В плену у «султана»

В плену у «султана»

Матерь Божья! Все тело просто горит! Это ж надо чтоб такой сон приснился! Сердце, как бешенное стучит в груди, грозясь выскочить. На лбу выступили кристальные капельки пота, а несколько прядей волос прилипли к лицу. Внизу живота так сладко больно ноет, а между бедер пульсирует. Неужели это и вправду был эротический сон с ним? 

Вот ты и доигралась, Инна. Теперь тебе уже эротические сны сняться с этим нереальным мужчиной. Раньше просто прогулки, нежные поцелуйчики, а теперь порочные ласки. Ужас, какой! Но…такой приятный ужас. Господи! Я будто на самом деле ощущала все то, что он делал со мной на своем столе в моем сне! Дурочка ты, Инна. Самая настоящая. Пора уже выбросить этого недостижимого парня из своего сердца… 

— М-м-м… Инну-у-усь… Что? Опять он приснился? Эх, девочка, на твоем месте я бы уже давно сделала все возможное, чтобы привлечь его внимание, и не страдала бы, — возле меня на кровати потянулась и зевнула моя лучшая подруга и сокурсница Виолетта. 

Вчера мы допоздна делали домашнюю работу, а потом смотрели фильмы, и она осталась ночевать у меня. Я снимала красивую двухкомнатную квартиру в центре города. Родители со старшим братом жили в нашем доме за городом. Так как я еще училась, то была вынуждена переехать поближе к университету. И чтобы мне было не так одиноко и скучно, Виолетта часто оставалась ночевать у меня, да и до универа намного ближе, ведь подруга жила на другом конце города. 

— Легко сказать! Вот и делай все, что хочешь! Да этот горячий мужчина, будто на самом деле изо льда сделан! За все три года, что он работает в нашем универе, еще ни одной девушке не удалось привлечь его внимание! А пытались даже «богини» универа и ничего не получилось! Куда уж мне до них! — недовольно фыркнула я и, вскочив с постели, направилась в ванную. 

— Ну и дура-а-а, — вслед мне сонно протянула подруга. 

Прохладный душ не помог. Перед глазами все время всплывали страстные картинки, от которых становилось жарко. Ну почему? Почему меня угораздило по самые уши, да что там уши, по самые корни волос влюбиться в самого холодного мужчину, который девушек будто совсем не замечает! А может он гей? Это была бы самая большая катастрофа! Да нет, такой, как он точно не может быть нетрадиционной ориентации. Тогда почему он не подает никаких знаков внимания девушкам? Может это просто принцип такой: студентки должны быть только студентками? 

Выйдя из ванны лишь в одном полотенце, я увидела уже при полном параде красивую, высокую, стройную брюнетку с серыми глазами. Виолетта, как всегда была шикарной. Красиво уложены длинные вьющиеся черные волосы, аккуратный макияж, который подчеркивает ее глаза, черное платье длинной до колен и с небольшим декольте,с открытыми плечами, которое плотно облегает шикарное тело девушки, выделяя самые интересные места. Ну и, конечно же, туфли-лодочки на высоком каблуке. Эта красавица могла навсегда засесть в сердце каждого мужчины. Вот только не каждый мог завладеть ее сердцем. После одной несчастной любви, она не доверяет мужчинам, но не перестает верить, что когда-то обязательно найдет того самого единственного. 

— Ну, наконец-то! Я уж думала, что ты утонула в ванной! А теперь будем готовить тебя, моя стеснительная красавица, — подмигнула мне подруга и усадила на пуфик напротив зеркала. 

—Для чего готовить? — ох уж не нравится мне ее очередная озорная идея!

— Ну, надо же как-то привлечь внимание нашего «султана»! Хватит мучиться, детка! Пора брать все в свои руки, — подмигнула Виолетта и начала доставать разные баночки и кисточки. 

«Султаном» так все прозвали нашего преподавателя английского языка. Дело было в том, что он на половину турок. Его мама русская, а отец был турком. Они жили в Стамбуле, но по каким-то причинам переехали на родину мамы препода. Он пришел в наш универ три года назад и стал преподавать английский язык. На самом же деле его зовут Йылмаз Эрдоган Османович. 

С первого занятия он дал всем понять, что это прозвище идеально ему подходит. Красивый, сильный, уверенный, умный, мудрый, справедливый, рассудительный, жестокий, а иногда и веселый (когда у него через чур хорошее настроение). Османович сразу дал всем понять, что на его занятиях мы будем, как в ежовых рукавицах, и английский каждый будет знать не хуже, чем родной русский. Вот один парень из группы и ляпнул, чтобы называть теперь его так. С тех пор каждый студент в нашем учебном заведении только «султаном» и зовет его (конечно же, не при нем). 

Но однажды Эрдоган Османович узнал, как его называют все студенты, и на превеликое счастье не разозлился, а наоборот — одобрил и разрешил так звать его, но только не при нем. 

Господи! А какая внешность была у этого мужчины! Высокий, сильный, статный, широкоплечий, с хорошо накаченным торсом. Каштановые волосы, которые он чаще всего собирал в небольшой хвостик сзади. Небольшая борода, правильные черты лица, густые красивые брови и нереальные карие глаза, как молочный шоколад! Но эти глаза всегда смотрели так холодно и властно. От одного его взгляда дрожь страха била все тело, и сразу же хотелось опустить голову как можно ниже, чуть ли не кланяясь. Истинный султан… 

И именно из-за этого парня мое сердце билось в тысячу раз сильнее. Понравился он мне с самой первой встречи. Да такой красавчик покорил бы сердце каждой девушки! Им невозможно не любоваться. Он был тем самым идеалом, которого все женщины видели в своих фантазиях. 

Когда он смотрел на меня или что-то спрашивал, то я мгновенно краснела, как школьница. А ведь он и не смущал меня специально, просто спросил про времена в английском языке или про неправильные глаголы. С каждым днем он нравился мне все больше и больше. Его пары были для меня словно рай! И лишь тогда, когда он заступился за меня (ну как заступился, просто сказал одному парню, что я девушка и ему нужно вести себя повежливее), я поняла, что окончательно пропала. Что навсегда потонула в его глазах, словно какао или горячий шоколад. Поняла, что этот вспыльчивый, жестокий, властный, сильный мужчина горячих кровей взял в плен мое сердце уже навсегда… 

Три года, с первого курса, как только увидела его, я преданно любила Эрдогана. И об этом никто не знал. Даже лучшая подруга, но на то она и была лучшей подругой и знала меня, как облупленную, что замечала мои взгляды на препода, и год назад обо всем догадалась. Сколько раз она говорила мне, чтобы я построила глазки этому шикарному мужчине, но я отказывалась и продолжала тихо, молча, тайно любить его. 

