко белесоватого дыма. Он стоял уверенно, глядя прямо перед собой надменным смеющимся взглядом.  Его привычка приподниматься на носочках придавала его облику элемент властности и превосходства.  Он знал, что его манера держаться не нравится матери, однако демонстрировал ее всякий раз с каким-то садистским упоением.

Екатерина Андревна, как обычно, стушевалась в присутствии сына и не нашлась, что ответить. 

• А-а, этот бездельник уже поднялся. – Ворвался в прихожую Арсений Иванович.

Тяжело дыша, он уверенно подошел к сыну, бесцеремонно вынул у него изо рта горящую сигарету и выбросил ее за порог.

• Сколько можно говорить, нельзя курить в доме.

Его простодушие покоряло, и его сын относился к этому с большой долей снисхождения. Он даже не показал вида, что он к этому вообще как-то относится. Он только спокойно посмотрел на суетящегося над туфлями отца.  Тот обычно что-нибудь да забывает.  Вот и сейчас, он вовремя вспомнил, что не переобулся и чуть было не уехал на собрание в комнатных тапочках. 

• А ты, Федор, разве с нами не едешь? – То ли наивно, толи с умыслом поинтересовался Арсений Иванович.
• А разве мой вид предполагает поездку с вами? – Вопросом ответил ему сын.