В час заката

В час заката

Августовское солнце склонилось к верхушкам деревьев, ласково оглаживало ещё яркую листву. Мэй бродила между яблонь с большим ведром и собирала самые спелые, румяные плоды. Пахло сладковатым яблочным духом и сырой землёй.

Руки и глаза Мэй сами делали свою работу. Мысли унесли её далеко от сада, в полустертые воспоминания о юности, такие далёкие, хотя с тех пор минуло не более пяти лет.

Старшие классы школы оказались испытанием. Ежеутренние попытки спрятать синяки, ежевечернее нежелание возвращаться домой - Мэй кружило на этой дьявольской карусели из-за отца. Отчего-то он возомнил, что дочь отдаётся всем направо и налево, и решил учить её "хорошим манерам". Мамы же давно не было рядом - она завела новую семью.

Вспоминая об этом, Мэй громко фыркнула. На самом деле она хранила невинность до совершеннолетия, но отец верил лишь своим пьяным фантазиям.

А Мэй верила своим. И замиранием сердца ждала, когда же станет взрослой и освободится - от необходимости терпеть "воспитание" и весь этот серый мир.

Мэй ждала кое-кого. Единственного близкого ей существа, благодаря которому до сих пор любила жизнь.

В прежние времена, когда Мэй пряталась ночами в чулане, он приходил часто. Подбадривал разговором, объятиями, затем - поцелуями. Он приносил запах ночи на своих длинных одеждах, и Мэй забывала о тревогах. Если он являлся, до утра она была в безопасности. С восходом солнца он исчезал, и Мэй, окрылённая сладкими воспоминаниями, находила силы снова выйти к миру.

Когда она наконец сбежала, уехала за сотни километров от дома, старый знакомый перестал появляться. В её новой жизни ему словно не было места.

Он возвращался только в те дни, когда Мэй приезжала навестить родню. Вот и сегодня, блуждая по бабушкиному саду, Мэй, уже двадцатилетняя, в глубине души рассчитывала вновь увидеться. И её сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда из-за ближайшей яблони кто-то выступил навстречу.

Перед ней появился мужчина. Его молодое, гладкое лицо сочеталось с темными глазами, всегда напоминавшими Мэй звёзды: такими же холодными, яркими - и древними.

- Рэйден, - выдохнула она. Мужчина улыбнулся - совсем как прежде, ласково и ободряюще, и протянул к Мэй руки. Она бросила на землю ведро и устремилась в объятия.

Он пах морозной зимней ночью. Мэй почувствовала на макушке прикосновение прохладных губ.

- Ты вернулся!

Рэйден осторожно поцеловал её и отстранился, чтобы посмотреть в глаза.

- Я пришёл проститься, Мэй, - произнес он тихо.

- Почему? О чём ты?

Мэй обхватила его покрепче, вцепилась в плащ - но пальцы скользили по мягкому тёмно-синему шёлку.

- Ты совсем позврослела, моя девочка. А в моей власти лишь край фантазий.

- Но я же не разучилась мечтать!

Рэйден покачал головой.

- Мечты взрослых - совсем другое дело. Они слишком укореняются в реальности.

- Но я надеялась, что когда позврослею, ты… - Мэй смущённо отвела глаза, - ты заберёшь меня с собой.

Рэйден рассмеялся с горечью.

- Ты мечтала быть моей женой, не так ли? - он взял Мэй за подбородок, и она мучительно покраснела. - Мечтала о нашем общем доме? О детях?

Он вздохнул.

- Это взрослые мечты, Мэй. И я не могу исполнить их. Мы - дети разных миров.

Мэй часто заморгала. Она знала, что Рэйден прав, и сама не раз приходила к таким выводам. И всё же от этих слов, вылетевших из уст Рэйдена, грудь взорвалась болью.

- Ты больше не придёшь? - прошептала она, больше утверждая, чем спрашивая.

- Возможно, настанет день, когда я появлюсь в этом мире снова. Но уже не ради тебя, а ради твоей дочери. Если на то будет её воля.

- А как же я? - вскрикнула Мэй, не скрывая обиды. - Я больше тебя не увижу?

- Увидишь, и не раз. Будешь узнавать в случайных прохожих, в персонажах из книг. Но будь осторожна, не следуй слепо по моим следам. Порой знакомая черта принадлежит человеку совсем иного склада, чем ожидаешь.

Мэй отстранилась и закрыла руками лицо. Она стыдилась своих слёз перед Рэйденом, и, как только осознала это, ощутила ещё один удар в сердце.

- Я стыжусь грустить и плакать на твоих глазах, значит, ты вправду теперь чужой, - проговорила она.

Рэйден провел ледяной рукой по ее волосам.

- Когда ты будешь нуждаться во мне, я приду в твой сон. Обещаю. Но позволь дать тебе совет: прежде чем уснуть, не взывай к тому, кому нет в твоей постели. Тоской и слабостью могут поживиться враждебные силы, и боль только усилится. Засыпай с надеждой, моя девочка, и я непременно услышу.

Повеяло ночной прохладой. Последние лучи солнца таяли, и вместе с ними растворялась в воздухе высокая фигура.

- Живи, Мэй, - шепнул Рэйден, в последний раз коснувшись губ девушки, - доверься миру. Тебя ждёт большое счастье.

Он отступил на несколько шагов назад. Сквозь его тело уже виднелись стоявшие в отдалении яблони.

- Значит, никогда больше не встретимся, - проговорила Мэй, жадно следя за Рэйденом. Она боялась даже моргнуть, чтобы не отпустить его раньше времени.

- Никогда, - эхом отозвался он. В воздухе растаяла его прощальная улыбка, а в шорохе яблоневых листьев растворились последние слова: - но ты можешь писать обо мне, и я оживу в твоих строчках.

Мэй стояла неподвижно, пока холодный ночной ветер не забрался под одежду. Она подняла с земли забытое ведро. На небе одна за другой загорались звёзды, и Мэй вскинула голову, отыскивая среди них знакомые огни.

- Я буду жить, - сказала она, - даю тебе слово.

***

И всё же я тосковал по ней.

Крошка Мэй была моей недавней любимицей, но безжалостные годы взяли своё. Её вера уже не приносила мне столько силы, как прежде. Ребенком, сидя в чулане, она вдыхала в меня столько жизни, что я искрился от воплощённой энергии. Теперь же бурный поток иссяк.