Все девушки университета делали все, что только можно лишь бы привлечь внимание преподавателя. Откровенно одевались, возле доски постоянно наклонялись, когда сдавали тетрадки, то делали это так, наклоняясь, чтобы было отчетливо видно грудь. А самые смелые даже в открытую заигрывали с ним в коридоре или специально оставались после пар. Но он никак не реагировал. Оставался таким же холодным и безразличным. 

Я же совершенно ничего не делала. Наверное, единственная из всего университета. Одевалась нормально. Джинсы, блузки, футболки, кеды, платья, туфли. Как все обычные девушки. Виолетта же чуть ли не плакала, когда просила меня хоть раз одеться немного откровенней и построить глазки «султану». Но я считала это неправильным и диким. А Османович относился ко мне так же, как и к остальным. Такой же сдержанный, холодный, спокойный. И не смотря на все, я продолжала его любить… 

Много раз уже говорила себе, что пора забыть его, что это ненормально так относиться к преподавателю. Я словно дышала им. И сколько бы я не пыталась встречаться с другими парнями, все они казались просто букашками по сравнению с львом Эрдоганом. Он снился мне почти каждую ночь. И вот сегодня мне приснился просто до умопомрачения божественный сон! И такой греховный… 

— Ты не уснула часом? — легонько потрясла меня за плечо Виолетта. 
Я открыла глаза и отрицательно покачала головой. 

— Вот и отлично. А я как раз закончила, — улыбаясь, сказала подруга и кивнула головой на зеркало. 

Я повернулась и застыла от удивления. В зеркале была просто нереально красивая девушка. Аккуратные черные стрелки подчеркивали мои голубые глаза, отчего те ставали еще ярке, словно два топаза. Нежно-розовая помада делала губы чуть больше и соблазнительней. Густые каштановые волосы красивыми волнами спадали с плеч почти до талии. 

Я была красивой девушкой и сама тоже красилась, но сегодня Виолетта сделала меня красивее в тысячу раз. 

— Ну как? — спросила девушка.

— Это…это потрясающе! Спасибо, — я встала и крепко обняла брюнетку. 

— О-о-о! Не за что, дорогая. А теперь одежда, — подруга, как фурия подлетела к моему шкафу и распахнула его, внимательно осматривая содержимое. 

— Хм… Ага! Вот! Ты давно уже не надевала то платье, что я тебе на день рождения подарила. Сегодня очень жарко, и оно идеально подходит, — Виолетта достала летнее белое платье, усыпанное разноцветными цветами. 

— Одевайся, а я найду обувь, — девушка швырнула мне платье, словно тряпку, а сама снова нырнула в шкаф. 

Я послушно натянула наряд на себя, и вскоре к моим ногам прилетели белые босоножки на высоком широком каблуке. Я и их обула. Подойдя к зеркалу, я осторожно посмотрела на себя. На меня смотрела не девушка, а просто принцесса! Вернее сказать, «султанша». 

Белое платье с орнаментом цветов было длинной до середины бедра, с открытыми плечами и небольшим декольте в виде буквы «V». Оно красиво облегало мое тело. Бедра стали немного больше и чертовски соблазнительными. С декольте скромно выглядывала красивая грудь. Я не выглядела откровенно и доступно. Это платье сделало меня соблазнительной, сексуальной девушкой, которая все еще оставалась скромницей. 

— Вот ты и готова, моя «султанша». Как раз под стать нашему «султану», — Виолетта обняла меня за плечи и подмигнула. 

Я улыбнулась и покачала головой. До первой пары оставалось полчаса. А первой парой был английский... Мое сердце бешено стучало в предвкушении. Я так хотела увидеть Эрдогана! 

Позавтракав, мы с подругой покинули мою квартиру. 

Что может быть лучше, чем поездка жаркого весеннего дня в душном, набитом людьми транспорте? Универ был недалеко от моего дома, меньше десяти минут езды на транспорте и почти двадцать минут пешком. Мы, конечно же, выбрали общественный транспорт, но лучше бы прошлись пешком. Людей было столько, что даже вдохнуть нормально нельзя было! К тому же, как банально это не звучало бы, еще и в пробку попали! 

Дорога была забита машинами. Они словно маленькие черепашки медленно ползли. Это просто не выносимо! По спине пробежал холодный пот, ведь занятие начнется через несколько минут, а мы были только на полпути! «Султан» нас просто прибьет, если мы опоздаем. А мы опоздаем! 

Еще никто, ни разу не смел, опоздать на его пары. Он сразу же об этом всех предупредил. Еще ни один преподаватель не строил всех студентов так, как Эрдоган Османович. Все ходили у него по стойке смирно. А если кто-то и провинился, то он так наказывал этого бедного студента, что тот больше никогда не повторял своей ошибки и других не совершал. Ну что тут скажешь, он же турок. Горячая кровь бурлит в его венах. Вместо того чтобы, как идиотка влюбиться в него, мне стоило опасаться его. Но сердцу не прикажешь…

Наверное, Господь-Боженька услышал мои немые мольбы, и мы тронулись с места. От пробки не осталось и следа. Вскоре мы с подругой залетели в здание университета и быстро поднялись на третий этаж. Вот только это нас не спасало. Пара уже шла минуть как пятнадцать. А это слишком много. 

— Мамочки! Может лучше вообще не идти на пару. Он же нас просто по стене размажет! — умоляюще пискнула я, и схватила подругу за руку, которой она потянулась к дверной ручке. 

— Не глупи! Тогда все наши старания напрасны! Ну, уж нет! Поэтому вытри сопли и входи гордой походкой! — смело произнесла Виолетта и открыла дверь аудитории, пропуская меня вперед. 

На дрожащих ногах я зашла, пытаясь не убиться на этих каблуках. Все студенты внимательно слушали преподавателя и что-то усердно записывали. «Султан» о чем-то рассказывал и показывал на доску. Лишь когда подруга вошла и хлопнула дверью, в аудитории повисла гробовая тишина, и взгляды всех перепугано устремились на нас. Вот только взгляд препода был таким, как всегда: колким, холодным, а сейчас стал еще и убийственным. 

