В клетке у зверя

1. ♀

Две недели назад

Валерия

— Да, мам, я приеду, — выговариваю виновато и поглядываю на настенные часы. Почти девять, скоро домой. — Прости, очень устаю. Много работаю. Нет даже двух дней свободных подряд, а ты сама понимаешь, мне на один день смысла вообще нет, в дороге больше проведу.

Мама соглашается, сокрушаясь. Я её понимаю и сама очень скучаю, но правда не могу вырваться. Людей не хватает, лето, отпуска, и так пашу пять дней в неделю по двенадцать часов. И сейчас я во всей клинике одна, дежурный ветврач.

— Будь здорова, Лерусь, приезжай скорее, я соскучилась, — вздыхает мама и вешает трубку.

Сердце сжимается от её тоски. Но мы живем в пяти сотнях километров. Это несколько часов пути в одну сторону.

Убираю телефон в обычный нейлоновый рюкзак с изображением Дональда Дака, стаскиваю халат и снимаю зед-отчет с кассы. Сейчас уже не должно быть посетителей.

Касса пищит термоэлементом, терминал выдает собственный отчет. Закрываю смену в программе, иду занавешивать жалюзи, и входная дверь открывается. В маленький холл, где стоит ресепшн, входят трое мужчин в полицейской форме. Смотрят на меня недобро, с застарелым усталым раздражением. И питомцев при себе у них нет.

Под волосы забираются мурашки.

— Полковник МВД Трифонов, — представляется первый, покрупнее остальных и по виду главный.

Крепко сбитый, но видно, что за формой следит, хотя ему, по виду, лет пятьдесят. Волос почти нет, а где есть, на висках, они седые. И взгляд очень тяжелый.

Он вынимает из внутреннего кармана кителя свернутый в два раза лист, разворачивает и показывает мне.

— У нас постановление об обыске в этой клинике. Поступили данные, что тут торгуют запрещенными веществами.

Ноги становятся ватными. Я ничего не понимаю в законах, но хорошо знаю, что за наркотики сажают. А ещё я знаю, что в нашей клинике даже аптеки собственной нет. Мы клиентов через дорогу отправляем.

Вглядываюсь в текст, и полковник Трифонов небрежно кладет лист на стойку.

— Мы нич… — заикаюсь, чтобы ответить, пока читаю, но он грубо обрывает меня.

— Это мы выясним, гражданка, а вы пока документы предъявите, если не хотите проехаться в отделение.

У него неприятный грубый голос. И интонации хозяйские. Приказывает, не просит. А двое его сопровождающих расходятся по помещению. Один прямо в ботинках проходит в смотровую. Второй — в операционную.

— Бахилы наденьте! — не выдерживаю, делаю замечание.

— Не мешайте следствию! — рявкает полковник. — Документы. Быстро!

Аж дергаюсь от крика. Его манера общаться подавляет.

Лезу в рюкзак и достаю в четыре раза свернутый лист с копией первых двух страниц паспорта, аккуратно убранный в файлик.

Полковник фыркает и разворачивает.

— Гражданка Незабудкина, значит, — облизывает изнутри нижнюю губу и поднимает на меня тяжелый взгляд, под которым я ежусь. — Это бумажкой подтереться можешь. Паспорт почему не носим?

— Ч-чтобы не укра-али, — тяну неуверенно. — Мне в универе сказали, что для полиции и копия подходит, когда документы проверяют.

— Сейф давай открывай, — бросает мне мент. — И личные вещи готовь.

Вспоминаю о том, что у любого сотрудника полиции есть личный номер, да и полные данные бы неплохо получить.

— А вы мне сначала полное имя назовите и номер личный, — произношу вроде твердо, но к концу фразы сдуваюсь, стоит полковнику Трифонову грозно зыркнуть на меня.

— Трифонов Олег Валентинович, полковник МВД, большего тебе знать не положено! — чеканит почти по слогам.

Руки дрожат, но я записываю полученные данные в телефон.

— Олег Валентиныч, в смотровой ничего, — один из ручных псов возвращается ни с чем.

— В операционной тоже чисто, — добавляет второй. Оба стекаются к ресепшену.

— Санузел, Миш, — приказывает Олег Валентинович и щелкает у меня перед лицом пальцами. — Валерия, кладовки есть, склад?

От внезапно названного своего имени снова вздрагиваю. Из его уст оно звучит отвратительно, он его будто марает тем, что произносит.

— Склад есть, — мямлю одеревеневшим от волнения языком.

Адреналин бурлит в крови, они ведь не просто так пришли. Кто-то навел. Вдруг кто из сменщиков приторговывает? Открываю им дверь с табличкой «Только для персонала» в конце коридора. Тут только расходники и нелекарственные товары для животных. Должны быть.

— Сейф открывай, — снова подгоняет меня Олег Валентинович. — Давай-давай, живее! В темпе вальса!

Бесполезно говорить ему, что мне до одури страшно. Это и так видно. Ему плевать на меня и мои переживания. В желудке булькает тошнотой отвратительное предчувствие. Ведь если что найдут, легко запишут на меня. Разбираться не будут.

Открываю сейф и подпускаю к нему одного из ручных громил полковника. Мужчина принимается перекладывать пачки денег для инкассации, шуршать документами, которые подготовлены для передачи руководству. В этот момент второй хватает мой рюкзак и вытряхивает содержимое прямо на пол.

Внутри был стеклянный шар с дельфином, подарок одноклассницы, с которой я встречалась пару дней назад. Я все забывала его выложить. Он выпадает и с треском разбивается о кафель. Летят брызги какой-то вонючей жидкости, которая внутри налита вместо воды, дельфин, и стекло вдребезги… но сейчас мой взгляд магнитом притягивается к другому. Среди моих вещей валяется пакетик с белым порошком.

— Гляньте-ка что тут! — раздается сзади.

В шоке оборачиваюсь. Обыскивающий сейф безымянный полицейский держит через салфетку ещё один пакетик с порошком.

— Нет! Это не мое! — кричу на Олега Валентинович, не соображая ничего от нахлынувших эмоций. — Я ничем не торгую, и в рюкзаке у меня этого не было!

В этот момент дверь клиники снова открывается. Я бросаю на вход взгляд в надежде, что это кто-то с большой собакой, чтобы попросить хоть какой-то помощи. Но входит Шамиль Равильевич, один из двух собственников нашей клиники. В гавайской рубашке, очках, хотя солнце село, светлых брюках. Похоже, ещё даже не переоделся после возвращения из отпуска, зашел за кассой. Видя людей в форме, замирает на пороге и отчетливо сглатывает.