В когтях судьбы

Пролог

Летнее солнце уже не так ярко светило, уходя в закат. Наступил час прохлады, ощутимый после полуденной жары и настраивающий на работу. Мужчина с хмурым взглядом и статная женщина в мужских штанах и белом платке, завязанном на манер косынки, сгребали сено и укладывали его в стога. Рядом бегал мальчишка с еще ниспавшими младенческими щечками от материнского молока. В руках у него были грабли, сделанные специально под его рост; мальчуган смело распугивал ими кузнечиков и всех, кто попадался на глаза. То и дело дитя в припрыжку направлялось к поляне с земляникой, срывая сочные ягоды маленькими ручками и наслаждаясь вкусом, закрывая глаза. Застиранная, но чистая льняная рубашка была вся в разводах от сока ягод, так напоминающих засохшую кровь; теперь их уже не отстирать. На самом краю земляничной поляны раскинулась яблоня, маня плодами размером с мужской кулак. Ветки не выдерживали веса урожая и склонялись к земле. Мальчик уже пробовал на вкус румяные яблоки; родители каждый раз привозили гостинцы, говоря, что их передал зайчик.
- Помощник растёт, - сказал мужчина, подмигнув жене.
Женщина промолчала и только улыбнулась. Идиллию нарушали только кружащие оводы и слепни, норовившие укусить побольнее. Пасущаяся рядом лошадка, запряжённая в упряжь, то и дело махала хвостом и шевелила ушами, чтобы прогнать надоедавших кровососов.
Первый покос в этом году удался, лето было в меру жарким, да и дожди шли как по расписанию, поэтому трава выросла густой и сочной, да и засохла, не утратив своей зелени. Донник, тысячелистник и редко встречавшийся клевер сохранили красоту соцветий и не ломались при укладке в стог. Благоухание дикой мяты, мелиссы и душицы витали в воздухе наравне с ароматом высушенного сена.
- Мам, я устал, пить хочу, а ещё меня укусили, прямо в руку. Вот смотри, - начал хныкать мальчик и показал место укуса, которое припухло и покраснело.
- Иди попей из кувшина, там можешь прилечь и отдохнуть, а мы с папой ещё поработаем, совсем немножко осталось, - сказала женщина и поцеловала сына в место укуса.
Мальчик побежал к берёзе, под которой лежали видавшие виды одеяла, лукошко из бересты для ягод и корзина из ивовых прутьев для сбора яблок. Семья была не бедная, но сахара для варенья себе позволить не могла, поэтому урожай высушивался на летнем солнце и таким образом заготавливался на зиму. В тени стояли накрытые вафельными полотенцами два кувшина, в одном было молоко, так заботливо надоенное утром от коровы Мадридв кормилицы семьи, вкусное, сладкое, жирное, а какая из него получается простокваша - просто объедение, во втором - набранная родниковая вода из оврага. Рядом лежали приготовленные загодя припасы, завернутые в тряпицу: полголовки сыра, буханка чёрного хлеба и шматок сала. До луга приходилось ехать два часа, уж больно далеко досталась эта земля, прямо на границе с Королевством Оклана, все ближние луга разобрали односельчане, а семья мальчика приехала совсем недавно, лет пять тому назад, поэтому на уборку приходилось ехать с ночёвкой. В этот раз и мальчик напросился с родителями и не переставая думал о том, как вместе с отцом будет искать созвездия на ночном небе и давать им названия. Раньше его всегда оставляли с соседкой и расплачивались за услугу корзинкой яблок или пучком травяного сбора для чая.
Вкусная в меру прохладная родниковая вода смочила пересохший язык и с двух сторон рта

тонкими струйками. Напившись, он разложил одеяло и, утомленный ловлей кузнечиков, удобно на нём прилёг. Глаза слипались, на лице появилось выражение умиротворения и улыбка, свойственная только беззаботным детям. Мальчику начал сниться приятный сон, а по земле в сторону счастливой семьи двигалась черная туча, блестя сталью на закатном солнце…

Неделю спустя…
Солнце пекло нещадно, а навязчивые мухи не давали покоя мне и моему верному коню. В воздухе витал аромат сгнившей скошенной травы, перебиваемый запахами разлагающихся трупов. Этот запах уже пропитал всю мою одежду, въелся в кожу, и избавиться от него получится только дома: сжечь одежду и провести полдня, отмокая в ванной с маслами и душистыми травами.