Ноги стали ватными, ладошки вспотели, а в горле появился неприятный ком. Под таким взглядом я готова была упасть на колени и молить о пощаде. А вот брюнетка рядом со мной стояла, гордо выпрямив спину, и толкнула меня в бок, чтобы я тоже выпрямилась. 

«Султан» нахмурился, и его ледяной взгляд прошелся по всему моему телу, обдавая то ли холодом, то ли жаром. Я пыталась рассмотреть в его глазах хоть какие-то эмоции. Хотя бы капельку заинтересованности. Вот только две шоколадки остались такими же холодными, непроницаемыми и еще больше злыми. Я грустно поникла и опустила взгляд вниз, но локоть подруги опять больно уперся в мой бок, и мне пришлось снова посмотреть на преподавателя. 

— Знаете, девушки, вы совершили подвиг. Будто Америку открыли. Вы умудрились опоздать на мою пару, — прозвучал бархатный голос с легкой хрипотцой и заметной сталью, с еле слышным акцентом. От такого тона, каким он сказал, хотелось спрятаться под стол. 

— Ох! Эрдоган Османович, ради всего святого, простите нас! Это получилось так неожиданно! Мы бы ни за что в жизни не посмели опоздать на Вашу пару! — сладко пропела Виолетта и умоляюще посмотрела на мужчину, при этом соблазнительно улыбаясь. Вот только он был непробиваемый, как…как…да я даже не знаю, как что! На него никогда не действовали эти сладкие улыбочки. 

— И что же послужило причиной? — «султан» присел на край своего стола и сложил сильные руки на мощной груди, нахмурившись еще сильнее, от чего его брови, будто стали одной сплошной. Вроде бы и был спокойным, но говорил так холодно, что я даже поежилась.

— Что скажешь, Линник? — обратился Эрдоган Османович ко мне по фамилии, и перевел свой ледяной взгляд на меня, снова недовольно пройдясь по всему телу злым взглядом. 

— Э-э-э…Эр…Эрдоган Османович, мы…мы…Просто там…Так получилось. Мы… — запинаясь, промямлила я, крепко сжимая ручки бежевой сумки. 

— Я уже как двадцать восемь лет Эрдоган Османович. Ты четко и конкретно отвечай на заданный вопрос, — спокойно и до жути холодно произнес препод, отчего я сжалась еще сильнее, но глаз от него не отвела, ведь Виолетта мне бы шею сломала, если бы я это сделала. 

— Мы…мы опоздали, потому что попали в пробку, — все еще запинаясь, произнесла я.

— Пробка, значит. Как банально и совершенно не похоже на правду, — промурлыкал препод и покачал головой. 

— Но это правда! Мы действительно попали в пробку! Она неожиданно появилась. На дороге произошла авария! — вскрикнула я и смело посмотрела в глаза Эрдогана. 
Ничего. Ничего в нем не поменялось. Каким холодным был, таким и остался. 

— Эм… Эрдоган Османович, простите нас. Инна правду сказала. Мы попали в пробку, которая затянулась, чуть ли не на час! А с дому мы вышли за полчаса до пары. Простите, — сказала подруга и захлопала густыми длинными ресницами.

— Ладно. Я прощаю вас. Вам несказанно повезло, ведь сегодня тот день, один на сто лет, когда у меня хорошее настроение. Но это было в первый и последний раз. Больше никого не пожалею. Садитесь на свои места, — подруга мило улыбнулась, а я удивленно, чуть ли не открыв рот, уставилась на «султана», который усмехнулся, и на левой щеке показалась еле заметная ямочка. 

Виолетта схватила меня за руку и потащила к нашим местам. Я, наверное, еще минут пять сидела и, недоумевая, пялилась на преподавателя. Он нам это простил? ОН? Наверное, Земля взорвалась, и нас выбросило на Марс, где отравленный воздух так подействовал на «султана». 

Преподаватель продолжил вести занятие, а все вернулись к записыванию новой темы, будто ничего и не случилось. Вот только я сидела и снова любовалась Эрдоганом. Поначалу, конечно же, слушала и все записывала, но потом мозг вообще перестал воспринимать поданную этим мужчиной информацию, и сканировал только его. 

Какой красивый… В черных брюках, белой рубашке и черной жилетке. С маленьким хвостиком. На груди у него висело несколько длинных цепочек с какими-то кулонами. Два я видела отчетливо: лев и птица… На руке браслеты, а на одном пальце массивный перстень. Прямо настоящий султан. Такой высокий и сильный. Белая рубашка облегала тело, давая рассмотреть сильные мышцы на массивных руках и превосходно накаченный широкий торс. От одного взгляда на это тело словно у Бога, становилось жарко, а внизу живота зарождался приятный узел. 

— Слюнки подбери, а то увидит – не поздоровится тебе, — прошептала Виолетта и весело усмехнулась, видя мой затуманенный растерянный взгляд. 

— Линник, к доске, — раздался ледяной, стальной голос преподавателя, и я вздрогнула. 

— А? Что? Почему? — промямлила я и облизнула пересохшие губы. 

Эрдоган Османович нахмурился и сжал руки в кулаки:

— Раз ты ничего не пишешь, значит, все знаешь. Так прошу к доске. Быстро. 

На ватных ногах я встала и поплелась к доске, стараясь не упасть и не шмякнуться лицом об пол. Стальной взгляд препода снова осмотрел меня с ног до головы, и… он не изменился. Все такой же непроницаемый, стойкий, спокойный, ледяной просто. 

Дрожащей рукой я взяла черный маркер и принялась писать на белой доске. Задание было легким. Конечно, для незнающего оно показалось бы сложным, но я английский знала не хуже русского. 

— Бен герчектен бу масада сени чыплак гёрмек истийорум! (Я так хочу увидеть тебя обнаженной на этом столе!) — раздалось хриплое за моей спиной, и я вздрогнула, быстро заморгав. 

Это был первый раз, когда преподаватель произнес что-то на своем родном языке. На турецком. Я снова заморгала и рвано втянула в себя воздух. Я действительно поняла, что он сказал? Он именно это сказал? 

Я начала учить турецкий с двенадцати лет. Большая любовь к турецким сериалам заставила меня. Мне так нравился этот язык и казался более простым, чем английский. И это правда. К тому же давался мне он намного быстрее, чем английский. Я слишком сильно увлекалась культурой этой страны, что даже дома готовила турецкие блюда, особенно сладости. Моими любимыми были лукум и туллумба. Родители же крутили пальцем у виска, говоря, что я дуреха и мне нужно учить английский. 

