В некотором царстве...

Глава 1 Богатырь и колдун

Колдун появился в заброшенной хижине в лесу по весне, а через месяц после этого на деревню у лесной опушки налетела буря: невиданная, страшная, с острыми осколками льда, сыплющимися из иссиня-черных туч. Только вошедший в рост урожай побило на корню, нескольких человек ранило. Нет, колдун взялся помочь, болящим выдал укрепляющих настоек (никто из селян не решился спросить, из чего приготовлены странно пахнущие, но помогающие отменно жидкости), и даже над полем поколдовал чего-то. Несколько раз обходил его по краю, шептал, руками размахивал... Побитые колосья от этого вновь поднялись: не все, конечно, но хоть какую-то часть урожая спасли. 

Но осадочек остался. 

Пожар случился ближе к осени, когда выспевшие колосья только-только успели обмолотить. Житню, и так наполненную едва до половины, спасали от огня и стар и млад, и на радостях, что спасти все же удалось, первое время даже не слишком печалились о трех полностью выгоревших избах. Горе пришло позднее, как и скорбь о двоих погибших, которых даже вновь призванный колдун исцелить не смог. Другим помог, правда: выздоравливали горельцы хоть и тяжко, медленно, зато верно. Колдун же, выхаживая их, так примелькался в деревне, что разговоры и сплетни о нем не заставили себя  ждать. Судили да рядили о том, кто он да откуда взялся? Что забыл в их глуши? Почему живет себе как волк в лесу, в худой избенке? Неужто бы не впустили его в поселение? Особенно теперь, как помогать он начал. Поди, снарядили бы жилище, как у людей... Отчего, наконец, молчит он все время, кроме как по делу и слова лишнего не скажет, и никому из селян так и не удалось глянуть ему в глаза? 

Ничего узнать не удалось. Бабы, ходя по воду, сплетничали, задавались вопросами, а не найдя ответов, тут же их и додумывали. Разносили мужикам в избы. Мужики поначалу фыркали да кривились на бабские догадки, а потом как-то пообвыклись... Слова, повторяемые из раза в раз, из вечера в вечер, стали знакомыми, верными, без дураков, и теперь только дураки им и не верили...

Бежит он от кого-то. Не  то от гнева правителя, свет-янта Славобоя, не то от самих богов. Может, залечил кого. Что ему стоит, при таких-то умениях? А может... Может, и из тутошних кого залечил? Кто знает, что он там кладет в свои зелья? Побитых-то льдом небесным вылечил — а горельцев нет. Не смог? А ну как не захотел? Да и страсти-то такие с их селением впервые творятся: то лед, то огонь... Слишком уж на гнев богов похоже. 

Тот самый, от которого проклятый нелюдь бежит. 

Люди роптали, ворчали... Пока еще тихо, по своим хатам, старательно приглушая голос, словно боясь накликать беду. 

Беда пришла некликанная в середине следующей весны: мор, в пару недель выкосивший почти всю скотину. Колдун и тут не у дел не остался: давал несчастным травок, что-то шептал — да только желающих подлечить у него животинок было не в пример меньше, чем раньше. Мало ли, что он творит-то с ними. Так хоть под нож отправить можно, пока не поздно, а после зелий его — поди знай, можно молоко да мясо этой скотины лопать? Так и самому замычать недолго! 

Колдун, правда, уверял, что никакого вреда от его лечения нет — да кто ж ему поверит? Ничего другого он бы и не сказал. А скотинка падает...

К началу лета мор отбушевал, вылеченная живность вернулась на пастбище — и именно тогда людей и проняло. Пастбище-то у леса! Леса, в котором засело клятое отродье! 

Бабы голосили: никак отравил колдун их места! Сейчас луг, а может, и лес уже? Как теперь грибы-ягоды из него есть? А река? А колодец?! Да и как теперь ходить в лес да на реку? Мало ли какую нечисть колдун приманит! Вон, сказывают, лешак в последнее время балует, мужиков-охотников путает!  А в реке, того и гляди, водяницы появятся. Все, все клятый нелюдь собой испоганил! 

— Бить его надо! — староста Радей был суров и мрачен, как и внимавшие его речам собравшиеся в общей избе мужики. — И гнать. Но лучше добить. Чтоб не гнать потом. И чтоб мстить не воротился. 

— А коли с того света воротится? — на задавшего жуткий вопрос Умна шикнули всей избой. 

— Кол в сердце вгоним, — все же не обошел его ответом староста. — Камней в рот положим, чтоб выход на землю не смог себе прогрызть. Ну и руки-ноги поотрубать можно. Для верности. 

Собравшиеся, услышав такой простой и понятный план действий, одобрительно загомонили было, но тут же и примолкли, когда ободренный успехом своей речи староста бодро возгласил:

— Так что, други?! Кто на колдуна?!

На колдуна не хотелось. Еще больше не хотелось, чем ходить в отравленный лес на промысел. Лес-то еще поди докажи, что отравлен, а что нелюдь без боя не сдастся и за попытку погнать и побить, а уж тем более добить, накостыляет по самое не могу — это уж как пить дать. 

— На колдуна богатырь нужен. 

На сей раз Умна выслушали в согласном молчании. 

— Есть богатырь! — поразмыслив, кивнул староста, и селяне понимающе переглянулись.

***

Радомир отложил колун, глядя на входящую к нему на двор делегацию. Селяне в главе со старостой Радеем были ему знакомы, хоть и не близко. Близко сходиться желания не возникало, да и возможности не было: от деревни доего хутора чуть не полдня пути. Что позволяло надеяться на то, что незваные гости не задержатся, желая поспеть домой засветло. 

— Светлого дня тебе, батюшка-богатырь! — староста земно поклонился, и Радомир не смог сдержать досадливую гримасу: подобное обращение к нему не сулило ничего хорошего. 

— И вам светлого дня, — он подошел к колодцу в середине двора, наполнил из ведра пузатый жбан, поднес Радею: званые - не званые — а все же гости. О вежестве забыть не моги. — С чем пришли, соседушки?