— Генерал, тут трое мертвых — мужчина с женщиной и мальчик.
Еще одна погибшая семья.
— Закопайте их вместе, — отдал приказ я. — Солнце уже взяло своё, пора и Земле дать дань уважения.
Рядом со стогом и разбросанными вилами лежал мужчина, из спины торчала стрела, рой мух окутывал тело, скопившись в более густую массу в месте ранения, принесшем смерть. Чуть поодаль лежало ещё одно тело, стрела застряла прямо в шее, и если бы не рыжая коса, то невозможно было бы понять из-за обилия насекомых и мерзких белых личинок, что это женщина. Видимо, семья пришла на луг собирать сено и никак не ожидала, что на этом лугу и останется… Навсегда. Под раскидистой березой в траве лежало маленькое тельце — мальчик, девочка, не разберешь, видны были только рыжие локоны. И опять мухи, мухи везде. Люди, поцелованные Солнцем, — счастливые, так думал и я, пока перед глазами не раскинулась эта трагедия. Солнце не помогло, да и счастья, видимо, было недостаточно для избежания смерти. Что уж говорить про обычных людей, у них вообще не было шанса выжить.
Я привык к виду смерти и не раз убивал сам. После столкновения с врагом на поле брани, земля пропитывалась кровью и страданиями раненых, красная жидкость собиралась в лужи, чавкала под сапогами. Но никогда не видел деревни, скошенные насильственной смертью: полтысячи воинов прошлись как саранча, не оставляя в живых никого. Целых пять деревень, семей, женщин, мужчин, стариков — трупов.
Воины без знаков отличия, повозок, лошадей, провизии, наделённые черной магией, не чувствовали боли, потребностей в еде, сне, отдыхе. Пожалуй, их можно было назвать живыми мертвецами, но они не были мертвыми, продолжали сражение после смертельных ранений, истекая кровью, без ног, рук. Как будто навязчивая идея и ниоткуда взявшаяся жажда убивать придавала им силы крушить и биться до последнего удара сердца. Меч и дикий взгляд — всё их оружие. Восемь погибших на одного — ровно столько у нас потерь. Мы смогли их уничтожить и даже взяли пленных, но пока добились только агрессивного поведения и нечленораздельного мычания, надеюсь, мы от них что-то узнаем. Соседнее Королевство Оклана полностью опровергает своё причастие к этой резне, произошедшей на самой их границе — да и ранее у нас с ними не возникало проблем. У нас пока нет доказательств, кроме того, что войско пришло с их стороны.
В овраге заржала лошадь. Я отвернулся от зрелища, щемящего сердце, и повел Пепла к краю луга. Рабочая гнедая лошадка вместе с упряжью забрела в самое болото в надежде получить живительную влагу и там застряла со своей поклажей. Потеряв надежду выбраться, она съела всю осоку, растущую в пределах её досягаемости. По крутому склону скользкой травы, цепляясь за высокие растения, к ней спускался солдат. В метре от животного мужчина вытащил из пояса нож и приложил к горлу послушной лошадке.
— Нет! Стой! — крикнул я. Солдат вздрогнул и уставился на меня с непонимающим взглядом. — Отведи к конюху, пригодится для перевозки раненых.
— Есть, генерал!
На самом деле лошадь чахлая и измученная, Солнце знает, сколько она в этой грязи находилась, и сколько сил понадобится, чтобы она смогла принести пользу в походе. Хватит смертей на сегодня! Я не в силах смотреть еще на одну убитую душу, пусть даже животного. Я всегда должен оставаться непоколебим перед своей армией, держать голову высоко, что бы не творилось у меня в душе, вселять мужество, честь и отвагу в сердца солдат.
Двое, вооружившись лопатами, рыли землю под могилы, третий же, преодолевая брезгливость, подтаскивал труп мужчины к краю ямы, где уже лежало тело жены. Закрыв глаза, я начал молиться за упокой душ умерших и воссоединевоссоединения их на небесах, пусть там они найдут друг друга и смогут дожить до старости, а умерев, вернуться на Землю. Я верю в это, верю, что моя Габриэла нашла нашего сына, прожившего всего 20 часов, и теперь они вместе смотрят на меня и ждут день, когда я отправлюсь к ним.
С Габи мы поженились уже во взрослом возрасте, мне было тридцать, а ей тридцать один. К тому моменту я уже смирился, что не смогу найти женщину, на которой захочу жениться, она же смирилась с судьбой старой девы. Она была хозяйкой мясной лавки, доставшейся ей по наследству от отца и хорошо справлялась с тяжелой работой.В той самой лавке, за обрабатыванием туши свиньи я её и встретил. Не было любви с первого взгляда, стеснения при разговоре и на первом свидании, но я сразу понял, что это она – моя будущая жена. Позже она призналась, что испытала похожие чувства. Это как раз тот возраст, когда сердце и голова работают в унисон, беря верх над эмоциями. Свадьба была тихой, присутствовали только самые родные и близкие нам люди. Я даже не мог мечтать, что у нас будут дети, но после полутора лет брака Габи сообщила, что она ждет ребенка. Моей радости не было предела. Засыпая, я представлял, как родится ребенок, мой ребенок, не важно мальчик или девочка, лишь бы был здоровым, а счастье я ему обеспечу, чего бы мне это ни стоило. Шесть месяцев, три дня и шесть часов – ровно столько мне судьба разрешила жить в ожидании чуда. Преждевременные роды, послеродовая лихорадка у жены, неспособность легких нормально функционировать – причины смерти моей семьи, о которых мне сообщил лучший лекарь королевства.
Пять дней Габи боролась за жизнь, пережив сына на четыре дня. Я всё это время не отходил от кровати и молился, чтобы времени было больше, я еще не всё сказал, не успел наглядеться на её осунувшееся лицо и уже не такие яркие глаза. Наверное, я эгоист, раз просил высшие силы продлить её страдания. С момента последнего вздоха жены прошел год, четыре месяца, десять дней и четырнадцать часов. С момента последнего удара сердца моего сына – год, четыре месяца, шесть дней и десять часов. Это срок и моей смерти, ведь моя душа ушла с ними, а бренное тело всё еще топчет землю и никак не хочет умирать.
Через ворох воспоминаний слышу, как меня зовут. С неохотой разлепляю веки и образы родных растворяются в солнечных лучах.
- Что такое, рядовой?
- Мальчик, Генерал! Мальчик жив!