Я так и делала, учила английский…и турецкий. Не знаю, почему мне он так сильно нравился. Я просто восхищалась этим языком, и мне даже сны снились на турецком. Мама говорила, что будет очень сильно смеяться, если я выйду замуж за турка…

Я выросла и, проделав много усилий, овладела этими языками. Три языка я знаю на одном уровне. Русский, английский, турецкий. Как будто все три мои родные. И вот сейчас, осознав, что я действительно поняла каждое слово, и ошибки быть не может, покраснела до корней волос, а маркер просто выпал из моей дрожащей руки, которая билась в конвульсиях, со стуком, ударяясь об пол. 

— П-п-простите… — запнулась я и наклонилась, чтобы быстро поднять проклятый маркер. 

— Аллах! Сенин попон мухтешем.  (Господи! Твоя задница шикарная!) — опять хрипло прозвучал голос преподавателя, и я резко поднялась, поворачиваясь, чтобы удостовериться, что он обращается ко мне.

«Султан» стоял, присев на край стола, и сложа руки на груди. Просто за мной… Смотря только на меня... Его взгляд и выражения лица совсем не поменялось. Я уж подумала, что все это мне послышалось, и пора вести мою бедную головку в желтый домик, если бы глаза Эрдогана на секунду не запылали каким-то страшным огнем. 

— Какие-то проблемы? — спросил препод, переводя свой взгляд на мои глаза. 

— Да нет, — пропищала я, продолжая смотреть на него широко распахнутыми глазами. 

— Тогда чего застыла? Продолжай.

Я послушно кивнула и отвернулась к доске, продолжая писать. Больше преподаватель не сказал ни слова, но я все равно чувствовала его взгляд на себе. 

Наконец, дописав задание и, получив твердую пятерку, я отправилась к своему месту на дрожащих ногах, готовая свалиться на пол в любую секунду. 

— Кызым, бени чылгына чевирийорсун. (Девочка моя, ты сводишь меня с ума) — снова хрипло произнес «султан», когда я поднималась к своему месту и уже собиралась сеть возле подруги. 

Не знаю, что на меня нашло, но я резко повернулась и твердо посмотрела в глаза преподавателю, который на один миг удивленно поднял бровь. 

— Ааа! Етер артык! Сен маньяк мысын? Дээрли ходжам, бен хершеи  анладым. Бу масада бени айы биле чыплак гёре билир ама сен деил.  (Хватит уже! Ты ненормальный что ли? Дорогой преподаватель, я все поняла. Скорее медведь увидит меня голой на этом столе, нежели ты!) — на одном дыхании выпалила я, конечно же, на турецком. 

И снова выражение лица Эрдогана Османовича осталось прежним. Холодным, без какой-либо эмоции. Он ничего не ответил, просто прожигал меня злым взглядом. В помещении повисла такая тишина, какой еще никто никогда не знал. Я громко фыркнула и, собрав свои вещи, направилась к выходу. 

— Вернись и сядь на место. Пара еще не закончена, — грозно прозвучал голос препода, что у меня мурашки побежали по спине. 

— Для меня закончена! — рявкнула я и продолжила свой путь.

— Сядь, я сказал! — будто настоящий лев, прорычал «султан».
Остановившись лишь на миг, я пошла дальше. 

— Отур!!! (Сядь!!!) — еще громче зарычал преподаватель и ударил кулаком об стол. 

Да, Эрдоган Османович был всегда ледяным, но он может от злости вспыхнуть, как спичка. Тогда он становиться горячим, что кипящая ярость в нем готова взорваться, выбираясь наружу и до смерти обживая всех вокруг. Говорю ж, турок. Кровь через чур горячая и вспыльчивая. Вот именно сейчас и было такое состояние, что он готов был взорваться. Бедные студенты все сжались и опустили головы как можно ниже. Некоторые даже под парты залезли. Но я не боялась. Всегда лишь от одного холодного взгляда я готова была провалиться в ад, лишь бы препод не сорвал злость на мне. А сейчас я не боялась его ни капельки. Это очень странно. Наверное, точно пора в желтый домик.

Ничего не ответив, я уже подошла к двери и взялась за ручку. 

— Дур. (Стой) — «султан» вмиг стал спокойным и снова ледяным. 
Я повернулась и посмотрела в его глаза, которые словно яд разъедали меня. 

— Зайдешь после пар, — уже перейдя на русский, властно произнес препод и отвернулся к доске, давая понять, что это не обсуждается и обязательно должно быть выполненным.

Молча, я открыла дверь и вышла в пустой коридор. И уже там меня охватил настоящий ужас. Колени предательски задрожали, а горло сдавило спазмом. Чтобы не упасть, я прислонилась к стене, тяжело дыша. Это что ж я наделала! Дура! Он сказал зайти к нему после пар!!! 

Никогда Эрдоган Османович не говорил кому-то остаться. Никогда! Только самых дерзких и непослушных «султан» ждал в конце дня и жестоко наказывал. Это время суток было временем страшных наказаний. Зайдя в аудиторию к Эрдогану после пар, ты попадал, словно в плен. Ведь он не выпустит тебя из университета, пока не посчитает нужным. 

«Султан» терроризировал студентов наукой. Заставлял делать задания, учить и переводить сложнейшие тексты. Таким способом он пытался вложить в головы бестолковых нужные знания. И те, кто однажды побывали у Османовича после пар, говорили, что это реально работает. Они навсегда запомнили ту или иную тему в английском языке, что могли даже ночью спросонья четко все рассказать. 

И вот он сказал остаться мне. Меня он будет наказывать… Вот только как? После услышанного на турецком, я сомневаюсь, что он будет вдалбливать мне в голову сегодняшнюю тему, ведь я и так прекрасно все знаю, и он это знает… И на кой черт я спохватилась учить турецкий?! Если бы не поняла, что «султан» сегодня сказал, то спала бы себе спокойно и дальше! А теперь одному Богу известно, что собирается со мной сделать Эрдоган! 

Не знаю, сколько я так стояла, словно окаменевшая, возле окна и пыталась прийти в себя. Все тело заледенело и дрожало, будто в лихорадке. Вскоре пара закончилась, и все студенты стали покидать аудитории. 

