В глуши ночной мертвец бродил

В глуши ночной мертвец бродил

— Завершай работу быстрее, чем зловонья лишат тебя сна, — любил говорить бывший гробовщик, который обучил Илона всему, что знал сам. Мужчина, чьи тёмные волосы засаленными лохмотьями ложились на плечи, вспоминал своего наставника, все его слова, из-за того, что сейчас ему приходилось копать могилу для него.

Старик умер в возрасте восьмидесяти трёх лет, когда копал могилу для женщины, умершей днём ранее в деревне, но, как оказалось, могилу рыл он для себя. Илону оставалось лишь немного углубить её. Наставник никогда не позволял ему отдыхать, когда положено работать, и частенько заставлял доделывать работу за него. Но оно и понятно, ведь у них двукратная разница в возрасте.

Илон усвоил технику владения лопатой уже очень давно, когда он был совсем маленьким и попал в дом гробовщика, что стоял посреди кладбища. Очень важно делать правильные движения, выбирая верный угол для входа в землю, точную силу нажатия и положение рук на черенке. Вроде мелочь, но когда приходиться копать по несколько могил в день, волей-неволей задумываешься о том, что, соблюдая простые правила, живётся проще.

Гроб всегда кладётся по левую сторону, а земля складируется по правую. Никакого скрытого смысла в этом нет, всего лишь ещё одно глупое правило, которое придумал старик после полувека работы гробовщиком. Однако так проще. Не надо соскребать землю со всех сторон, когда она аккуратно собрана в кучу справа, а гроб привычнее всегда опускать с одной и той же стороны.

Мужчина уже дорыл до нужной глубины, но всё же лишний раз прошёлся острием лопаты по всему днищу могилы, чтобы выровнять её поверхность на глаз. Казалось бы, какая разница, как мертвецу лежать? Ровно или под наклоном. Но на такой вопрос только один ответ, и никто не сможет ответить, почему так.

Илон с силой погрузил лопату до самого черенка в рыхлую кучу земли, и та не смела пошевелиться. Чёрные льняные штаны были испачканы землёй, особенно сильно в коленях так же, как и рубаха в локтях. Земля скрывала за собой множество мозолей, что были у него на ладонях — в последнее время у него слишком много работы. Люди слишком много умирают этой солнечной осенью, но вряд ли можно винить их в этом. Как-никак чума танцует свой мрачный танец. Илон думал о том, что, может быть, ему посчастливится заразиться ею, да так, чтобы распрощаться с жизнью раз и навсегда. Но нет, чума лишь с насмешкой обойдёт его стороной, чтобы он жил и мучился ещё лет сорок, совсем как старик.

— Улыбаешься, да? Ещё бы, ты теперь избавился от своей лопаты, — фыркнул Илон, смотря на мертвеца, лежавшего в гробу из древесины отвратительного качества. Казалось, что она была гнилая насквозь в некоторых местах. Но это была не просто видимость, дерево, действительно, было полно гнили, сырости и мха. Поразительно, как из него вообще получилось сделать гроб и днище его не выпало от веса тела. Старик сам всегда говорил, что червям плевать на качество дерева, ровно как плевать и умершим. Так что он должен быть рад тому, что ученик следует его заветам.

Взглянув на лицо наставника ещё раз, мужчина хотел было плюнуть в него, но что-то внутри него не позволило ему сделать это. Однако плюнуть было совершенно необходимо. Нельзя же так просто умереть и смеяться над человеком!  Но чёрт с ним.

С гроба веяло мерзким запахом немытого трупа. Гробовщики не утруждают себя вещами, подобными переодеванию мертвеца в красивую одежду или омовению их тел. Поэтому тело старика лежало в одежде, пропитанной грязью и потом, а из-под рубахи выглядывал его живот, который растекался, как желе, по всей ширине гроба. Было совершенно не ясно, что воняло больше: труп или его одежда. Что ж остаётся лишь надеется, что стойкий запах отпугнёт всякую земляную тварь. Должна же быть от вони хоть какая-то польза.

Илон накрыл гроб тонкой крышкой и тут же забил несколько гвоздей, достав их из кармана штанов. Удары сопровождались сильными вибрациями в противоположной части конструкции и отчётливо слышным треском. К тому же в местах, куда мужчина прикладывал руку для опоры, откалывались небольшие куски древесины, снимая тёмный верхний слой и оголяя желтоватую и бурую сердцевину.

Всего было два варианта опустить гроб в могилу: с помощью досок или с помощью кусков ткани. Второй вариант был труден для исполнения, учитывая, что сделать это должен был один человек. Поэтому Илон вставил в могилу по диагонали четыре широкие доски с двух сторон. Далее следовало поставить гроб на них, предполагалось, что он будет достаточно широким для того, чтобы не провалиться внутрь могилы раньше времени. Что и принялся делать гробовщик, новичок бы стал проклинать всё на свете из-за того, что трупы в гробах не всегда лёгкие как пушинки, а чаще неприподъемные, но Илон уже прошёл эту стадию лет двадцать назад. Теперь ныло только его тело, когда приходилось хоронить полных людей. Схватившись за одну сторону, где была голова, он враскорячку поволок гроб к могиле, оставляя за ним широкий след.  Когда часть с ногами ударилась о расставленные доски, Илон плавно опустил свою сторону. Тяжело вздохнув, он принялся за самое интересное – аккуратно вытащить все четыре доски из-под гроба. Начал он с лёгкой стороны, где не было высокой кучи с землёй. Первая доска вышла легко, ему лишь надо было толкнуть торчащий конец в сторону могилы, а затем быстро вытянуть её, пока гроб не успел занять образовавшееся пространство. После того, как подобным образом вышла и вторая доска, гроб наклонился, став параллельным оставшимся двум доскам. Из-за доносившихся трепыханий тела в гробу, мужчине пришлось переживать за сохранность тела и, что более важно, гроба. После изъятия остальных досок, гроб с громом занял своё окончательное местоположение. Он стоял немного криво, но у Илона не было ни малейшего желания выравнивать его.

Взяв лопату, он плюнул на крышку гроба, сожалея о том, что не совершил того же с лицом старика. Он стремительно перенёс кучу земли в могилу, покрывая слоем за слоем деревянную коробку, а когда засыпал могилу вровень с землёй, услышал приглушённый трест, видимо, гроб уже сломался, но ничего страшного.