Я была бледная словно мертвец, но никому не было до меня дела. Каждый спешил по своим делам. И вот дверь, напротив которой я стояла, распахнулась, и из кабинета выплыли мои одногруппники. 

— Сладкая, че ты там ему такого наплела, что он разозлился и готов был взорваться, словно вулкан? — ко мне подбежала встревоженная подруга и нежно погладила по плечу. 

— Когда я ушла, он продолжил злиться? — дрожащим голосом спросила я. 

— О-о-о! — Виолетта воодушевленно замахала руками, — Инна, он будто с ума сошел! Вроде и спокойный был, но его ледяной взгляд словно метал в каждого острые ледники! Атмосфера всю пару была очень напряженной и просто жуткой! Даже мне захотелось залезть под парту, чтобы он меня не видел! А такое я испытывала впервые, знаешь ли. Так о чем вы там с ним препирались? Это был его родной язык? Турецкий, да? О! Ты же его знаешь не хуже нашего «султана»! Ну, рассказывай уже давай! Что он сказал тебе? 

—Да, это был турецкий. Э-э-э… Да ничего такого. Эм… Он просто ругал за то, что я опоздала. Ну я все поняла, и… И сказала, что так получилось, что ни в чем не виновата. Вот и все, — пока не хотелось говорить подруге правду, ведь может препод решил поиздеваться надо мной, и вот так пошутил, а я все приняла в серьез. 

— Только из-за этого?! Вот же он упертый! Самый настоящий султан, который никого не пощадит, и не прощает ошибок! Уф! Бесит! — нахмурилась подруга, а я утвердительно кивнула.

Все тело покрылось ледяными мурашками, и я вздрогнула. Из аудитории вышел Эрдоган Османович, и его колкий взгляд злобно и пристально прошелся по мне. Если Виолетта не держала бы меня за руку, то я точно свалилась бы в обморок от ужаса. Своих ног я не чувствовала и забыла как дышать. «Султан» продолжал поедать меня своими черными глазами, а я была уже не в себе. Тело дрожало от страха. 

— После пар я жду тебя здесь, Инна Линник, — прорычал преподаватель, оскалившись, и зашел назад в кабинет, громко хлопнув дверью. 

Я икнула и чуть не упала, но подруга поддержала меня и похлопала ладошкой по моим щекам, чтобы я действительно не свалилась в обморок. 

— Ох! И не завидую я тебе, подруга! Так, спокойно! Все будет хорошо. Пошли отсюда скорее. Лучше вам не видеться до конца дня. Может он немного остынет и будет не такой уже злой, — Виолетта снова похлопала меня по щекам и потянула прочь от этого места. 

Весь день я была, словно на иголках. Никакая наука в голову не лезла. Я думала только о том, что скоро пары закончатся и мне придется идти к «султану». 

И вот последнее занятие закончилось. Все покинули аудиторию и собирались идти домой. А я… На дрожащих ногах, держась за стену, плелась к «султану», чтобы получить свое наказание. Вот только каким оно будет? 

Была мысля все послать к черту и сбежать домой, но тогда придется переводиться в другой университет, ведь я больше не смогу ходить на пары по английскому. 

Господи! Почему я так нервничаю? Он же не убьет меня! Наверное. И надеюсь, что не собирается воплощать в жизнь сказанное им на турецком. Инна, ты три года любила его и вот, наконец, услышала, что не совсем-то и безразлична ему! Ага, но он просто хочет меня, а я его люблю… Либо же я совсем не знаю турецкий и все неправильно поняла. 

Сделав глубокий вдох и выдох уже в десятый раз, я собрала всю свою смелость и постучала в дверь, и после нескольких секунд тишины, зашла в аудиторию. 

— Зачем стучать, если знаешь, что жду только тебя, — преподаватель сидел за столом и просматривал какие-то бумаги. Его голос звучал холодной сталью, впрочем, как всегда. 

Я не знала, что ответить, поэтому, только молча, стояла, нервно теребя ручки сумки, и опустив голову вниз. В помещении повисла тишина, и лишь шелест бумаг нарушал ее. 

Я продолжала так, и стоять, смотря только в пол и переминаясь с ноги на ногу. Кожа покрылась мурашками, которые стали активно пощипывать, и все тело обдало холодом. Неуверенно я украдкой посмотрела на «султана», который встал и сел на край стола, сложа руки на груди. Его холодный, колкий взгляд пристально прошелся по моему телу, и я задрожала. Мне захотелось спрятаться под парту или даже просто исчезнуть, раствориться в воздухе, лишь бы его красивые глаза, словно два драгоценных камня,не проедали меня. 

Ладошки вспотели, гнетущая тишина просто физически давила на меня, будто действительно стремилась придавить к полу или размазать по стене. Колени задрожали, и мне стало жарко, воздуха катастрофически не хватало. Еще чуть-чуть и я свалюсь в обморок! 

— Ты сегодня сильно удивила меня, Линник, — раздался бархатный хриплый голос Эрдогана Османовича. 

Он звучал слишком хрипло и так завораживающе, что я подняла голову и посмотрела на препода. Впервые его шоколадные глаза горели так сильно озорным огнем. Тот лед, за которым скрывались истинные эмоции, упал, показывая фейерверк настоящих чувств. 
В глазах «султана» плясали хитрые черти, бушевал целый огненный ураган ярости, злости, насмешливости, а больше всего…страсти?! От шока мои глаза были размером с блюдце, а рот как-то сам по себе открылся. Впервые Эрдоган не закрывался колким льдом, а показывал свои истинные чувства. И показал их он только мне… 

Препод продолжал смотреть на меня, обжигая своим откровенным взглядом. А я до сих пор пялилась на него с открытым ртом, недоумевая. Эрдоган Османович хмыкнул, и на щеке опять появилась ямочка, которою я впервые увидела сегодня и уже успела так сильно полюбить.

Растеряно моргнув пару раз, я попыталась прийти в себя. Тяжело сглотнув и облизнув пересохшие губы, я сосредоточилась на том, что сказал мужчина. 

— Это чем же? — прочистив горло, нервно спросила я, не отводя от него взгляда. 

«Султан» медленно убрал руки с груди и запустил их в карманы брюк, тихонько рассмеявшись. Матерь Божья! Какой же у него смех! Такой красивый, чертовски сексуально хриплый! У меня аж все тело испариной покрылось, а внизу живота начал зарождаться сладостный узел. Господи… 

Как запуганная овечка я стояла перед настоящим львов, боясь даже пискнуть. А он хитро прищурился и снова окинул меня жадным взглядом с головы до ног. Если в начале дня мне казалось, что я словно невидимка, которую не замечал препод, то теперь он будто глазами пробовал меня, словно изысканную сладость. Тщательно осматривал каждую часть моего тела. От этого я поежилась и покраснела. 

Все так же щурясь и хитро улыбаясь, Эрдоган Османович медленно, грациозно, словно самый настоящий хищник, как лев, стал подходить ко мне. А я в свою очередь нервно сделала несколько шагов назад. 

— Во-первых, ты опоздала на мою пару. А до этого ты была примерной студенткой. Никогда не опаздывала ни на одну пару. Всегда приходила вовремя и была отличницей, — хрипло, растягивая слова, словно пробуя их на вкус, произнес мужчина, не переставая двигаться в мою сторону. 

Вокруг нас атмосфера явно накалилась, и воздух нагрелся до предела, так что стало жарко. Не отводя испуганных глаз от преподавателя, я продолжала небольшими шажками отступать назад. 

— Во-вторых, ты прекрасно знаешь английский язык. Даже не слушая меня на паре, ты смогла выполнить все задания просто идеально. Но это я и раньше знал. А самое главное: оказывается, ты превосходно владеешь родным языком моего отца. Здесь мало кто знает турецкий. Почти вообще никто. Я был уверен, что меня никто не поймет. И вот какая ирония судьбы. Слова, которые я сказал, были обращены к тебе. И именно ты их дословно поняла, — после сказанного глаза парня вспыхнули с новой силой, и он снова оценивающе осмотрел меня, а потом нервно сглотнул. 

— А…А в-третьих? — охрипшим голосом спросила я, сделав еще один шаг назад. 

— В-третьих? — ухмыляясь, спросил препод и изогнул одну бровь.

— Ну…ну д-да. Если есть «во-вторых», то должно быть и «в-третьих», — промямлила я, прозрачно краснея и опуская взгляд на свои руки.

— Ах, ну да! В-третьих… А в-третьих ты посмела нахамить мне и сбежать с пары, — голос преподавателя прозвучал намного ниже, и я испуганно покосилась на него. 

Его лицо вмиг стало серьезным, но глаза все так же пылали страстью. Я отступила на еще один не большой шаг назад, и парень, усмехнувшись, в два шага сократил дистанцию, разделяющую нас. 

От того, что мой бедный мозг был полностью околдован этим мужчиной, я не сразу среагировала, и вот была уже заключена в крепких объятьях «султана». Его сильная, горячая рука властно обвилась вокруг моей талии, притягивая к себе просто вплотную. Наши животы прикасались друг к другу, и даже через слои ткани я ощущала жар мужского тела. 

Глаза Эрдогана внимательно изучали мое лицо, и в них появилась такая нежность, что мое сердечко забилось с удвоенной силой. От мужчины исходил просто чарующий аромат! Такой пряный, сладкий и с легкой остротой. Будто корица, смешанная с ванилью и кардамоном. Он пахнул востоком. Красивыми украшениями, пряными специями, крепким кофе, терпкими приторными турецкими сладостями. А еще чистым морем и утренней свежестью. Господи, как же я любила этого неимоверного человека! 

— Красивая…До невозможности. Просто фантастическая, — томно прошептал «султан» и его вторая рука осторожно, бережно и так ласково подхватила несколько каштановых прядей и заправила за мое левое ухо. 

От еле ощутимого касания горячей кожи к моей холодной от шока, по всему телу пробежала дрожь, и кровь в венах стала значительно быстро нагреваться, превращаясь в огненную лаву. Я стояла, словно зачарованная, не в силах отвести взгляд от пронзительных карих глаз, в которых было столько эмоций! Впервые за все три года… 

— Сегодня ты просто божественно красива и сексуальна, что заставляешь ревновать тебя даже к парте, — нежно улыбнулся мужчина и очертил пальцем линию от моего уха до подбородка, касаясь нижней губы, а его рука сильнее сжалась на моей талии, притягивая еще ближе к себе. 

Я моргнула и тяжело сглотнула ком, образовавшийся в горле. Этот парень сковал меня своими руками, взглядом, голосом, словно ядовитый хищник парализовал свою жертву. Я не могла пошевелиться и сказать хоть слово. 

— Когда ты сегодня зашла в аудиторию, я просто опешил. Ты одним только видом пробудила во мне такую бурю эмоций! Я с последних сил сдерживался, чтобы не показать их. В тот момент мне больше всего хотелось схватить тебя, увести от посторонних глаз и зацеловать до смерти, чтобы ты никому не досталась! — яростно прошипел препод, наклоняясь, так что меня обдало его свежим, сладким дыханием, и властно сжал мой подбородок, приподнимая вверх. 

— А ведь ты сразу мне понравилась. Как только увидел тебя. Не такая, как все. Умная, скромная, послушная. Таких мало в наше время. Особенно в моем окружении. Ты думаешь, я не видел, как все девушки университета бросались на меня, словно самки богомола? Всю жизнь только такие и окружали меня. Как только увидят – сразу начинают притворно флиртовать и готовы в первый же день запрыгнуть в мою койку. Я устал, просто устал уже от таких. И когда сюда работать пришел, то честно говоря, разочаровался, увидев таких же продажных девушек.

— Виолетта не продажная, — ляпнула я самое глупое, что только могло быть в этой ситуации. 

— А она никогда и не бросалась на меня, — тихо рассмеялся препод, и меня снова окатило приятной волной нарастающего возбуждения. 

— Но когда я увидел тебя, то сразу понял, что ты не такая, другая. И ты единственная со всего этого огромного университета смотрела на меня, как на преподавателя, но в глубине души преданно любила… — он наклонился еще ниже и страстно прошептал мне просто в ухо. 

Мои и до того распахнутые глаза распахнулись намного шире, так что готовы были вылезти на лоб, и я покраснела аж от самых пяток и до корней волос. Заворошившись в руках мужчины, я хотела было опустить голову и высвободиться, но мне не позволили. Сильная рука, словно сделанная из стали, сильнее стиснула меня, так что на талии теперь точно синяки будут, а длинные пальцы крепко держали подбородок, удерживая лицо на прежнем месте.

— На меня смотри, — строго произнес препод, когда я все-таки отвела от него стыдливый взгляд, и снова посмотрел на меня своими проницательными глазами цвета карамели, в которых искрился всепоглощающий огонь. 

— Ты думаешь, я ничего не замечал? Твои румяные щечки, смущенный взгляд, который ты отводила в сторону, когда встречалась с моим. Дрожащий голос, когда отвечала на вопросы, трясущаяся рука с маркером у доски. Нервное закусывание нижней губы, дерганое поправление прически, когда волнуешься или смущаешься. Все это говорило куда красноречивей, чем открытое соблазнение тех девушек. Ими двигала похоть, а тобой любовь. Все это прекрасно видно. Джаным (Дорогая), за эти три года я хорошо тебя изучил. Замечал каждую деталь. Даже в тот первый день я увидел, что симпатия взаимная, — в его глазах и голосе было столько нежности, и мне даже показалось, что им тоже движет любовь… 

Господи! Неужели в таких мелочах можно было что-то понять?! И он замечал каждую мелочь, о которой я даже не задумывалась… 

Я нервно облизнула пересохшие губы уже, наверное, в сотый раз за этот день. И горящий взгляд Эрдогана переместился именно на них. Большой палец его руки, которая держала мое лицо, коснулсянижней губы, слегка приоткрывая мой рот. 

— Бенимсин! (Моя!) — утробно зарычал мужчина и его губы обрушились на мои, заключая в страстный поцелуй. 

Его мягкие, горячие и такие сладкие на вкус губы властно, уверенно целовали мои. Я вначале растерялась, но потом словно в мозгах сама по себе включилась какая-то кнопочка, и меня понесло. Робко отвечая на головокружительный поцелуй, я обвила руками парня за шею и притянула его ближе к себе. 

Горячий бархатный язык скользнул в мой рот, жадно исследуя каждый его уголок и сплетаясь с моим. Сильные руки опустились на мои ягодицы, грубо сжимая их, и с груди вырвался первый стон. 

«Султан» рыкнул и, подхватив меня на руки, двинулся к своему столу. Сметая на пол все бумаги, он усадил меня на деревянную поверхность. Эрдоган нежно целовал мою шею, опускаясь ниже, а я сделала то, о чем мечтала все время. Стянула тонкую резинку с его волос, распуская их, и зарылась пальчиками в невероятно мягкие пряди. 

Препод заурчал от удовольствия, словно кот, а я изнывала во всепоглощающем огне, в котором горело мое тело под жаркими поцелуями мужчины. Хотелось большего. Поцелуев на шее, плечах и груди было мало. Я хотела дотронуться до горячей гладкой кожи парня, хотела ощутить жар его тела на себе. 

Эрдоган вернулся к моих губам, целуя страстно, горячо и с долей нежностью. Я застонала снова, и мои руки потянулись к пуговицам жилетки мужчины. 

Дрожащие пальцы с горем пополам справились с такой сложной задачей, и черная жилетка полетела на пол. 

Горячие руки парня опустились на мои бедра, нежно поглаживая и задирая платье вверх. Мое тело плавилось. Внизу живота было так сладко, а между бедер чертовски жарко. Господи! Как же я хотела этого мужчину! Сегодня мне приснился сон, который сейчас грозился стать реальностью. И я безумно хотела этого. Было плевать на все. Даже если я для препода очередная игрушка – плевать! Главное, чтобы я,наконец, почувствовала его в себе… 

Нервно кусая нижнюю губу и тяжело дыша, пока парень снова целовал шею, слегка прикусывая кожу, я потянулась к пуговицам его рубашки. Первая пуговка с легкостью поддалась, и я взялась за вторую, но мои запястья сковали стальные оковы, убирая от заветной цели. 

— Не так скоро, татлым (сладкая), — усмехнулся препод и легонько чмокнул меня в кончик носа, а потом отпустил и направился к двери. 

Я, недоумевая, моргнула и уставилась на мужчину, который ловко вставил в замочную скважину ключ и два раза повернул. Точно! Дверь же была не заперта! Кто угодно мог зайти и увидеть нас в таком положении. Хоть все студенты уже разошлись по домам, но некоторые преподаватели все еще в университете. 

Вернувшись назад, парень окинул меня своими горящими глазами и довольно усмехнулся. Он схватил меня за руку, стягивая со стола и резко разворачивая к себе спиной, а потом нагнул, что я чуть ли не распласталась на столе, больно упираясь животом в его край. 

— Любой поступок имеет наказание. Особенно плохой. А ты, смелая, вредная девчонка сегодня сделала таких несколько. Как же я могу оставить это без внимания? Ты должна быть наказана, — страстно прошептал препод мне в ухо и укусил за мочку. 

Его сильные ладони опустились на мои бедра и стали легонько поглаживать, поднимаясь выше. Я застонала, и мужчина больно укусил меня за шею, а потом нежно поцеловал место укуса, будто извиняясь. 

Я, как заколдованная тяжело дышала и ждала, что же будет дальше, крепко сжимая стол по краям. Мужчина целовал мою шею сзади, а его руки плавно пробирались под платье. Я с замиранием сердца ожидала, что скоро он коснется того самого места и сможет потушить пожар, который образовался внутри. 

Длинные пальцы подцепили край трусиков и сильно дернули, разрывая их и превращая в две тряпочки, которые упали на пол. Я шумно выдохнула. 

Парень задрал мое платье до талии, и его ладонь нежно коснулась левой ягодицы, а вторая поглаживала живот ниже пупка. Не сдержавшись, я вновь простонала, и горячие губы коснулись кожи за ухом. 

— Что ты делаешь? — сипло спросила я и рвано втянула воздух. 

— Наказываю тебя, — прошептал Эрдоган, и его рука опустилась на самое чувствительно место. 

Я прогнулась в спине и застонала. Его пальцы так умело то поглаживали, то пощипывали чувствительную бусинку, что не было сил сдерживать себя. Это было слишком приятно, слишком фантастично! Так что слезы навернулись на глаза от того, насколько мне было хорошо. 

Один палец плавно скользнул в меня и стал медленно двигаться, растягивая меня изнутри. Все тело пронизывали самые яркие вспышки чувств. Я уже громко стонала во весь голос. 

— Узкая… — довольно улыбаясь, протянул парень и нежно поцеловал меня в плечо. 

А потом меня пронзала острая боль, и я вскрикнула. Левая ягодица просто горела. Он ударил меня?! 

— Это за то, что опоздала на пару, — рыкнул препод и легонько погладил место удара, а его пальцы не прекращали плавно скользить во мне, даря незабываемые ощущения. 

Я закусила губу и проскулила. Боль, смешанная с невероятно сладостными ощущениями – это нечто. От такого коктейля я готова была взорваться, словно бурлящий вулкан. Сердце глухо трепетало в груди, грозясь выскочить. 

— А это за то, что так разоделась и все пялились на тебя, — еще один сильный шлепок и толчок пальцами. 

Я взвизгнула и прокусила губу до крови. Господи… Что этот страстный мужчина творит со мной?! Все тело била приятная дрожь, а внизу живота порхали красные блестящие бабочки, сладостно щекоча и пытаясь, наконец, вырваться наружу. 

— Ну и напоследок. Это за то, что посмела при всех накричать на меня, не слушалась и ушла с пары. Запомни, я такого не потерплю! Ты больше никогда не будешь орать на меня, когда рядом есть люди, и всегда будешь слушаться меня! — Эрдоган снова ударил меня, только на этот раз намного сильнее, и больно укусил за шею чуть ли не до крови. Его палец сделал несколько резких толчков, а второй погладил нежный сгусток моего желания. 

Боль и желание. Как черное и белое. Все чувства внутри перемешались, и я просто сходила с ума. Голос охрип от постоянных криков и стонов, тело горело, требуя долгожданного финала. Еще одна секунда и яркие бабочки в животе получили бы желаемую свободу. Но мужчина резко убрал от меня руку. 

Я разочарованно простонала. «Султан» одним резким движение развернул меня и уложил спиной на стол. Так же быстро он стянул с меня платье и отшвырнул его в сторону. Я потянулась к рубашке парня, но он не дал мне прикоснуться к нему. Сам ловко расстегнул все пуговки и бросил одежду на пол. 

Моему взору открылось великолепное зрелище. Смуглая кожа, сильные плечи, восхитительный торс. Было отчетливо видно грудные мышцы и каждый кубик пресса. Эрдоган сводил меня с ума, заставляя гореть мое тело просто в адском пламени. 

Осторожно я коснулась груди мужчины. Он никак не отреагировал, только внимательно смотрел на меня горящими глазами. Тогда я осмелела и легонько пробежалась кончиками пальцев по его груди. Глаза парня потемнели и в них, будто взорвался вулкан. Его кожа была невероятно гладкая и горячая. 

Я провела ноготком указательного пальца по животу «султана», очерчивая каждый кубик, спускаясь вниз, к пряжке ремня. Мужчина шумно выдохнул и прильнул к моим губам, целуя так развратно и жадно. 

Его сильные руки гуляли по всему моему телу, нежно гладя живот и сжимая грудь. В одно мгновение послышался треск ткани, и последний элемент моего нижнего белья полетел на пол, к остальной одежде. Теперь я лежала полностью обнаженная и не защищенная перед преподом. 

Он оторвался от моих губ и пристально посмотрел на меня. От такого пронзительного взгляда я смутилась и захотела прикрыться, но парень убрал мои руки, поднимая их над моей головой. 

— Мухтешем… Чок гюзельсин (Великолепно… Ты прекрасна) — восхищенно прошептал «султан» жадно осматривая каждую часть моего тела. 

Эрдоган наклонился и прильнул губами к груди, нежно лаская сосок языком. Его рука опустилась на вторую грудь, легонько поглаживая и сжимая. Я выгнулась и застонала. Это было просто волшебно! Настолько приятно, что голова шла кругом. Мое тело так сильно горело, что еще чуть-чуть, и я не выдержу, сгорю дотла. 

— Пожалуйста…— умоляюще прошептала я, когда парень целовал мой живот, а его руки не прекращали ласкать грудь. 

— Не так, — сказал Эрдоган. От звука его голоса просто на моей коже, по всему телу прошлась дрожь и я прикусила губу, чтобы сдержать очередной стон. 

Как не так? Я тут уже с ума схожу, да и он тоже. Почему медлит? Как его еще попросить? И когда горячий язык коснулся впадинки пупка, на меня снизошло озарение. 

— Лютфен… (Пожалуйста…) — захныкала я и зарылась пальчиками в мягкие, густые волосы мужчины. 

— Ийи кыз (Хорошая девочка) — промурлыкал «султан» и поднялся. 

Одним ловким движением он избавился от своей одежды и мягко поцеловал меня в губы. Я чувствовала его большое горячее возбуждение возле своих нежных складочек. 

Мужчина посмотрел мне в глаза и нахмурился. Я смотрела на него с легким страхом и предвкушением. 

— Не бойся. Я буду очень осторожно и нежно, — слегка улыбаясь, произнес Эрдоган и погладил меня по щеке. 
Я улыбнулась в ответ и нежно поцеловала его. Мужчина поддался вперед и слегка вошел в меня, а я простонала. 

— Сени кимсее вермееджеим! Сен бенимсин! (Никому тебя не отдам! Ты моя!) — глухо зарычал парень, врываясь в меня до самого основания. 

Я вскрикнула, и вспышка боли пронзила мое тело, так что на глаза навернулись слезы. «Султан» остановился, давая мне привыкнуть, и нежно поцеловал, заглушая мой крик. 

Потихоньку боль уходила, и Эрдоган начал медленно двигаться. По телу прошла дрожь, собираясь внизу живота. Боль была уже не яркая, на смену ей пришли такие сладостные и просто фантастические ощущения. Мужчина двигался так плавно и нежно, что с груди рвались стоны, и с каждым толчком они ставали все громче и громче. 

Я впилась ногтями в могучие плечи Эрдогана. Он чуть поддался назад, а потом снова врывался в меня уже быстрее и сильнее. Это было невероятно! Во снах и фантазиях даже доли не было того, что происходило в реальности. Парень рычал мне в шею и слегка покусывал, двигаясь все быстрее и быстрее. Я стонала во весь голос, ведь невозможно было сдерживать себя рядом с этим чудесным мужчиной. 

Тело горело, внизу живота все те красные, яркие бабочки словно закрутились в спираль, готовясь вырваться наружу. Еще несколько резких толчков и я увидела космос. Все звезды Вселенной вспыхнули у меня пред глазами. Тело то и дело, что подрагивало от постоянных сильных приятных судорог. Огненные бабочки, наконец-то, обрели свободу, покидая меня и давая расслабиться. 

Эрдоган ворвался в меня последний раз и утробно зарычал, сдерживая стон. 

— Сени севийорум (Я люблю тебя) — шумно выдохнул он и поцеловал меня.